Грустное кино - Терри Сазерн

– В самом деле? – Идеальный лобик красотки аккуратно сморщился от досады – уже давая намек на очаровательную внешность брошенной сиротки. Именно этой внешности предстояло сделать Анджелу Стерлинг живой легендой в сердцах мистеров и миссис США.

– А что, если он захочет, чтобы я ему просто хуй пососала?

– Чего?

– Ведь тогда он меня без всяких там пуговиц заполучит. Я хочу сказать, что для этого раздеваться совсем не обязательно. Так?

Эйб с благочестивым видом погрозил ей пальцем и покачал головой.

– Эх-ма, никакого контакта. Я ему так и сказал: – «Без контракта никакого контакта с прелестной девчушкой!» Я сам буду там и прослежу, чтобы он ничего такого не сделал.

– А что, если он меня там заполучит, а потом просто подрочит или типа того?

– Ну и что? – Эйб развел руками. – Пусть дрочит. Это риск, на который мы должны пойти. Пойми, такой шанс не каждый день выпадает. Ты же бываешь с разными парнями в одной комнате, в машине, в лифте, в кинотеатре, в самолете, да где угодно – и они дрочат. Ну и что? Подумаешь, большое дело. Послушай, деточка, я тебе точно говорю – ни одной пуговицы не будет расстегнуто, пока мы не оформим сделку в письменном виде. И пока он ее не подпишет, я из того номера не выйду.

– А что, если они так никогда этот фильм и не снимут?

Эйб был возмущен.

– Я что, по-твоему, совсем мудак? Здесь «играй или плати», деточка, «играй или плати»! Съемки начинаются седьмого октября, дождь там или солнце, И мы получаем десять недель по тридцать пять сотен за неделю! Это тебе не раз плюнуть, сама знаешь.

И сцене, которая привлекла вожделенное внимание Папаши Харрисона, Анджела у себя в спальне одевалась для официального бала. На этой стадии она еще была в нижнем белье – длинных гофрированных панталонах и корсете на талии, который ее матушка затягивала сзади, заставляя девушку мило гримасничать от неудобства.

– Ах, матушка, – выдохнула Анджела, – я про сто дышать не смогу, не то что танцевать! – Уроженка Техаса, она могла вполне сносно имитировать южный акцент, Конечно, в ее речи было слишком много носового выговора, но все же звучало это освежающе не по-бронксски, учитывая, что это был голливудский фильм про Юг.

Мамашу играла Луиза Ларкин, известная характерная актриса, у которой много лет был контракт со студией. Амплуа Луизы составляла «идеальная американская мамочка» с традиционным яблочным пирогом. При этом она мастерски, почти на уровне пародии, воспроизводила южный говор.

– Пусть твоя миленькая головка об этом не беспокоится, деточка. Помни только, чтобы между танцев ни с кем из тех парней из Чарлстона на веранду не выходить! Ты слышишь?

– Ах, матушка, ну что ты в самом деле!

– Боже мой, ты только посмотри на нее, сказал С. Д. исполнительному продюсеру фильма, который сидел рядом с ним в просмотровом зале. – Это же светловолосая Скарлетт О'Хара! Вот настоящая Скарлетт О'Хара! Блондинка! Никаких там брюнеток и евреек! Светловолосая… красотка… с розовыми сосками! Как ее там, черт побери, зовут?

С. Д. потребовал у Эйба, чтобы Анджела предстала перед ним в том же самом виде, что и в сцене перед балом, – панталоны, корсет и накладка из длинных светлых волос. Кроме того, Папаша Харрисон настаивал, чтобы это была именно та одежда, в которой она снималась.

– Когда вы вчера закончили? – спросил С. Д. у продюсера, когда эпизод закончился.

– В пять тридцать.

– Тогда никакой надежды. – С этими словами С. Д. поднял телефонную трубку и дал команду выключить звук на «потоках». Затем он позвонил в костюмерную и передал трубку продюсеру. – Выясни, были ли те вещи, которые она носила, уже отправлены в прачечную. Если нет, скажи, чтобы их придержали. Скажи, что это очень важно.

Продюсер, дожидаясь ответа на звонок, с серьезным видом покачал головой.

– Даже если вещи еще не ушли, они никогда этого не признают. Таково правило профсоюза: «Все костюмы стираются после носки».

С. Д. протянул руку и забрал у него трубку.

– Ты прав. – Он повесил трубку. – Ладно, переснимите эту сцену. Это ведь сущая ерунда, верно? Декорация все еще стоит – полчаса работы, максимум час.

Он снова протянул руку и похлопал соседа по ладони.

– И я хочу, чтобы в фильме была использована именно эта проба. Еще я хочу, чтобы ты, Клифф, лично позаботился о том, чтобы вещи, которые она будет носить, поступили прямиком ко мне в кабинет, как только она их снимет. И сделай несколько добавочных проб, пока там будешь – пусть она, знаешь ли, выработает немного пота, немного сока… потому что у меня, приятель, есть чертовски славная идея. Да, чертовски славная идея!

