Ужин вдвоём - Майк Гейл

— Странно как-то все, да? — говорю я наконец, разворачивая свой сандвич.

Она кивает и смотрит на картошку. Кажется, все-таки хочет есть.

— Бери, если хочешь. Это все тебе, — улыбаюсь я. — Ты что, в самом деле думаешь, что я съем двойную порцию?

— Не знаю, — отвечает она.

В самом деле, откуда ей знать? Она никогда не ходила со мной в «Макдональдс». Честно говоря, я не припомню, когда сам в последний раз здесь был. «Макдональдс» я предложил по наитию, предположив, что подростку должно здесь нравиться. И, судя по тому, как умело Никола расправляется с обедом — картошку макает в кетчуп, а из «Биг Мака» аккуратно извлекает латук и соленые огурцы, — я сделал правильный выбор.

— Ну вот, — говорю я, когда от обеда остается всего ничего, — теперь уже легче. Мы с тобой — просто два человека, которые вместе обедают. Верно?

Она осторожно кивает.

— Представляю, как ты была потрясена, когда увидела меня в «Крутой девчонке».

— Еще бы! — широко распахнув глаза, отвечает она. — Это было… ну прямо как в кино!

Чтение

В школе у нее был трудный день, и она решила взбодриться чтением. Купила «Крутую девчонку» и спрятала в рюкзачок, чтобы после обеда почитать спокойно. Устроилась на кровати, подложив под грудь подушку, развернула журнал и погрузилась в чтение.

Обычно Никола сперва просматривала журнал с начала до конца, а затем читала более внимательно те статьи, что чем-то ее привлекли. Так было и на сей раз. Содержание, письма, страничка «светской хроники» — разных сплетен о знаменитостях, пара тематических статей) гороскопы, мода, красота… Добравшись до раздела «Откровенный разговор», она остановилась. Заголовок крупными яркими буквами гласил: «Откровенный разговор» меняет формат — теперь на две страницы больше!» Поискав рубрику «Спросите Адама», Никола обнаружила, что Адама заменил некий «Дейв, Доктор Разбитых Сердец». Она прочла мою колонку, а затем подняла глаза, чтоб взглянуть на фотографию вверху страницы.

Лицо показалось ей знакомым, но она не могла припомнить, где и когда меня видела. И вдруг что-то щелкнуло в мозгу. Вскочив, Никола бросилась в мамину комнату. Забравшись на стул, дотянулась до верхней полки гардероба и копалась в старых тряпках и коробках с обувью, пока не нашла то, что искала — фотоальбом. Вернувшись к себе, перелистала страницы и нашла фотографию молодого парня, обнимающего ее маму. Сравнила со снимком в журнале. Затем, открыв последнюю страницу, прочла список сотрудников и узнала, что «Доктор Разбитых Сердец» в жизни носит имя Дейв Хардинг. Вот так она меня нашла.

Слава

Она рассказывает, и я ее не прерываю. Увлеченная собственным повествованием, Никола выходит из скорлупки: глаза ее загораются, на лице появляется улыбка. Но вот она заканчивает свой рассказ и, словно опомнившись, «гаснет», снова закусывает губу, уходит обратно в свою скорлупу.

— Можно тебя кое о чем спросить? — говорю я.

Она кивает.

— Ты писала, что ничего не сказала маме. Можно узнать почему?

— Просто не сказала.

Кажется, более развернутого ответа я не получу — по крайней мере, пока.

— А вы сильно удивились, когда получили письмо?

— Спрашиваешь! Если бы не фотографии, я бы просто не поверил!

Она вдруг начинает ерзать на стуле.

— Мне от вас ничего не нужно, — говорит она. — Я не для того написала, чтобы что-то от вас получить.

— Что ты, я и не думал…

— Просто хочу, чтобы вы знали.

— Я знаю, — подбадриваю я ее. — Ты уже придумала, о чем хочешь меня спросить?

Она мотает головой.

— Ладно, тогда обойдемся без расспросов, — выручаю я ее. — Просто поболтаем, как обычные люди за обычным обедом в «Макдональдсе».

Она кивает. Чтобы сменить тему, я спрашиваю, какую музыку она любит.

— Всякую.

— Ну какую именно? Популярную, классику, дэт-метал, хардкор-рэп?

— Боюсь, я не совсем вас понимаю, — серьезно, по-взрослому отвечает она.

— Если честно, — говорю я, — я этого тоже не понимаю. По-моему, музыка и есть музыка. Но люди вроде меня всю жизнь тратят, чтобы изобретать все новые и новые названия: брит-поп, шу-гейзинг, хард-хаус, гаражный рок, драм-н-басс, джангл, новая волна новой волны, нью-соул, нью-метал, нью-акустик — и к чему все эти ярлыки? Только для того, чтобы, когда эта музыка надоест, сделать умное лицо и сказать: «Такой-то стиль устарел».

В глазах у Николы — недоумение. Она явно не понимает, о чем это я.

— Вообще-то мне, наверно, нравится популярная музыка, — говорит она. — Обычная. Какую по радио крутят. Песни, которым можно подпевать. — Она серьезно смотрит на меня. — А вы какую музыку любите?

— Да, честно говоря, тоже всякую. Кроме попсы — ее просто не выношу, танцевальной — тоже терпеть не могу, а также дэт-метала, хард-кор-рэпа и классики.

Она смеется. Улыбка у нее очень милая, и смех тоже.

— Что же тогда остается?

— Не знаю.

— Но ведь в «Крутой девчонке» вы пишете о поп-музыке? Как же пишете, если она вам не нравится?

— Вот так и пишу. Ужас, правда?

— В последнем номере есть ваше интервью с двумя моими любимыми группами. — И она называет две сладенькие мальчиковые команды, раскрученные в последний год. — Представляю, как это здорово — все время встречаться со знаменитостями! А какие они в жизни?

— Самые обычные, как ты и я. Даже, может, и похуже. Ничего особенного в них нет.

— А по-моему, есть, — отвечает она. — Я думаю, это лучшие группы в мире!

В словах ее слышится такое благоговение, что я на секунду теряю дар речи. Я не ошибся, говорю я себе, девочки-подростки и вправду живут и дышат музыкой.

— Может, ты и права, — отвечаю я. — Может, они и вправду самые лучшие.

— Вы раньше писали в журнале, который назывался «Громкий звук», правда?

— Правда. А ты откуда знаешь? Неужели читала?

— По Интернету. У нас в школе есть Интернет, на компьютерах в библиотеке. Я, когда писала доклад по географии, запустила поиск на ваше имя.

— И нашла сайт «Громкого звука»?

Она кивает.

— Я думал, его уже прикрыли.

— Там написано, что журнал закрылся, но все страницы и ссылки остались, — объясняет она. — Вы там писали о таких группах, о каких я никогда даже не слышала. Они хорошо играют?

— Некоторые — хорошо, но большинство — просто зануды.

— Поэтому вы и перешли в «Крутую девчонку»? Вам скучно стало?

— Ну да, вроде того. «Громкий звук» закрылся, и редактор «Крутой девчонки» — мы с ней дружим — предложила пока поработать у нее.