Станкевич - Василий Добрынин

—  Не нашел, значит, да, трудяга? Да, не пойму: чего ты из-под меня-то теперь, мил человек, добиваешься, а? Говори, раз пришел! И меня, может быть, услышишь. Хотя, знаешь ли, здесь молчат. Хлебнешь, если будешь работать. Здесь каждое слово выуживать надо. Хотя и, с тобой — это дело другое… Ты куревом угостишь?

—  Да, конечно!

С глубокой затяжкой, с большим удовольствием, курил сигарету Мац:

— А ты чем меня слушал? Я ж все сказал! Что, ты нашел во мне друга, и я тебе должен помочь? Человека лепить из тебя? Я? Да смешно — я же рецидивист!

— Из Люхи уже лепил! Маму любить человека учил…

— Вот маму не трожь! Не надо бы… — голос заметно сник на последней фразе. — А может... — Мац тяжело смежил веки, тяжко вздохнул, — Могу и помочь. Зла на тебя мне держать нет резона. Чего уж?... А это кто? — кивнул он на Виктора.

—  Это мой друг.

—  Друг? А может он выйдет?

Потемкин не сразу нашел что сказать.

—  Хотя, если друг, — твое дело, смотри! Я дело сказать мог бы, наедине. Настоящее дело! Смотри, Я скажу: что терять мне? Нечего! Все, на что жизни хватало, уже потерял!

Мац докурил сигарету до фильтра. Гасить было нечего: просто, сгорела…

— Я сел конкретно, Потемкин. Могу это взять на себя. Сделать последнее доброе дело. Ты знаешь, — и даже хочу! Так давай!

—  Что, давай?

—  Признаюсь, что убил Жуляка, или не понимаешь? Тебя обозвать? И глупостей не говори. Мне их не говори! Все сойдется. Ну я бы не знал этой кухни! Следствие, суд, — совпадет все, сойдется! Усвоил? Чего онемел?

Мац смотрел неподвижным взглядом: в таком никогда не прочтешь правды. Глядя в него, усомнишься — а есть ли вообще она, правда? Правда — может всего лишь выдумка, в которой одни убеждают, другие согласны...

—  Смешно мне, Потемкин: боишься? А откуда ты знаешь, что и в самом деле не я натворил? Не веришь? Ты веришь алиби? Так — на все сто? А мотивы? Ты же искал их. И ты их нашел: я Люху по шее бил, и убить обещал. Нож, топор, — все найдете на стройке: зачем зарывать? Хочешь спрятать надежно — клади все на самое видное место! Подумай, тебе же — карьера!

—  Я думаю. Очень уж откровенно ты все говоришь…

— Ну!...

— Так вот, откровенно — действительно ты за меня хлопочешь? Зачем? — Мац видел: в глазах его ищет ответ Потемкин. Не выдержал, и сделал вид, что отвлекся, — Ты знаешь, как оно, не курить, — хреново?...

Потемкин отдал пачку «Космоса». Мац закурил: — Это мне?

—  Все — тебе. Я на воле возьму.

—  На воле… — вздохнул равнодушно Мац, выпуская первое облачко дыма.

—  Уж так получилось, Кирилл, что оба мы недооценили друг друга. Я ошибся тогда, ты — теперь. Бывает… Но, — прошло время ошибки, — пришло время исправить ее. Я тебя понял, — а это и есть как раз то, в чем я тогда ошибся. Человек никчемный — он хуже врага! Я же правильно понял?

Потемкин поднялся.

—  Ты, вот что, — приободрил его, улыбаясь, Мац, — Кирилл никогда не дает отката. А я обещал!

 — Считаешь, Кирюха причастен? — полюбопытствовал Виктор, когда они вышли на волю.

— Нет. Но я так считал.

—  Обещал рассказать.

—  Послушай.

Потемкин, «известное по состоянию дел на сегодня», поведал.

