Русский адат - Сергей Самаров

– Я еще молод, не смотри, что сед… У нас порода такая – чернявые все и седеем рано… – отец Георгий бороду огладил. Борода у него длинная, с большой проседью. Больше седины, чем черных волос. – Да здоровье еще молодости не добавляет… Сдаю быстро… Даст господь, скоро к нему отправлюсь…

– Все со здоровьем маешься… – Строганов сказал это скептически, потому что сам здоровьем был от природы наделен богатырским и всех при каждом удобном случае убеждал, что здоров только потому, что никогда врачам не верил и по их кабинетам не шастал. Хотел быть здоровым – и был им… Просто по своему желанию, по настрою внутреннему… С врачами только по необходимости дело имел… Руку сломал… Пулю в бою получил… Там уж без врачей никуда… А в остальном – всегда здоров…

– Маюсь… Не слышал, что ль, что из больницы две недели назад выписался… Операцию делали… Желчный пузырь… Будто человек я желчный… Да наливай ты, не стесняйся… И нервы никуда… Тоже лечить надо… На тебя, видишь, прикрикиваю…

– А ты покажи мне человека, на которого ты не прикрикиваешь… Ты даже на барменшу в баре, когда в кредит сто граммов просишь, покрикиваешь…

– Да есть, наверное, и такие, на кого не прикрикиваю… – задумался отец Георгий. – Начальство-то и у меня есть…

– Можно подумать, ты на начальство не прикрикиваешь…

– Прикрикиваю, на свое… Которое пониже… Этих я еще голосом порой беру… А есть и побольше начальство… Не докричишься… А на свое-то можно, хотя тоже не всегда… За то, наверное, и за штат меня вывели… Говорят, что по болезни, чтоб здоровье поправил… А на деле…

– За штат тебя вывели? – спросил отставной следователь.

– Вывели… А! Вот, вспомнил… Вот на его батюшку никогда не прикрикивал… – показал отец Георгий на Алексея Пашкованцева. – Не было случая, чтобы я…

– Вот именно, не было случая… А случай подвернется, так и прикрикнешь… – категорично заявил Артем Палыч.

Старший лейтенант сидел молча, слушая разговор или не слушая. Он вообще мрачным и малоразговорчивым выглядел, и непонятно было со стороны его внутреннее состояние. Впрочем, отставной следователь никогда другим старшего лейтенанта и не видел…

– Так ты что, службу теперь не ведешь? – спросил Артем Палыч священника.

– Ничего не веду… Здоровье вот поправляю… Да наливай ты, в конце-то концов…

Строганов наполнил рюмки.

– А ты что, с того раза ни разу так и не пил? – спросил старшего лейтенанта.

– Не пил… И никогда уже не буду… С той самой ночи…

– Да… Сильное ты внушение получил…

– Два… Два внушения… Я вам говорил, кажется, что в тот день взвод мой вместе с новым командиром погиб…

– Да, помню… Ты не говорил… Мужики ваши говорили, с чего ты запил…

– А потом вот я узнал, что лейтенант, который взвод на бэтээрах в ущелье завез, пьяный тогда был… Младший сержант, один из всех остался, ничего не сказал… Экспертиза потом показала… В состоянии сильного опьянения… Тогда и младший сержант раскололся…

– Эх, мне, что ль, бросить… – в сердцах поставил перед собой уже поднятую рюмку отец Георгий. – Вот возьму и брошу… И даже до конца бутылку допивать не буду… Пусть наш следак один отдувается… У него здоровья на нас двоих хватит…

Старший лейтенант посмотрел на священника спокойно.

– Я бы всем рекомендовал…

– И мне? – спросил Строганов.

– И вам… Сколько ни сталкиваюсь, большинство бед вокруг из-за пьянства… А Дагестан у нас в России самый крупный производитель спирта… На наших бедах наживается… А другим кавказцам ликер-водочные заводы принадлежат… Почти по всей России, полностью или частично… И подпольные заводы, где отраву для нас делают…

– Господь видит все… – неожиданно миролюбиво сказал всегда категоричный отец Георгий. – И каждому воздаст по заслугам…

– Но никогда не посчитает пьянку заслугой…

– Это да… Пьянка – грех… Пей сам, Артемий, я воздержусь… Подумать хочу… А то возьму и правда брошу… Только за тех мальчишек, которых убили…

– Это, отец Георгий, называется пьяным базаром… – заметил отставной следователь, опрокидывая рюмку в рот. – А вообще-то тебе следовало пить бросить с того раза, как твой храм ограбили… По примеру старшего лейтенанта… Несчастье пришло – бросай пить… Сейчас бы тебя уже в штат вернули…

