Дерзость – не порок - Мишель Дуглас

Доминик не останется с ней навсегда, но это не значит, что она не может сохранить воспоминания о нем, когда они разойдутся каждый своей дорогой. У них может быть одна волшебная ночь.

Может?

Бешено колотилось сердце. Белла вытащила руки из песка и потянулась, чтобы распустить волосы. Встряхнула головой, и ветер начал ласкать ее локоны. Она хотела, чтобы девственности ее лишил любимый мужчина.

Она любила Доминика.

Он будет сопротивляться. Несмотря на все свои заявления, в душе он благородный человек.

Белла вскочила. Надо просто найти способ преодолеть его сопротивление, вот и все.

Как только Доминик открыл дверь, у него потекли слюнки. Белла готовила что-то невероятно вкусное.

Она вышла из-за стойки, отделявшей кухню от гостиной. Она так радостно улыбнулась, что все его тело охватило волнение.

– Привет!

В мозгу у него тревожно завыли сирены.

– Почему вы так разодеты? Извините… – тут же опомнился Доминик.

– Я совсем не разодета.

Она пожала плечами. Это движение привлекло его взор к ее плечам. Вырез ее блузки был совсем скромен, но плечи были обнажены. При виде этой нежной матовой кожи у него пересохло во рту.

– Вы кого-то ждете?

– Нет, никого не жду. Правила совместного проживания, помните? Никаких гостей в номере.

Доминик ослабил галстук, чтобы было легче дышать. У нее не свидание? Никто не придет? Это для них двоих? Мир снова встал с головы на ноги.

– Сегодня я узнала, что один из наших гостей собирается сделать предложение своей девушке в день открытия нашего отеля. Он спросил, не сможем ли составить для них особенное меню.

Белла согласилась. Доминик мог прочесть это в ее взгляде. Он улыбнулся и покачал головой. Какой же она романтик.

– Вот это все, – она показала на сервированный стол, кухню, свой наряд, – должно помочь мне создать подходящее настроение для нашей влюбленной парочки.

Боже милостивый! У нее обнаженная спина! Напряжение в его теле усилилось.

– Уберите портфель и ноутбук, примите душ и переоденьтесь, а потом приходите и попробуйте моих угощений.

Только тут Доминик осознал, что так и стоит в дверях. Он застыл, как только увидел ее. Ему следует отказаться. Надо придумать причину и бежать отсюда подобру-поздорову. Сослаться на занятость…

– Мне очень нужно ваше мнение, Доминик. Я хочу все сделать правильно.

Мольба в ее взгляде была слишком сильна для него. У него было не такое ледяное сердце.

– М-м-м, хорошо. – Он вдруг понял, что идет не в ту сторону. – Хорошо. – Как ему показалось, элегантно изменил направление движения. – Душ. Точно. Отличная идея.

Холодный душ.

И он наденет джинсы, чтобы выглядеть нарочито повседневно. Он захлопнул дверь своей комнаты и прислонился к ней.

Когда Доминик спустя пятнадцать минут вернулся в гостиную, он уже практически забыл об своих намерениях. Белла погасила свет и зажгла свечи. В комнате воцарилась романтическая, интимная атмосфера. Он хотел простонать, что это все лишнее, хотел задуть все свечи и включить свет.

– Как вам?

Она говорила приглушенным голосом. Он сглотнул:

– Великолепно, Белла. Прекрасно.

Она повернулась к нему. Теплый взгляд, полураскрытые пухлые губы.

– Спасибо. Я надеюсь, вы хотите есть.

– Умираю с голоду, – прохрипел он.

Нужно контролировать себя и ситуацию. Нельзя попасть под очарование создаваемой ею фантазии. Белла – девственница. В ее понимании, это просто невинный вечер. Она не сознавала, что играет с огнем. Если он уступит своим инстинктам и займется с ней любовью, то она будет потом страдать.

– Садитесь. – Сказав это, она отправилась на кухню.

Вскоре Белла вернулась, неся две тарелки, и одну поставила перед ним.

Устрицы? Боже, нет! Он смотрел на полдюжины устриц, уложенных кругом на блюде. Откашлялся. Это бизнес.

– Я так понимаю, этот глупый юный ухажер дал вам полный список пристрастий своей возлюбленной?

– О да.

Он громко хмыкнул, но внутри у него все горело.

– И одно простое указание, – добавила Белла.

Он сжал кулаки под салфеткой, прежде чем положил ее на колени и расправил.

– Какое?

Она взяла устрицу и выпила ее прямо из раковины. От этого зрелища он чуть было не свалился со стула.

– Соблазнение, – промурлыкала она. – Он хочет, чтобы я создала такую атмосферу. – Она улыбалась. Полузакрытые глаза, пухлые губы, мечтательный взгляд. – У меня получается?

С соблазнением все обстояло отлично. Доминик выпрямился. Она только улыбнулась и посмотрела на его тарелку:

– Мне показалось, вы сказали, что голодны. Я приготовила устрицы тремя способами. Вы должны попробовать все варианты.

Доминик попробовал одну устрицу. Боже, великолепно. Он быстро доел остальные.

– Ну? – Ее взгляд опустился на его губы. – Какие вам больше понравились?

Он сглотнул, уставился на тарелку, а затем показал наугад на одну из ракушек.

– М-м-м. – Она облизнула нижнюю губу. Полностью. – Мне тоже эта.

Когда Доминику стало казаться, что Белла нарочно провоцирует его, дразнит, проверяет его выдержку, она вдруг поднялась:

– Откройте, пожалуйста, шампанское, пока я подам следующее блюдо.

Белла исчезла за стойкой кухни. Он протер лицо, надавил пальцами на веки и несколько раз глубоко вдохнул. Он не откупорил шампанское. Глаза его были закрыты, и он не видел, как она вернулась, но почувствовал ее аромат; услышал шелест ее кокетливой короткой юбки; практически мог ощущать ее тепло.

Белла забрала у него тарелку.

– Вам, кажется, надо пораньше лечь спать сегодня, – сказала она негромко.

– Было бы здорово, – смог ответить Доминик.

– Точно, – вздохнула она.

В ее словах звучало обещание, которому он едва мог заставить себя поверить. На ее лице невозможно было ничего прочесть.

– Вы любите омаров?

Он уставился в свою тарелку. Длинные, толстые куски мяса омаров были выложены в ряд, к ним поданы три неглубокие соусницы.

– Вы нарочно хотите, чтобы блюда выглядели так вызывающе пикантно? – грубо спросил он и затаил дыхание.

Более опытная женщина уже бы поняла, какой эффект производит на него.

Она присела и посмотрела на него широко раскрытыми глазами:

– Конечно. Это же часть игры.

Это не было похоже на игру. Перестало походить.

Белла подцепила кусочек лобстера и аккуратно опустила его в густой соус, повозила вилкой по тарелке. Капли соуса стекали с лобстера, и она слизывала их кончиком языка, пока они не достигали ее пальцев. Затем она провела языком по всему лобстеру с таким наслаждением, что у Доминика перехватило дух, и он уже не мог дышать, его воображение было распалено запретными фантазиями, в которых этот нежный розовый язычок играет с его собственной разгоряченной плотью.