Гость из будущего. Том 1 (СИ) - Порошин Влад

— Мужики, можно песню про зайцев? Слова народные, музыка тоже родом из народа.

— Спеть, что ли хочешь? — хохотнул руководитель ансамбля и, подмигнув своим товарищам, сказал, — давай смелее, парень. Между прочим, можем и подыграть за отдельную плату.

— Годится, — согласился я и, еле-еле дойдя до микрофона, обратил внимание, что грудастая и губастая Мила и её гад-дружок Эдуард Палыч тут как тут, ждут моего фиаско, как и все собравшиеся на танцполе люди.

«Что, захотелось над пьяным дураком покуражиться? Окей, сейчас я вам покажу настоящий твист!» — подумал я и взял в руки гитару, затем помотал головой, чтобы успокоить, раскачивающийся перед глазами пол, но сделал только хуже. К тому же слова песни про зайцев напрочь вылетели из памяти. «Значит, петь буду на автомате», — решил я и, ударив по струнам, буквально захрипел одну любимую с детства вещицу, которую мог исполнять в любом состоянии тела и рассудка:

Я бегу по выжженной земле,

Гермошлем, захлопнув на ходу,

Мой фантом стрелою белой на распластанном крыле,

С ревом набирает высоту.

Я эту песню впервые услышал в середине 70-х годов. У нас тогда почти весь двор учился играть на гитаре именно «Фантом». Уже значительно позже сочинение неизвестного автора, который, наверное, повоевал во Вьетнаме, стал петь с экрана телевизора «Чиж». А сейчас эта с бешенным темпом вещь вызвала настоящую оторопь у зрителей, слушателей и музыкантов.

— Давай, родимые! — заорал я. — Барабаны, контрабас, давай, давай не спим! Ееее!

Вижу в небе белую черту,

Мой фантом теряет высоту.

Катапульта — вот спасенье, и на стропах натяженья,

Сердце в пятки — в штопор я иду!

Наконец, народ в зале расшевелился и энергично задёргался, а местный оркестрик очень ловко подхватил простоватую мелодию «Фантома» и я рубанул в микрофон во всю силу своих лёгких:

Вновь иду по проклятой земле!

Гермошлема нет на голове!

Сзади, дула автоматов в спину тычут мне солдаты,

Жизнь моя висит на волоске.

И вдруг пол, который раскачивался перед глазами, стал качаться и под ногами. Поэтому допев куплет, гитару я быстро вернул музыканту из оркестра и решил, что реветь слова песни буду до тех пор, пока не лягу плашмя. Кстати, на звук ураганной мелодии среди танцующих показался наряд милиции, и мои отравители заметно приуныли. Однако это ещё был вопрос — где мне лучше оказаться, в отделении за решёткой, на жёсткой лавке или в мягкой кровати отравительницы Милы? Ведь что в милиции, что у этих жуликов денег своих я больше не увижу.

Кто же тот пилот, что меня сбил? —

Одного вьетнамца я спросил.

Отвечал мне тот раскосый, что командовал допросом:

Сбил тебя наш летчик Ли Си Цын!

— Еееее! — выкрикнул я в последний раз и, практически теряя сознание, еле-еле захрипел в микрофон:

Это вы, вьетнамцы, врете зря,

В шлемофоне четко слышал я:

Коля, жми, а я накрою, Ваня, бей, а я прикрою,

Русский ас Иван подбил меня…

Солнечный свет из-за неплотно задёрнутых штор внезапно упал на мои закрытые глаза. «Деньги? Где деньги?» — тут же подумалось мне, и я автоматически сунул руку в карман брюк. «Неужели не обшмонали? — была вторая мысль, когда пальцы нащупали нетронутые денежные купюры, — фантастика! Стоп! А что же я в одежде-то лежу и самое главное где?». Я приоткрыл один глаз и увидел женщину, которая сидя за столом, пила кофе и читала книгу. Образ женщины с книгой никак не вязался с вульгарной подружкой Эдуарда Палыча, которая, прежде всего, лишила бы меня всей наличности. «Неужели я в милиции? Не может такого быть! Раскладушки в милиции не выдают. Скорее всего, это чья-то комната или квартира», — подумал я и, чуть-чуть приподнявшись, аккуратно кашлянул:

— Кхе.

