Вознесение (СИ) - Розин Юрий

Кирику, однако, тоже приходилось несладко. Значительно сильнее меня он решил не становиться, видимо это слишком быстро исчерпывало запасы энергии. А потому разница в телосложении и длине оружия была в мою пользу. К тому же он определённо не обладал моим опытом, так что избегать атак у него получалось, как бы он ни пытался. И потому каждый мой удар, пусть их и было немного, заставлял его выкладываться на полную.

Его подлиза-прихлебатель сдулся. Забился в угол и даже не пытался вмешаться, правильно я сделал, что решил первым убрать телохранителя. Так что в зале мы буйствовали вдвоём и довольно скоро помещение превратилось в руины.

Спустя минуты три я понял, что начал выдыхаться. Кровопотеря и битва на грани моих возможностей подтачивали мою выносливость. Однако мысль об остановке, вспыхнувшая на мгновение в голове, была тут же сожжена дотла восторженной радостью и неуёмным голодом, что переполняли моё существо. Более того, меня даже возмутило такая малодушная мыслишка.

Так что вместо того, чтобы замедлиться и начать сражаться более экономно, я, наоборот, насел на Кирика с новыми силами. И ещё через минуту, когда поддерживать ровное и стабильное дыхание стало уже практически нереально, я неожиданно понял, что его энергетически атаки резко просели по мощности. Это, конечно, могла быть уловка. Но клокотавшие в его взгляде ярость, недоумение и страх вопили об обратном.

И у меня будто открылся какой-то ранее скрытый внутренний резерв сил. Давай, ещё немного, ещё минута — и бог третьей Кары будет повержен! Ещё сорок секунд, тридцать, двадцать, десять, пять, три, одна…

Глава 15

Очередной взмах алебарды не встретил на пути никакого препятствия. Вернее, препятствие всё-таки было — меч Кирика, что он выставил, прижав к руке и подперев левой ладонью. Однако без подпитки энергией сначала меч выгнулся дугой, потом его рука с громким хрустом сломалась в районе плеча, потом затрещали рёбра, а потом он весь, уже не способный стоять на ногах, будто пушечное ядро пробил стену.

Тяжело и с присвистом дыша, я опёрся на алебарду и, покачиваясь, двинулся к нему.

— Сдохни! — раздался со спины вопль прихлебателя.

Однако я даже не обернулся. Услышал ещё серию знакомых быстрых шагов. Лина, видимо успешно прикончившая отправленного ей для помощи бога, дождалась, когда мы закончим. Раздались звуки борьбы, похоже женщина мутузила подхалима.

Меня, однако, всё это касалось опосредованно. Для меня сейчас существовал только Кирик, стонущий и копошащийся под обломками стены, и его праджня.

— Фу, папа! У тебя по подбородку слюна течёт!

Талу я тоже проигнорировал.

Вытащил главу Кривоносых из-под завала, схватив его голову будто мяч, поднял перед собой…

Восторг… невероятное наслаждение!

Его энергия была обильной и насыщенной, как никакая другая. А главное, она не приносила ни боли, ни голода. Наоборот, будто забирала мои волнения и лишние мысли. Возможно, стоило поостеречься. Ведь я никогда не завершу испытание третьей Кары, а потом утерянные воспоминания мне не вернутся.

Но я жил сто тысяч лет. Я и так успел забыть больше, чем знали все члены Плывущих по Сальсабилю вместе взятые. Так что по идее для меня эффект Кары забвения, сначала всегда забиравшей самые незначительные и маленькие воспоминания, был довольно условным.

А между тем и положительное воздействие Кары не заставило себя долго ждать. Поглощая праджню Кирика, я вдруг ощутил, что становлюсь сильнее. Однако это был не тот же эффект, что от Кары боли. Само моё тело оставалось на том же уровне. Менялась эффективность воздействия энергии, что текла в меня из тайника в алебарде, её КПД.

Только что, когда я сражался с Кириком, моё тело было в тринадцать раз сильнее нормы. Двенадцать крат я получал от крещения в Каре голода, и ещё одно “преумножение” — от накачки энергией. Но теперь довольно стремительно тринадцать превратились в четырнадцать, четырнадцать — в пятнадцать…

— Стой! — хриплый голос главы Кривоносых, в глазах которого остался один только ужас, вырвал меня из восторженного созерцания возрастающей мощи. — Пожалуйста!.. Не надо!.. я сделаю… что захочешь… Дам тебе… что захочешь!