—  И так ты два месяца с ним кувыркаешься, так? Так вот, хватит, — финиш! Я тебе преступление раскрываю! Собственно, ты его сам раскрыл. Но ты от него устал, начинаешь блуждать. А я, свежим ухом, послушал и понял. Старший, тот, из Сибири — вот тебе ключ!

—  Его не было.

—  Но если мне нужно убить человека, я обязательно сделаю это сам? Нет: организую, а сам займусь алиби. Будет оно скандальным — мне на руку: шуму побольше, да все понапрасну. Потом на меня просто, на фиг, рукой махнут. Тем более, я — черт-ти где вон, и пережду! А друзья- мужики лихие, и тушу разделать — на раз! Такие медведя ножом — наповал! Ты что, перестал замечать очевидные вещи! Ты вспомни, как древние учат: хочешь раскрыть преступление — найди, кому преступление выгодно.

Он — старший, путь расчищал. Очевидные вещи, Потемкин! Он теперь переезжает. А раньше не мог. Братец мешал. С дороги его! Вот что надо — плотно перешерстить всю компанию: где они там — в Бурятии, в Братске? И все. И найдешь! Понимаешь, Потемкин? Что скажешь?

—  А мне, — улыбнулся Потемкин, — на край земли тоже подпольно ехать?

—  Ну, — Виктор смутился, — ну, ваша же кухня. Как-то же делают все это? Ну, ничего себе: человек убит. Причем — как убит!

Помолчали.

— Вить, а Сережа Бутенко не знаешь где нынче?

—  В ЭКО*(*Экспертно-криминалистический отдел). С миноискателем бегает, или с пробирками возится…

— Да ты что? Не шутишь?

—  Ну, как эксперт может быть без пробирок?

—  Спасибо, дружище!

—  За что?

—  Да увидеть его очень нужно.

—  Нужна его помощь?

—  Нужна!

—  Ну, даешь ты, Потемкин… Ну, значит, — прикинув в уме, сделал вывод Виктор, — в Сибирь ты не собираешься ехать?

—  Нет, — покачал головой Потемкин.

—  А я тебе чем-то помог?

—  Да, очень. Спасибо тебе, это так.

—  В толк не возьму, — это чем же? Он ничего, я так понял, тебе не сказал.

—  Вить, может, потом объясню… Он, что нужно, сказал. И за это, я должен быть очень тебе благодарен. И буду!

—  Вот что? — всерьез спросил Виктор, — А я же, наверное, должен молчать, что мы тут с тобой натворили?

—  Конечно! Ну я же сказал: подпольно…

— Предупреждать, все-таки, не мешало бы… Но, мы договорились! А ты… — Виктор не сразу нашел, как закончить фразу, — В общем, правильно все! Это правда, ты знаешь ли, эти — когда уж пообещали, отката уже на дают! Ты можешь рассчитывать, все это верно! Ну, что ж, меня ждут, а эксперту привет.

—  Передам! — улыбнулся Потемкин.

***

— Могу я увидеть Сергея Бутенко? — спросил, предъявляя удостоверение, Потемкин.

—  Эксперта?

—  Да.

—  Пожалуйста: третий этаж, фамилия там, на двери.

—  А, привет, Потемкин. Ну, проходи. Как дела твои, как служишь-можешь? Нормально? Ну, а рукопашкой все также, пока занимаешься, а? Не забросил?

—  Да нет. Не забросил.

—  Ну, а чего б тебе не заниматься, при вашей-то службе. Сдал смену — гуляй, а тут! В общем… — Серега махнул рукой. — Но, ты как-нибудь мне покажешь: есть пара связок* (:*Последовательность движений в приемах рукопашного боя) хороших. В голове работают, а на практике — нет!

—  Хорошо ты сказал: «в голове работают, а на практике — нет!».

—  Что тут хорошего?

—  Значит, не догмы диктуют в бою поведение, а реальная обстановка!

— Это теория истинных самураев?

—  Может быть. Только главное — это правда! Простая, и, значит, доступная правда. Не забывай — и все будет в норме.