Держи меня крепче (СИ) - Малиновская Маша

По спине проходится озноб воспоминаний, и я сгибаю онемевшие пальцы. Как? Зачем он здесь?

— Привет, Нина.

— Здравствуй, Влад, — севший голос обдирает и так воспалённое горло.

— Я узнал, что ты в городе. Столько лет прошло. Захотелось поздороваться.

Я интуитивно делаю шаг назад. Не прикасаюсь, но будто каким-то шестым чувством ощущаю, что Максим стоит прямо у меня за спиной, обволакивая своим теплом. Где-то на периферии понимаю, что за всем этим наблюдает мама. Это секунды, но мне кажется, будто время замерло.

— Поздоровался? — из-за спины звучит тихий холодный голос, но его тональность обманчива, я это чувствую.

Влад всё ещё стоит за порогом. Не хочу, не стану приглашать его в квартиру. Он виноват в моих кошмарах и страхах, в моей боли. Если бы не его глупость, моя жизнь, мои мечты — всё могло сложиться иначе. Почему же молчит мама? Почему не прогонит его?

Мне плевать, что прошло пять лет. Ничего не изменилось. Плевать, что Влад — больше не мальчишка. Передо мной стоит взрослый парень, его взгляд пронизан сожалением. Но, как я уже сказала, мне на это наплевать.

— Влад, — он протягивает Максиму руку прямо из-за порога. — Я бывший танцевальный партнёр Нины.

— Максим, — руки Ларинцева я в ответ не вижу, и Влад убирает свою снова в карман. — Её нынешний партнёр.

В голосе Максима твёрдость и превосходство. Стоя между ними, я ощущаю жуткий дискомфорт, будто на меня с обеих сторон давят какие-то магнитные волны. И если сзади от них тепло, то спереди я чувствую знобящий холод.

— Я думал, Нина больше не танцует, — Влад издаёт печальный смешок, и меня коробит, что стоя прямо передо мной, он разговаривает мимо меня.

— Да, ты для этого хорошо постарался, — их взгляды сталкиваются как два бронепоезда на одной ветке из-за ошибки диспетчера. — Но, как видишь, она смогла даже такое дерьмо перешагнуть.

На этих словах я слышу мамин приглушённый вздох, а потом чувствую на плече сильную ладонь. Максим прижимает меня к своему плечу, и я с удивлением отмечаю, как внутренняя дрожь, вызванная воспоминаниями, вдруг стихает.

— И мы торопимся, Влад. Так что извини, но тебе пора.

Вижу, как, скользнув по мне взглядом, Акуленко зло сжимает челюсти и смотрит на Максима.

— Увидимся, — бросает мне и уходит.

И только когда Максим захлопывает дверь, я чувствую, как мои плечи расслабляются. Но всего на пару секунд, потому что я тут же наталкиваюсь на недоумённый взгляд мамы.

— Возьми сразу вещи в общежитие, по пути закинем.

Мне хочется стукнуть его. Что вообще за хозяйский тон?

— Ты на машине, Максим? — спрашивает мама. — Хорошо, что Нине не придётся тащиться с сумками по автобусам завтра.

Так нечестно. Мама должна сейчас выпроводить его и запереть меня в комнате. Наказать, наверное, или что там делают родители, чтобы уберечь своих детей от противоположного пола. Ну и пусть мне не пятнадцать, и что?

— Пока будешь собираться, я сложу сумки. Постельное положить один комплект или два?

— Два.

Я сдаюсь. Не буду устраивать при маме разборки. Максим выпроводил Акуленко, я появлюсь с ним на вечеринке отца. Потому что он хороший друг. Выручил меня в общежитии, выручил сейчас. И больше не буду чувствовать себя обязанной.

— Поторопись, Пёрышко, пора собираться.

Максим мягко подталкивает меня в спину в сторону коридора, верно определив направление моей комнаты и удивляет тем, что делает шаг следом.

— Максим, — слышу голос мамы за спиной. — Может, чаю пока? Думаю, Нина и сама со сборами справится.

— Конечно, — Ларинцев отвечает так беззаботно, будто моя мама только что не намекнула ему о запрете на мою комнату. — Чаю с удовольствием.

Он снимает пиджак и, расправив широкие плечи, обтянутые идеально-белой рубашкой, мягко ступает за мамой в кухню, а я тороплюсь к себе в комнату.

Закрываю дверь зачем-то на замок, хотя и понимаю, что вряд ли Ларинцев вломится. О том, что он совсем недавно переодевал меня, пока я была в отключке, себе думать запрещаю.

