Время истинной ночи - Селия Фридман

- На борту этого корабля я не нашел ничего, что представляло бы опасность для моего народа, - подытожил регент. Единый вздох облегчения волной прокатился по толпе пришельцев с Запада; даже Дэмьен почувствовал, что он и сам бесконечно рад услышанному. - И не нахожу ничего, свидетельствующего о том, что вы не те, за кого себя выдаете. А следовательно...

Тошида улыбнулся. Улыбнулся доброй и искренней улыбкой, как день от ночи отличающейся от деланной улыбки, которой он улыбался до сих пор. И все же чувствовалось: и добрая улыбка, и строгое безжалостное лицо - это всего лишь две стороны одной медали.

- Добро пожаловать на землю обетованную, - пригласил он гостей.

5

Черные тени, разбросанные по белому песку, перебегали от одного валуна к другому и от дюны к дюне, на равном расстоянии и с какой-то хищнической грацией: все побережье содрогалось в ударах ритма вторжения. Сверху эти создания выглядели невзрачными крысами или даже насекомыми - чем угодно, только не людьми. "Черви, - подумал протектор, глядя, как они выползают на его благословенный берег. - Вот что они такое: черви". От одного взгляда вниз его начало подташнивать.

Он стоял на стене, воздвигнутой на самой вершине крутого утеса, и, обхватив себя руками, следил за приближением врага. Такую кару правитель края наложил на себя сам: он заставил себя подняться на смотровую площадку, чтобы полюбоваться плодами собственного предательства. В конце концов, не в силах больше выдержать это зрелище, он отвернулся и поглядел в сторону сада. Там раздавался хрустальный звон, изящно выточенные деревья трепетали на ночном ветерке. Сад был делом рук его жены - райский уголок со стеклянными цветами и бронзовыми листьями с выгравированными на них прожилками - находясь в саду, он всегда представлял себе, будто слышит ее голос. Интересно, что сказала бы жена, окажись она здесь нынешней ночью? "Зачем торопить события, любимый? Почему бы не выждать и не посмотреть, какие возможности предоставит будущее? Наверняка так оно будет лучше".

"Но у нас нет времени, - мрачно подумал он. - Неужели ты этого не понимаешь, Мира, неужели ты этого не понимаешь? Ради всех нас это дело надлежит совершить немедленно".

Вдруг - откуда-то издалека снизу - послышались крики. Человеческие крики. Крики его людей. Тени армии вторжения заплясали у него перед глазами. Демонические порождения ночной тьмы - что значила для них эта битва? Шанс напиться вражеской кровью, преуспеть в деле разрушения лучших сторон человеческой натуры? Протектор моргнул, услышав, как внезапно прервался один особенно отчаянный вопль, и мысленно упрекнул себя - причем далеко не впервые - в том, что принял именно такое решение. Но выбора у него не было. И кровь должна была пролиться. И на земле должны были остаться тела - достаточное количество тел для того, чтобы, когда начнется расследование, никто не смог бы сосчитать, сколько их на самом деле, или задуматься над тем, эффективно ли сработало оружие гвардейцев. Потому что оно не сработает. Потому что он сам проследил за тем, чтобы оно не сработало.

"Я сделал это для нашей дочери, Мира. Чтобы спасти ее".

И тут он прошептал вслух, словно жена и впрямь стояла сейчас рядом с ним:

- У нее твои глаза.

Когда крики стали чуть тише, он снова заставил себя посмотреть в нужную сторону. Низкая каменная стена опоясывала подножие утеса, и он спустился к ней, оставив хрустальный сад далеко позади. Вскоре он очутился во тьме, поглотившей все признаки человека и его пребывания на земле. Протектор шел к уступу стены, где крутая лестница - строго говоря, не лестница, а лишь ряд железных скоб и веревочных петель - врезалась в стену утеса, и только дальше начиналась тропа, петлявшая по склону.

Он слышал, как они царапают гранитную стену, как острые когти тщетно скребут непоколебимый утес. На мгновение он задумался над тем, как просто было бы сейчас перебить их всех, одного за другим, по мере того, как каждый вскарабкивается на вершину... И тут за край стены и впрямь ухватилась пара рук, а вслед за нею подтянулось и все тело, напряженное, по-кошачьи гибкое. И момент нерешительности остался позади.

Белая как мел кожа, черные как ночь глаза. Волосы, больше похожие на свалявшуюся шерсть, сильный и жестокий рот, практически совершенно безгубый. Как и лицо, тело внешне сильно напоминало человеческое, но в то же время выглядело предельно инородным. "Вот оно, лицо моего предательства, - подумал он. - Вот что я наслал на свою страну". И его вновь скрутил приступ тошноты.

Тварь ухмыльнулась, в лунном свете блеснули острые зубы.

- Ты, должно быть, протектор. - Голос был тонок, пронзителен, речь извивалась, как змея. - Что, неужели без охраны? И без оружия?

- У нас уговор, - резко ответил он. Его сердце бешено билось. - Я свою часть выполнил. - Еще одна тварь взобралась на край утеса, уперевшись руками, перебросила тело вперед. Меч, который страшилище держало в зубах, был обагрен чем-то жидким. Кровью конечно же. Человеческой кровью. Кровью его людей. - И мне обещали, что вы выполните свою.

Да и кто эти твари, собственно говоря, такие?

Ему ничего не ответили. На протектора просто смотрели, облизывая темным языком острые как бритвы зубы. Затем первая тварь перевела взгляд на дворец, и ее глаза сузились, словно она заметила чье-то приближение.

Протектор посмотрел в ту же сторону. И в тот же миг его ударили сзади, ударили чем-то твердым и острым, заставив опуститься на колени и скорчиться от боли. Он поднес руки к голове, оберегая ее от второго удара, и почувствовал липкую влагу на темени и в волосах.

- Насчет уговора нам крайне жаль, - прошипела тварь. - Но нам предстоит сделать здесь столь многое, а оставлять свидетелей... уж извини!

- Но мой народ! - выдохнул он. - Вы обещали. Они же ничего не знают!

Сквозь туман боли и крови он увидел: тварь трансформируется. Ее тщедушное тело на глазах набрало вес и стало гораздо выше. Бледная кожа потемнела. Черты, и поначалу почти человеческие, приняли еще более привычный вид, - и, всмотревшись в лицо твари, он узнал ее и содрогнулся от невыразимого ужаса. Протектор попробовал было закричать, чтобы успеть предупредить хоть кого-нибудь - своих приближенных, своих воинов, да кого угодно... но еще один удар - еще более сильный - швырнул его наземь. И крик захлебнулся в крови и пыли. Кровь заливала ему теперь и глаза.

- Нам крайне жаль, - глумился над ним пришелец. Используя _его_ интонации. _Его_ голос. - Но на войне как на войне, сам понимаешь. Разумеется, протектор, ты выполнил свою часть. А что до твоего народа... Пришелец хмыкнул, а когда заговорил вновь, то его тон показался протектору чудовищно знакомым: - К сожалению, нам придется его употребить. - Это был _его_ собственный голос. Это была _его_ собственная внешность. - К сожалению, нам придется употребить твоих людей до последнего человека.