— Доброе утро, Феллини, — улыбнулась подозрительно знакомая женщина с приятным голосом и с очень приятным лицом, — кофе будете?

— Кофе в раскладушку, это очень романтично, — виновато улыбнулся я. — А я кажется, вас знаю. Я вас как-то видел на «Ленфильме» и в кино «Последний троллейбус».

— Ну, во-первых, не последний, а «Первый троллейбус», — хихикнула актриса Ирина Губанова. — А во-вторых, за то, что я вас вчера спасла, можно сказать — отбила у наряда милиции, с вас роль в кино. Скажите, зачем же так пить?

— Это меня отравили враги советской власти, — простонал я, встав с раскладушки. — Подсыпали что-то в томатный сок. Хотели выведать военную тайну, но я им ничего не сказал. И к огромному сожалению, роль пообещать не смогу. Меня ведь с киностудии Илья Николаевич на днях уволил.

— Подумаешь, — снова хихикнула актриса, — через неделю попросите у него прощение, он мужчина вспыльчивый, но отходчивый. Помилует.

— Ну, тогда считайте, что роль у вас уже в кармане, — буркнул я, и мне нестерпимо захотелось кофе.

Глава 12

От актрисы Ирины Игоревны Губановой я приехал домой сразу после того, как выслушал часовую лекцию о вреде пьянства и алкоголизма в современном обществе. На все мои возражения, что я не употребляю ничего крепче, чем индийский чай с обломками кораблекрушения, Ирина Игоревна возражала: «Только не надо врать. Я всех вас знаю». Далее она несколько минут рассказывала о неудачном замужестве с актёром Сергеем Гурзо, который сам всё погубил из-за пристрастия к бутылке, и снова переходила на мою подозрительную личность. По её мнению — я и пою хорошо, и танцую нормально. (Оказывается я вчера ещё и танцевал). И судя по разговорам на «Ленфильме» от меня в будущем, возможно, будет толк, но при одном условии, что я должен пообещать прекратить прикладываться к рюмке и снять её, актрису Губанову, в кино. Естественно пришлось поклясться собственным здоровьем.

А дома, заварив чаёк покрепче, я уселся за написание сценарной заявки на многосерийный фильм «Следствие ведут знатоки». Главные герои: следователь по особо важным делам, мозговой центр всей тройки сыщиков, майор Павел Знаменский — актёр Георгий Мартынюк, которому лично я усы сбривать не позволю. Далее старший инспектор уголовного розыска Александр Томин — балагур, артистичный импровизатор и хороший боксёр, желательно без огромного и прекрасно запоминающегося носа. Кто сыграет Томина, вопрос пока открыт. И третий главный персонаж — капитан милиции, эксперт-криминалист широкого профиля, Зинаида Кибрит — актриса Нонна Новосядлова. Кончено, Нонна на капитана милиции не тянет, но зато у неё будет своя интересная предыстория. Она непростая сотрудница милиции, её дед — потомственный дворянин, служил в Сыскной части ещё при Николае Втором, однако после 1917 года он не сбежал на ПМЖ в Париж, а пошёл в ВЧК, где трудился под началом железного Феликса Дзержинского. Моя Нонна своей аристократической внешностью будет олицетворять на экране интеллигентку в седьмом колене, которая стоит на страже общественного закона и порядка.

«Дело первое, — написал я в тетради крупными буквами. — Возвращение „Святого Луки“».

Итак, в Эрмитаже неизвестными злоумышленниками похищена ценнейшая картина Франса Халса «Святой Лука». Весь город стоит на ушах. В Ленинградском обкоме КПСС разрывается телефон, поэтому сам начальник областного УВД приказывает: «Внимание всем постам! Перекрыть шоссе, вокзалы, судоходные порты и аэропорт. Особые приметы преступников — один большой, другой маленький и оба в масках». И тут же на место преступления, в Эрмитаж, срочно вылетает на вертолёте группа майора Знаменского. А уже по прибытию Зина Кибрит моментально делает первое предположение, что преступников было не двое, а трое.

— Из чего это следует, Зиночка? — хитро прищурившись, спрашивает её инспектор Томин.