Распахиваю шкаф и смотрю на вешалки. Приём, филиалы, открытие… Звучит пафосно и высокопарно. Как же я должна выглядеть, чтобы по статусу соответствовать Ларинцеву?

Более-менее подходящих платьев у меня три, но чёрное коротковато, а на бирюзовом слишком заметная затяжка. Остаётся только одно — яркое, с отрезной талией и без рукавов. Цвета фуксии. Фуксия, слишком близко к малиновому.

«У меня в голове мутиться от твоего запаха, Нина-малина…»

Сглатываю, сжимая плотную ткань платья. Но другого выбора одежды сейчас и правда нет.

Быстро принимаю душ, хорошо, что голову вымыла утром, и теперь только щипцами немного подворачиваю кончики волос. Решаю оставить их распущенными, лишь подколов с одного боку жемчужной заколкой. Лёгкий макияж. Или надо поярче? Вечер же. Тогда возьму помаду в тон платью. Тонкие капроновые колготки рвутся от ногтей, потому что я слишком спешно их натягиваю. А в запасе только чёрные. Из бежевых остались чулки. Они запечатаны, я сама не знаю, зачем их купила, из любопытства, наверное, но надеть так ни разу и не решилась. И сейчас меньше всего хочу. Но выбора нет, чёрные колготы под яркое, струящееся пышной юбкой от талии, платье будут слишком «тяжёлыми».

Вещи в сумку я сложила ещё вчера, сейчас только коробку с белыми конверсами, купленными по дороге из города, осталось взять и пакет с продуктами.

Пальто в прихожей, туфли на шпильке там же. В принципе, я управилась за полчаса.

— Я готова, — без улыбки объявляю Максиму, зайдя в кухню.

Они с мамой как раз допивают чай и о чём-то негромко разговаривают, но видно, что беседа течёт легко и непринуждённо. Когда я появляюсь, Максим встаёт и поворачивает ко мне голову.

— Поехали? — говорит он немного изменившимся голосом и бегло проходится по мне взглядом.

Сверху до низу и обратно. Это происходит лишь секунду, но мне вдруг хочется сильно-сильно сжать ноги. Резинки дурацких чулок начинаю жечь, хочется одёрнуть и так не короткое платье. Зачем так смотреть? Чтобы смутить меня при маме?

В прихожей Максим надевает пиджак и помогает набросить пальто мне, забирает у мамы сумку и пакет, коробку с конверсами. Мама целует меня и просит позвонить, как доберёмся до города.

— Максим, — строго говорит она, глядя на Ларинцева. — Ты только не гони сильно. По трассе.

— Конечно. Не волнуйтесь, — снова эта улыбка на миллион. — Спасибо за чай, Светлана Витальевна. Малиновое варенье у вас и правда получилось очень вкусным.

Хорошо, что я спускаюсь первой, и ни мама, ни Максим не видят моего обжигающего щёки румянца.

Глава 31

Мы выходим на улицу, и Максим нажимает кнопку на брелоке, вызывая ответный приветственный сигнал автомобиля у моего подъезда. Жду его у пассажирской двери, пока он складывает сумки в багажник. Поднимаю голову и машу маме, что выглядывает в окно. Она отвечает мне улыбкой, как раз когда Ларинцев распахивает передо мной пассажирскую дверь.

— Ныряй, Пёрышко, — мягко улыбается, а у меня перед глазами вспышками моргает его вчерашний фак, будто он его лично мне показал.

Сажусь, аккуратно подбирая по краям распахнувшееся пальто, сжимаю ноги, слишком чётко ощущая силиконовые полоски на внутренней стороне резинок чулок. Ну что за чёрт дёрнул меня надеть их? Не так уж и плохо выглядели бы чёрные колготки.

Максим садится за руль, пристёгивается, взглядом отследив и мой пристёгнутый ремень безопасности. Он откидывается в кресле и поворачивает ключ, а потом мягко кладёт ладони на руль. Расслабленно так, будто невзначай. Понимаю, что зависаю на его движениях, отмечая про себя даже мелочи. Рассердившись, отворачиваюсь и уставляюсь в окно, пока машина плавно скатывается с подъездной площадки у моего дома и выезжает через соседний двор на трассу. Не могу расслабиться. Мне кажется, я ощущаю даже малейшие колебания воздуха в салоне, улавливаю знакомый аромат туалетной воды, отмечаю, как Ларинцев слегка покашливает, прочищая горло.