— Мне это неинтересно, — покачал я головой. — Я и так смогу забрать всё, что захочу, когда тебя прикончу.

— Мой брат…

— Он младший и слабее тебя. Если убил тебя — убью и его.

Он явно был в панике. Глазки так и бегали, пытаясь понять, чем меня можно зацепить. Наконец они остановились на Лине, уже успевшей вырубить подхалима и подошедшей ко мне со спины. И я отчётливо увидел вспыхнувшую в глубине его глаз искорку осознания и надежды.

— Я могу научить… запретному искусству! Оно подходит… не только чтобы восстанавливать… Истину! Ты можешь поглощать праджню женщин… через секс!

— Фу, гадость! — Тала показала язык и сделала вид, будто протирает его ладошками.

Я хмыкнул.

— Я прямо сейчас поглощаю твою праджню, и нам даже целоваться не пришлось.

— Ещё большая гадость!

— Ну, а что поделаешь? — улыбнулся я, вновь поворачиваясь к Кирику. — Не утруждайся, ты ничем не сможешь меня удивить. К тому же оставлять тебя в живых опасно, да и соглашение с Федром тогда потеряет силу.

— Сука! — взвыл главарь Кривоносых, глядя на Лину. — Ты всё-таки сговорилась с этим стариком?!

Я его уже не слушал. Ещё недавно я был бы готов его выслушать и даже попытаться научиться запретному искусству. Но поглощение праджни богов второй Кары подтвердило: я в принципе не могу ощущать Истину. И запретные искусства, созданные богами для богов, человеку точно не помогут. Мы с этой самой Истиной будто находились в разных плоскостях реальности, и не могли встретиться независимо ни от чего.

А потому не стоило лишний раз настраивать против себя окружающих. Лина и остальные и так уже смотрели на меня с подозрением из-за моего умения поглощать чужую праджню. Клятва на Истине, что я не практикую запретные искусства, их успокаивала, но далеко не до конца. А если я соглашусь на предложение Кирика, то, даже если с искусствами ничего не выйдет, доверия мне уже точно не будет никакого.

Не то, чтобы меня это особо волновало. Я был один сто тысяч лет, уже привык. Однако в том, чтобы находиться в окружении людей… богов, было всё-таки какое-то особое очарование. И я не хотел терять его из-за глупости.

К сожалению, из-за того, что боги третьей Кары куда лучше учились управляться с энергией, после боя свободной праджни у Кирика осталось не так чтобы очень много. Лишь немногим больше, чем было у Лины. Нужно было найти способ выпивать их до того, как они начнут со мной сражаться.

Однако этого оказалось вполне достаточно, чтобы очень значительно поднять эффективность использования энергии. Теперь объём праджни, раньше увеличивавший мою мощь на условную единицу, поднимал её на целую четвёрку. Правда, я уже ощущал, что со временем и этот параметр будет постепенно уменьшаться. Но пока что можно было не думать об этом, тем более что пришла пора пожинать плоды подготовленной диверсии.

Прикончить истощённого и лишившегося большей части сил Кирика было несложно. Конечно, обещанное Федру изначально: кинжал в сердце во сне в кровати — провернуть не удалось. Во-первых, потому что Лина наотрез отказалась заходить с главой Кривоносых так далеко. А во-вторых, потому что я бы не простил себе, если бы бога третьей Кары убили, пока меня не было рядом.

Вот только это и не было важно. Старик ничего не говорил об условиях смерти главы Кривоносых в своей клятве. Да и вряд ли его волновало, как именно умрёт Кирик. Что потом от кинжала, что сейчас от алебарды — так или иначе причастность к его гибели Лины неизбежно раскрылась бы. А потому Плывущим по Сальсабилю всё равно пришлось бы “официально” менять покровителя, чтобы их… нас банально не забили разъярённые бывшие союзники.

Так что у Лины действительно уже были собраны все немногочисленные вещи, с которыми она и отправилась к Федру. Также с собой она забрала всех членов банды, по тем или иным причинам оставшимся на базе, кроме Варны.