Русский адат - Сергей Самаров

Жена за ним следом вышла. Постояла за спиной.

– Может, ляжешь?

– Я в бане лягу. Ты дверь закрой и тоже ложись…

– Что ты так?

– Мне одному побыть надо… Дверь закрой, на ключ…

И ушел в баню, чтобы с женой не разговаривать, чтобы не объяснять свое состояние…

В бане сидел долго без движений. Потом налил себе полный стакан самогонки, что называется, «с горкой», как наливал комбат Скоморохов, и выпил одним махом. Только после этого понял, что и раньше пил не воду… Сразу ударило теплом в голову. Алексей убрал бутылку и закуску со скамьи на пол, чтобы не мешали ноги вытянуть, и откинулся на спину. Долго лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок. Потом свет погас… Еще дядя Леня жаловался, что электричество в деревне часто отключают… Алексей вспомнил его слова, глаза закрыл и уснул сразу, как провалился куда-то…

Как он и предполагал, ему кошмары снились… И ущелье это снилось, и горящие бронетранспортеры, и бегающие люди… Страшно было спать… И Алексей несколько раз просыпался, все еще чувствуя себя пьяным… Он и был, конечно же, пьян… Он специально пил, чтобы забыться, но получилось наоборот, получилось, что самогонка только обострила все события и заставляла его мучиться сильнее… Горящие бронетранспортеры пытались ехать, пытались вырваться из заколдованного круга, но вырваться было невозможно. И люди метались среди камней, и люди бегали, вырваться пытались, но и они оказались бессильными найти пути к спасению… Глаза закрывались, Алексей засыпал, потом снова просыпался и перепутал уже сон с явью. И так до тех пор, пока, открыв глаза, он в самом деле не увидел отблески пламени в окне, и только тогда понял, что это не сон. Пламя светило в окно со стороны, с улицы… Не понимая еще ничего, не догадавшись, Алексей вскочил, опрокинув стоящую под ногами бутылку с остатками самогонки. Его шарахнуло в темноте к двери, боль в ноге отдалась болью во всем теле, и в голове тоже, дверь распахнулась, и он увидел перед собой горящий дом, увидел бегающих людей, и стал искать среди них взглядом Людмилу с Анастасией… Но их нигде не было…

– Ты здесь… – Мишка подскочил.

– Мои где?

Крыша дома рухнула, подняв к светлеющему утреннему небу большой столб искр и дыма.

– А где они? Они не с тобой?

Алексей шагнул к пожарищу, но нога подвела, потому что он тросточку взять из бани забыл, и он упал лицом в траву.

Пожарники приехали, естественно, когда все уже сгорело, когда дядя Леня, рискуя собой, проехал на тракторе совсем рядом с горящим домом, чтобы снести сарай и не дать ему загореться, иначе через сарай пламя могло перекинуться и на другие дома, нежилые, а потом и всю деревню охватить. Но кто будет пожарников винить, если им от райцентра тридцать километров ехать по дороге, на которой только трактор без ущерба для себя ходит…

Эту чугунную трубу нашли пожарники… Они зафиксировали даже положение, в котором труба лежала. И сомнений не было, что этой трубой подперли дверь, чтобы из дома никто не смог выйти. Сомнений в поджоге не было…

Следователь районной прокуратуры, уже в годах крупный, слегка пузатый мужчина по фамилии Строганов, предварительный допрос проводил там же, в бане, и носом потягивал, потому что сивушный запах самогонки не выветрился. Он словно застрял там, словно в воздухе висел, заставляя Алексея морщиться.

– Я тебя, парень, не обвиняю… Пока не обвиняю… Но поджог определен стопроцентно… Скажи тогда мне, кто мог? У кого причины были?

Следователя вызвали пожарники. Сразу, как только трубу нашли. И своего эксперта вызвали, который копался в уже догоревшем, но еще горячем пепелище. Уже совсем рассвело. И людей рядом много собралось. И местные все, и дачники, и все уже знали, что в доме сгорела женщина с ребенком…

Алексей на вопросы следователя не отвечал, хотя прекрасно понимал, кто мог, и даже знал, кто приказал это сделать. Но в голове сейчас уже стояла не только боль, соединенная с болью вчерашней, пришедшей вечером, в голове сейчас висела тяжесть бетона, затрудняющая прохождение мыслей. И только одна фраза в этом бетоне слышалась, повторяемая перманентным речитативом: «Адат… Русский адат… Адат… Русский адат…» Фраза в голове произносилась не грозно, не яростно. Она была простой и, казалось, ничего не значащей. Просто повторялась, и все… Просто бесконечно повторялась…

– Ты скажи хоть что-нибудь, парень… – уговаривал следователь. – Иначе я вынужден буду задержать тебя как подозреваемого…