Священник посмотрел на Строганова сердито и резко подальше от себя отодвинул свою рюмку. И даже водку по столу расплескал…

Храм, где служил отец Георгий настоятелем, находился в восьмидесяти километрах от его дома, и он постоянно ездил туда на автобусе. Храм старинный, с хорошим иконостасом и древней росписью. Уже около года назад после окончания службы несколько машин не уехало, как потом говорили свидетели – церковный сторож и его жена. Отец Георгий переодевался, когда ему в спину ткнули стволом автомата, заставили лечь на пол и начали снимать с иконостаса иконы. Не каждую снимали – знали, что следует выбрать, а что никого не заинтересует. Когда иконостас опустошили, отца Георгия связали, и он пролежал на полу, то молитвы читая, то громко ругаясь, посылая на грабителей проклятия, целый час, пока церковный сторож не услышал его, не пришел и не освободил. Сторож не пришел сразу только потому, что после службы отец Георгий любил задержаться в церкви, чтобы с бутылочкой побеседовать. Грабителей, конечно, так и не нашли…

– А ты врешь… – закусив после рюмки, повернулся Артем Палыч теперь уже к старшему лейтенанту. – Не бросил ты тогда… Потом, может быть, не знаю… А тогда ты до черноты в харе упивался… Много дней подряд… И творил что-то спьяну… Не пойму, как может пьяный такое творить, но ты творил…

– Я рад, что мне удалось обвести вокруг пальца такого опытного следака… – сухо, без улыбки в глазах, улыбнулся старший лейтенант.

– Я сам приезжал и видел тебя… На ногах не стоял…

– Я стоял на ногах тогда, когда мне следовало стоять… А пить за меня было кому… У меня была надежная группа поддержки…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Старший лейтенант Пашкованцев возрастом был еще молод, но опыт участия в боевых действиях имел достаточный и, кроме того, имел за плечами хорошую школу подготовки военной разведки, что не всегда дает боевой опыт, как показал случай с лейтенантом Медведевым, но дает опыт другой. И этот опыт подсказывал ему, что ни один профессиональный военный разведчик не начнет действовать, будучи в состоянии аффекта, когда ты стал, по сути дела, сам для себя и для других человеком неуправляемым. Надо было сначала успокоиться, уравновесить все чувства, потом все взвесить, проанализировать, провести качественную разведку и только после этого действовать – предельно решительно и непременно адекватно действию, что было предпринято против тебя, иначе вообще нет смысла что-то начинать…

Труднее всего было успокоиться… Вспоминались снова и снова грядки, которые жена хотела устроить в огороде… Сразу вспомнился почему-то сорт клубники, который она собиралась выращивать – ремонтантная… Вспоминались многие слова дочери, ребенка, которого изуверы не пощадили, только бы утешить свою месть и другим одновременно дать жестокий урок. Они считали, что после такого урока никто против них слова сказать не посмеет, но плохо же они русских людей знают… Русский адат тоже существует… И он покажет себя… Это Алексей по глазам тех, кто вместе с ним в бане сидел, видел… Бывает у людей простое возмущение, а бывает такое, что заставляет глазами темнеть… Сейчас как раз такое пришло… Все сидели с темными и мрачными глазами… Алексею доводилось видеть такие глаза у своих солдат…

Темные глаза – это когда зрачок расширен… Зрачок от боли и сильного возбуждения расширяется… Сильное возбуждение может быть и страхом вызвано, и ненавистью… Страха Алексей в этих глазах не увидел…

Алексей еще денег дал:

– Помяните… Пустые бутылки не выбрасывайте… К стене поставьте… Сгодятся…

Он уже знал, для чего могут сгодиться пустые бутылки. Значит, начал соображать… Значит, военный разведчик в нем уже начал работать…

Сам из бани вышел.

Он обошел пепелище, не заходя в него, по кругу… То, что осталось от жены и дочери, следственная бригада увезла на экспертизу… Дали бы похоронить по-человечески, что им еще надо… Нет, им экспертиза понадобилась… Но, как человек армейский, Алексей умел подчиняться существующему порядку, и действия следственной бригады хотя и раздражали, но возмущения и желания противодействия не вызывали…

Раньше скамейка была от бани не видна… Она по другую сторону дома стояла, ближе к штакетному забору. Забор не обгорел… Ветер с его стороны дул, от забора в сторону дома и дальше, в сторону огорода. До бани жар не дотянулся, только пожег в огороде траву. Хорошо, что трава не жухлая, только до середины огорода выгорела…