Его «идея», как выяснилось – по крайней мере, в большинстве ее самых элементарных и технических аспектов, – заключалась в том, чтобы две женщины, Анджела и Луиза, одетые в точности так, как в той сцене, снова сыграли ее в номере лас-вегасского отеля – именно так, как она должна была появиться на экране, если не считать того, что на сей раз ее бы прервали. А прервал бы ее мародерствующий кавалерист-янки – грязный и небритый, только что вышедший из боя, брутальный, буйно-похотливый от долго подавлявшегося желания и размахивающий пистолетом. Этот самый янки ворвался бы в комнату, оттолкнул матушку в сторону, грубо швырнул безупречную дочь в белых панталонах на кровать и, даже не снимая сапог, жадно ею насладился – пистолет на подушке, дуло у ее виска, чтобы заглушить протестующие вопли как матушки, так и насилуемой дочери.

Вторгшимся головорезом, ясное дело, был сам С. Д., который, вместо того чтобы впрыгнуть через окно в стиле Эррола Флинна. просто выбежал из ванной, где дожидался ключевой фразы («На веранду не выходить!..»).

– Сегодня вечером она никуда не выйдет, – прорычал С. Д., указывая пистолетом на Анджелу и отталкивая Луизу в сторону, – пока ее не заебут до полусмерти!

Обе дамы (в точном согласии со сценарием) изумленно ахнули.

– Ах, матушка…

– Сэр, вы же не станете… – взмолилась Луиза, а затем воззвала к Анджеле: – Скарлетт, радость моя, не бойся, я уверена, этот джентльмен прислушается к голосу разума…

– Заткнись! Еще одно слово, и я тебе башку разнесу! – Затем Анджеле: – Скарлетт? Так, значит, тебя зовут?

Анджела застенчиво опустила глаза и мягким голосом ответила:

– Да, сэр. Скарлетт… Скарлетт О'Хара.

– Сейчас я тебя выебу, Скарлетт О'Хара, – лаконично сказал С. Д, толкая ее на кровать. – И ебать я тебя буду долго и крепко.

– Ах, пожалуйста, сэр, – взмолилась Луиза, – ведь эта малышка девственница!

– Называй ее по имени, черт побери, – рявкнул С. Д. в порядке реплики «в сторону», – все время называй ее по имени.

– Простите. – торопливо извинилась Луиза своим нормальным голосом, затем продолжила ныть: – Ах, прошу вас, сэр, пожалуйста, не делайте этого с моей малышкой Скарлетт! Скарлетт девственница!

Тем временем С. Д. стянул вниз кружевной верх корсажа, обнажая груди Анджелы.

– Ах, пожалуйста, сэр…

– Ладно, а теперь рассказывай своей мамаше, что я… что этот солдат-янки с тобой делает.

– Ах, матушка… этот солдат-янки… целует мою грудь!

– Не целую, – злобно прошипел С. Д.

– Ах, матушка, он… этот солдат-янки… сосет мою грудь!

– Ах, прошу вас, сэр… очень убедительно вскричала Луиза.

С. Д. взялся за панталоны, не стягивая их, а разрывая в паху, где шов заблаговременно был ослаблен путем выдергивания нескольких ниточек.

– Ах, матушка, он… он мне вставил… он делает это, матушка… этот солдат-янки… он меня ебет!

– Ах, сэр, ах, прошу вас…

– Отлично. – удовлетворенно сказал С, Д., -давай, давай дальше!

– Ах, матушка, – взвыла Анджела, – он заставляет меня кончить… этот солдат-янки заставляет меня кончить… я сейчас в обморок упаду… ах, матушка, он меня до полусмерти уебет!

Луиза, будучи актрисой классной и опытной, откликнулась на подсказку:

– Ах, сэр, как вы можете так поступать с моей Скарлетт! Ах, я доложу об этом вашему капитану…

– Говори же, Луиза, – побуждал ее С. Д., – в темпе говори!

– …Я расскажу ему, – заторопилась та, – как вы выебли Скарлетт О'Хара! И как заставили ее кончить!

Пока С. Д. напрягался в неистовой судороге, вопя: «Я ебу тебя, Скарлетт! Я тебя ебу!» – Луиза взяла из шкафчика полароидный фотоаппарат со вспышкой и сделала снимок.

– Але, минутку! – воскликнула Анджела, резко выпрямляясь на кровати. – Насчет грязных снимков мы не договаривались!

С. Д. приподнялся на локте и вздохнул. Затем он потянулся за сигарой и заверил девушку:

– Не волнуйся, детка, это просто для моей личной коллекции. – Он пожал плечами и потушил сигару. – А кроме того – кто узнает, что это ты?

Истинной правдой было то, что ни одно из лиц не демонстрировалось на снимке отчетливо – верхняя четверть профиля Анджелы была видна ровно настолько, чтобы позволить кому-нибудь на секунду задуматься, когда ему поклялись бы, что это и впрямь та самая знаменитая звезда, а затем немедленно отвергнуть это как еще одну дешевую ложь… вроде той, что была рассказана Гровером Морсом.