Алексей молчал и перебирал пальцами свою тросточку. Так же безостановочно перебирал, как слова в голове звучали… И слова с движением переплетались, становились одним целым…

Сами пришли к следователю в баню Мишка с отцом, с ними Тоша, хозяин уже не дома, а только бани и участка, и отставной капитан-лейтенант флота Геннадий. Они что-то рассказывали Строганову, но Алексей не слышал разговора. Он вдруг стал представлять, как учит плавать Анастасию… Здесь же, на речке, около маленького, шириной в метр и длиной в десять метров, песчаного пляжа, который с дороги видел. Анастасия очень хотела научиться плавать и еще с прошлого года начала просить отца научить ее… У Анастасии школьная подружка ходила с родителями в бассейн и много рассказывала о том, как она плавает. И Анастасия хотела… Она вообще была способная к любым спортивным занятиям, и Алексей не сомневался, что плавать научилась бы быстро…

А следователь Строганов что-то писал и писал. Он много листов с показаниями исписал…

А Алексей не слышал, о чем разговор идет…

Людмила вчера говорила, где она сделает грядку с клубникой. И даже сорт какой-то называла. Такая клубника, что все теплое время года ягоды дает, а не только в один короткий период созревания. А рядом грядку с земляникой хотела сделать… Говорила, что земляника для здоровья очень полезная ягода. И вообще, Людмила, кажется, уже весь огород распланировала…

Потом Алексей не читая подписал протокол допроса. Молча, ни на один из вопросов не ответив. Небольшой протокол. Всего половина странички. Потом другие подписывали другие протоколы, и следователь сложил все бумаги в старый обшарпанный портфель. Этот портфель чуть-чуть оживил Алексея, потому что напомнил ему портфель подполковника Скоморохова. Но никаких слов тоже не вызвал. Впечатление создалось такое, что Алексей вообще потерял дар речи…

Строганов уехал. В бане, кроме Алексея, остались отец с сыном Пашкованцевы, Тоша и Геннадий.

– Самогонки принести? – спросил Мишка.

Алексей молча вытащил сто рублей. Мишка, кажется, бегом бегал, потому что вернулся быстро и задохнувшись. Принес опять две бутылки. Налили. Первому стакан Алексею протянули, но тот только головой замотал, отказываясь. Других уговаривать не пришлось. Две бутылки мигом оказались пустыми…

Сидели, разговаривали… Говорили они о кавказцах… И только о них…

Внезапно Алексей встал и посмотрел на Тошу.

– Завтра поедем покупку оформлять…

– Какую покупку? – не понял Тоша.

– Дома…

– Дома-то нет…

– Я новый построю… Поедем завтра… Сегодня мне тяжело… Четыреста тысяч, как обещал, я тебе плачу…

– За что? – Тоша опять не понял. – Одна баня осталась… Сорок тысяч за все про все… Баня и участок… Сорок, а не четыреста… Тебе еще строить… Я не Ваха, чтобы так наглеть… – Он даже изуродованной ногой своей в сердцах топнул.

– И еще… – добавил Алексей чуть тише и угрюмее. – Покажешь мне, где Ваху найти…

– Это я тебе и рассказать могу… Такой дом один на весь райцентр…

– Это любой покажет… – добавил дядя Леня. – Только один не ходи… Их там много…

– Мы поможем, чем сможем… Не велика помощь, сам понимаю, но на что-то и мы годимся: – Даже за двадцать лет жизни в деревне Геннадий не разучился говорить относительно грамотно, по-городскому…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПРОЛОГ

Артем Палыч ковырнул вилкой колбасу.

– Дело это теперь не мое, поскольку я законный и уважаемый пенсионер… Нет теперь следователей в прокуратуре, есть только следователи следственного комитета… И пусть они разбираются с тем, с чем у меня ума разобраться не хватило… Повторяю, я только законный и уважаемый пенсионер…

– Что-то новое… – заметил отец Георгий. – У нас что, пенсионеров теперь уважают? Мне казалось, последние лет пятнадцать-двадцать их в государственном масштабе целенаправленно со свету сживают…

– И это есть… – согласился Строганов. – Сживают… И только говорят о том, как о пенсионерах заботятся… Пенсию добавят, сразу все вокруг дорожает… И всегда причины какие-то найдут… Дескать, все объективно… Так уж совсем бы тогда не добавляли, а то мне добавили, а цены взлетели, и дочь концы с концами свести не может… Опять же, из своей пенсии помогаю… Но мы здесь не для того, мне кажется, собрались, чтобы пенсионерские судьбы трепать… А тебе-то самому, отец Георгий, долго до пенсии…