Лучшая месть - Стелла Камерон

Он играл с ее губами и языком, проникая все глубже и глубже в ее рот, а потом возвращался к легким поверхностным прикосновениям. У нее томительно заныло внизу живота, грудь захлестнуло обжигающей волной желания, а между ногами сделалось мокро.

Его губы ласкали ее тело. Эти ласки были ей незнакомы. Нечто подобное с ней происходило во сне, и тогда она просыпалась, стыдясь собственных плотских желаний.

— Я могу дать тебе то, что ты хочешь, — прошептал он на ухо Рей, увлекая ее к стене. — Мы оба окажемся в выигрыше. Ты возвращаешь мне мое, а я даю тебе столько, сколько нужно для счастья. А еще я даю тебе то, ради чего ты принимала в своем доме Уоррена. Ты же даешь мне то, что давала ему. Мы оба будем довольны. Что скажешь, Рей?

Она похолодела. Все чувства были обострены, но мысли постепенно прояснялись.

— Скажу, что я не та женщина, за кого ты меня принимаешь. И я не собираюсь начинать отношения с мужчиной, который рассчитывает добиться моего молчания, обслуживая меня в постели.

— Скверные слова, милая Рей. — Его голос был хриплым от возбуждения. Одним ловким движением он задрал ее футболку и нагнулся к груди. — М-м… Милая, милая Рей… Маленькая и такая сладкая!

Она хотела схватить его за волосы, но лишь широко раскинула руки. Он поиграл кончиком языка с соском и перешел на другую грудь. Она начала задыхаться.

— Нет, — слабо прошептала она ему в плечо. — Не надо… Прекрати.

Даллас стянул через голову ее футболку, втиснул бедро между ног Рей и начал медленно двигаться. Она откинула голову. Удерживая ее на месте коленом, он рывком расстегнул на себе рубашку и вытянул ее из джинсов.

У него был крепкий торс и плоский живот. Темные волоски широкой полосой покрывали грудь над сосками, а дальше сужались в линию, исчезавшую в джинсах.

Он вновь завладел ее губами, и Рей ответила на его поцелуй. На этот раз она сама открыла рот и впустила его язык, потом обвила руками его шею, прижимаясь пылающими сосками к волосатой груди.

— Ты все еще утверждаешь, что мы не можем сделать друг друга счастливыми?

Тяжело дыша, она подняла голову и заглянула ему в лицо. Свет падал сзади, и Даллас казался темным и поджарым. И почему-то суровым.

Он накрыл ее груди ладонями и соединил их вместе, потом медленно, с трудом оторвал глаза от ее лица, нагнулся и приник губами к упругой плоти.

— Это безумие, — проговорила Рей. — Я знаю, чего ты хочешь.

— И не останавливаешь меня, — пробормотал он, водя языком вокруг ее соска. — Конечно, ты возмущаешься. Но не потому, что хочешь меня остановить. Я сейчас отнесу тебя в кровать, Рей.

— Не надо.

— Нет, я все-таки отнесу. Хочу, чтобы ты убедилась: я предлагаю тебе хорошую сделку.

Она попыталась его оттолкнуть.

— Все, хватит! Отпусти меня!

— Сейчас, — пообещал он, — только побудь со мной еще немножко. А потом, может, и еще немножко. Впрочем, как ты сама решишь. Я хочу, чтобы точку поставила ты.

Для человека крупного сложения Даллас двигался с пугающей быстротой и грацией. Он легко подхватил ее на руки, прижал к груди и заколебался лишь на миг, разглядывая двери двух спален.

В теле Рей бушевал огонь. Он горел у нее под кожей, в крови. Она совершенно потеряла голову и знала только одно: она хочет его — или просто секса, — сейчас ей было все равно.

Он выбрал именно ту спальню, какую нужно.

Все ее маленькое пространство занимала кровать на металлическом каркасе. Даллас опустил Рей на матрас, лег сверху и принялся целовать распухшие губы, затвердевшие соски и пылающую грудь.

Он быстро скинул рубашку, расстегнул джинсы, взял ее руку и опустил вниз. Она нащупала волоски у основания его напряженного пениса.

Его дыхание перешло в тихие всхлипы.

Ее всхлипы перешли в стоны.

Жаркий неподвижный воздух не охлаждал их разгоряченных тел. Грудь Рей вздымалась, она дышала, но лишь для того, чтобы обрести силу для любовной близости. Все остальное было не важно.

Она приподняла бедра и, извиваясь, стала снимать с себя шорты и трусики. Когда она спустила их до колен, пальцы Далласа скользнули по ее самому чувствительному местечку и довели Рей до исступления.

Она чувствовала, что вот-вот взорвется в оргазме, и стонала в темноте. Его пальцы углублялись в ее лоно, потом снова находили вздувшийся бугорок.

Рей уже перешла грань реальности и нырнула в темную, огнедышащую пучину. Волны наслаждения туманили разум.

Она попыталась снять с него джинсы, которые отделяли их друг от друга.

— Подожди, — прошептал он, — ради Бога, подожди. Даллас приподнялся, чтобы раздеться. Она услышала легкий шорох.

Те несколько секунд, которые он дал ей на размышление, не охладили ее страсти.

Наконец он медленно вошел в нее, сделав единственный нежный толчок.

— Если ты не хочешь, скажи, — пробормотал он, уткнувшись ей в шею.

Она ничего не ответила.

— Я хочу тебя, Рей. — Он задвигался в ней. — Хочу, хочу… Он дышал в такт с движениями — все быстрее и быстрее.

— Я захотел тебя сразу, как только увидел возле школы. Я хотел тебя в библиотеке. — Еще быстрее. — Мне хотелось уложить тебя между стеллажами и войти в тебя.

У нее стучало в висках.

— Когда ты уходила от меня у Лодер, мне захотелось увидеть, как двигается твоя голая попка.

Пот обжигал глаза Рей.

— Давай, — выкрикнула она, — давай же!

— Скажи, что ты меня хочешь!

— Кончай!

— Скажи! — Он притиснул ее к изголовью кровати, и оно стало биться о стену. — Скажи!

Она схватилась обеими руками за перекладину. Он извергся в нее. Она почувствовала теплый прилив его семени.

Задыхаясь, Даллас упал на нее и приник губами к ее шее.

— А ты в самом деле необыкновенная, — пробормотал он. — Впрочем, я об этом догадывался.

У нее не хватило сил спросить, что он имеет в виду.

— Вот увидишь: все будет хорошо. От усталости у нее отяжелели веки.

— Я вернусь утром, и мы обо всем договоримся.

— О чем обо всем?

— О деньгах и, об остальном. — Он слегка ущипнул ее за сосок, и она вздрогнула. — Вот так! Черт возьми, я бы хотел провести с тобой всю ночь! Но к сожалению, мне надо идти.

Ей вдруг стало холодно. Она отвернулась. Жаль, что встать и уйти должен он, а не она.

Легко поднявшись с кровати, Даллас включил лампу, надел джинсы и застегнул молнию. Перед тем как накинуть рубашку, он оглядел ее с головы до пят, склонив голову набок.

— Мал золотник, да дорог. Кажется, есть такая пословица. И это правда. Ты лучше всех, милая. А впрочем, этого следовало ожидать.

Рей провела языком по пересохшему нёбу. Ей еще не доводилось видеть таких великолепных мужчин. Это пугало и волновало одновременно. Она всегда знала: с красавцами лучше не связываться. Джон тоже был красавцем, но в духе милого американского парня, тогда как красота Далласа Келхауна поражала своей мрачностью.