Высоцкий и Марина Влади. Сквозь время и расстояние - Мария Немировская

— Как же это, — бурчал водитель троллейбуса, вместе с шансонье обходя свою машину.

По правде сказать, когда он услышал звук удара, все, что подумал, — что выйдет сейчас и даст в морду тому незадачливому пьянчуге, что первого января умудрился въехать ему в бок! Да еще на пустой дороге! А тут — Высоцкий. Трезвый.

Поток мыслей Владимира оборвала сирена ГАИ — автомобиль правоохранителей подъехал почти сразу. Они уже давно неслись за «мерседесом» на полной скорости, но догнать иномарку не могли, хотя очень хотели. Владимир, по правде говоря, даже не заметил машины ГАИ, едущей за ним следом, — очень торопился в город.

Два сотрудника милиции вышли из автомобиля, поправляя фуражки и не без удовольствия разглядывая место ДТП.

— Ну вот! Я же говорил, разобьется, — удовлетворенно сказал один.

— Ну, еще бы! Он так гнал! Километров сто восемьдесят.

— Да нет, даже побольше… Дипломаты хреновы…

Впрочем, скепсис сотрудников ГАИ несколько поубавился, когда они увидели, что за рулем попавшей в ДТП машины сидел не кто-то неизвестный, а Володя Высоцкий. Вытянувшись по стойке «смирно», они приветствовали Володю, но потом, вспомнив, что он все-таки виновник ДТП, принялись проверять документы, спрашивать, что и как произошло.

— Как же это так, Владимир Семенович? — спросил низкорослый, лысеющий сотрудник ГАИ, сочувственно глядя на Высоцкого и его искореженный автомобиль.

— Да я сам не знаю как, — растерянно ответил артист.

— Машину-то теперь наверняка под списание.

— Да какое там списание, — вмешался в разговор второй сотрудник ГАИ, — починят, никуда не денутся! Купят вон детали у дипломатов и все починят!!! Не горюйте, товарищ Высоцкий.

— Да я больше как-то не за машину, за друзей переживаю, — сказал Володя, заглядывая в салон машины, где сидели Сева и Валера.

— Дааааа. дела, — протянул гаишник, оформляя аварию.

Как по заказу, через несколько минут подошла машина «скорой помощи». Да и не могла она задерживаться — авария-то произошла прямо напротив Первой градской больницы на Ленинском. Доктора принялись осматривать Янкловича и Абдулова, пересадив их в машину «скорой помощи». Их увозят в больницу, Высоцкий остается разбираться с ГАИ, но уже вскоре его отпускают — что держать товарища артиста, дело-то ясное. Вызвав такси, он уезжает неизвестно куда, но уже через полчаса появляется в Первой градской больнице, поднимая на уши всех врачей. Его громкий рокочущий голос слышится в коридоре, шаги гулко отдаются от стен, весь медперсонал собирается вокруг, все носятся, прыгают вокруг него. Ощущение, что у них детская новогодняя елка — они увидели своего кумира, благо даже события, при которых это произошло, не такие печальные! Женщины галдят, предлагают Владимиру то мандарин, то конфетку, но его беспокоит судьба друзей.

— Так, — спрашивает Высоцкий, — где тут у вас мои друзья?

Молоденькая медсестричка, краснея от смущения, проводит его в приемный покой, и начинается еще большая беготня. Пациентам, благо они несерьезные, уделяют огромное внимание — Севе вправляют руку, Валере делают уколы «Магнезии», чтобы не было спазмов… Неврологи не назначают ему никаких лекарств, только рекомендуют постельный режим и полный покой, а это значит, что и Валера и Сева на несколько дней останутся в больнице.

В ГАИ завели дело об аварии. Не самый удачный момент для такого рассмотрения — Высоцкому только-только предъявляли обвинения в проведении незаконных концертов, Володя нервничает. Даже едет специально в управление ГАИ, чтобы подарить начальнику пластинку с автографом, поговорить. Но дело все равно заводят — была бы авария с частником, еще можно было бы договориться, но товарищ Высоцкий умудрился врезаться не куда-нибудь, а в троллейбус, а это, извините, государственная собственность. Придется оплатить ремонт этого транспорта, кстати, тоже ведь очевидно, что в ДТП виноват Володя.

Кстати, троллейбусное управление действительно потом прислало счет за ремонт — на 27 рублей 25 копеек.

Куда он так спешил в тот день, остается только догадываться.

Глава 21. Травля

Марине позвонили утром, как только разобрались с машиной. Она, конечно, заволновалась, но, в общем, историю с аварией приняла спокойно — по ее мнению, Высоцкий водить не умел, он разбил и свою первую машину — «жигули», и подаренный «рено», и на «БМВ» не раз попадал в аварию. Все живы — это главное. Володя, как мальчишка, любит гонки, любит быструю езду и уверен в том, что справится со своей машиной на любой дороге. А «мерседес» — его любимая игрушка.

— Главное, что все живы… — задумчиво проговорила Марина.

Пока еще она оставалась на даче, ждала, пока на такси приедет Володя, чтобы рассказать ей все лично, чтобы обнять ее, ведь он больше всего испугался, когда увидел, как «мерседес» летит в борт автобуса, за то, что больше не увидит свою Марину. Но главное, что все живы.

Обратно на дачу его вез Шехтман. Погода выдалась солнечной, подморозило, дорога была покрыта тонким слоем льда.

— Что, Володька, не будешь больше гонять? Трусишь?

— Нет, не трушу. и гонять буду! Только вот сейчас еще слишком свежи в памяти вчерашние воспоминания! Так что ты давай, это, не гони, в общем!

Шехтман смеялся — он-то и не собирался гнать, но напуганному Высоцкому, который обычно не передвигался за рулем со скоростью меньше 150 километров в час, сейчас и скорость в 80 километров казалась слишком высокой.

До Марины, тем не менее, они доехали очень быстро. Несколько минут пылких объятий, разговор за чашкой чая, и Владимир уже едет обратно — он должен навестить своих друзей, должен быть с ними рядом. Высоцкий очень болезненно относился к болезням своих друзей, он боялся больниц, но сейчас чувствовал себя виноватым в случившемся и не мог поступить иначе. Он был в больнице каждый день, вплоть до выписки Абдулова и Янкловича из Первой градской больницы.

Первая градская — одна из старейших клиник Москвы. Здесь узкие проходы, низкие потолки, сводчатые коридоры. В тесном, узком коридоре было холодно и мало места. Облицованные кафелем стены неприятно морозили спину Володи сквозь плотный свитер, когда он стоял здесь и ждал, когда же его проведут к Севе и Валере.

— Ну что, мужики, испугались? — смеясь, говорит Высоцкий, заходя в палату.

Сева и Валера, конечно, недовольны.

— Ты вот скажи, за каким хреном вызвался нас везти? Зачем в Москву торопился?! Мы же говорили: такси возьмем.

Высоцкий виновато опускает голову, кладя гостинцы на тумбочку у кровати:

— Ну, извините, братцы, бес попутал.