Станкевич - Василий Добрынин

Я, знаешь ли, ни за что, ни за что, не променяю собаку, ни на кого из напарников. Ты ж посмотри, насколько они надежнее, чем человек, посмотри! Не предаст! — это первое, самое главное; Не проспит — это уж, никогда! Догонит любого: и даже того, кого ты в глаза не успел увидеть! И в дырку пролезет и через стену махнет! Ну, что, — да ведь пальцев не хватит, перечислять! И не проболтается — тоже ведь важно! А, как ты считаешь, важно?

—  О, это очень важно!

—  Собака вообще — лучший опер! Жаль, протоколов писать не умеет, а так… Собаке, Потемкин, по настоящему, в службе у нас, равных нет!

—  Но, могут же не прийти, — размышлял Потемкин, — я так понял, не каждую ночь они перли…

— Расслабься, Потемкин! Придут. Ты же видишь: уже подобрали, что взять. Это что — подобрали прорабу? Да нет же, — себе, дорогим, подобрали, себе! И к утру, сто процентов, Потемкин, — они будут наши! Увидишь!

—  Так что, пока не стемнело, мне может рапорт уже написать?

—  Да, в отделе напишешь, бумага, она не уйдет!

Перли, — Потемкин уже оценил, — «рентаб», — то, что продать можно будет в момент. Плитка, а плитка прекрасная, боже — Италия! В стиле гравюры — лазурный венецианский пейзаж. И «тюльпаны», и трубы-пластик, явно были здесь подготовлены к тайной эвакуации. «Добре! — спокойно вздохнул Потемкин, — Сегодня, поскольку она состоится, мы заметем их всех!». Спокойно надеялся всех замести, Потемкин не без оснований: в углу, возле груды «всего», стояла немецкая газовая печь, на четыре конфорки, с электроподжигом. Значит, «народ должен на это собраться весь»! А тут — два ствола и четыре руки, и две пары наручников, да плюс Поль, — ого-го!!!

—  Коль, а ты знаешь, они тут и сами с собакой в засаде сидели? Да что-то без толку…

— Собаки тупые!

—  А Поль?

—  Да ты сам видел — класс!

—  Вот еще знать бы, какой это класс…

— Сомневаешься? Ты сумасшедший, Потемкин! Я вон заснуть собираюсь. Какого бы не заснуть, когда у меня есть Поль? А ты, блин, морочишь голову!

—  Ладно, ты спи…

Потемкин вздохнул. Вспомнил Гросса: глаз его с искоркой, черный… «Пять минут не дышал, а он, пес смердящий, учуял!». Покосился на Поля, и понял: «Все будет О*Кэй!». «Да, в общем, и Гросс, — улыбнулся он, — какой пес смердящий? Нормальный пес! Чистенький, как и Поль. И породы такой же — овчарка…».

—  Поль, — вслух позвал Потемкин, — дай лапу!

Поль поразмыслил, потом подошел, вручил мускулистую лапу. «Да уж… — придавленный лапой, подумал Потемкин, — Кинологом быть, Коля прав, — нескучно!».

—  А это? — спросил осторожно Потемкин, — Что это? Зачем?

Пес смотрел прямо в глаза, изучающе. Да, было видно, что доверял. Без звука сидел он, смотрел в глаза, мел хвостом, вправо-влево, по полу. А в пасти держал силикатный, тяжелый кирпич.

Посмотрел, и подумал Потемкин: «Наверное, лишнего лучше не говорить…». Потому что кирпич, если Поль его освобождал, — Потемкину падал бы прямо туда! Пес, как раз, посмотрел туда. «О-о! — говорил его взгляд, — Прекрасно, мы оба — мужчины!».

—  Молчи! — попросил Потемкин.

Пес повел одним ухом. «Да, все, — говорил его взгляд, — нормально! Не переживай».

—  Может, — подумал, и предложил Потемкин, — ты тоже поспишь? На фига тебе лишняя тяжесть в зубах?

Поль повел другим ухом. Потом на затылок легли оба уха. И вскинулись снова, к макушке.

— Красавец… — несмело одобрил Потемкин.

Поль не отозвался. Задним ходом: «Ого! — изумился Потемкин, — Ого, даже так бывает!», — пес отдалился к дверному проему. Он — хорошо это видел Потемкин, — приводил себя в боевую готовность. Потемкин достал пистолет. Он и сам уже слышал — есть! А шеф, — оглянулся он, — спал на керамике, на полу, у окна. Четыре, как минимум… Пусть даже три шага, — а что делать?

«Справимся, Поль!» — решил он, и забыл о шефе. Шаги были рядом. Те. кого ждали Потемкин и Поль, приближались. «Давайте, ага! Палец, вот, так и чешется!» — палец, имел он в виду, на крючке пистолета.

Пес знал свое дело: вздыбилась шерсть. «Вот ё!» — чертыхнулся Потемкин, взглянув, краем глаза, на шефа. И вздрогнул: «Грюк!» — оглушительно грохнуло рядом. Отчетливо, сухо, на всю округу! Оглянувшись, увидел Потемкин: на линии старта, Поль выплюнул, на фиг, помеху… На пол, на керамику! Он сжался пружиной, и ждал команды.

—  Поль, — встрепенулся Неко, — Фас, Поль!

А там, в стороне, в глубине, уж давно грохотали шаги бегущих! Поль рванул вслед.

—  А, Потемкин, будь спок! — пришел в себя Неко, — Поль, — куда они денутся?

Но, оба, конечно, рванули в проем, и вперед! Да пес, и те ноги, в сравнении с ними, имели огромный плюс. Особенно — ноги. Так вовремя Поль их предостерег!

На землю еще не успели скакнуть из подъезда милиционеры, как стон прозвучал, приглушенный, мужской.

—  Это Поль! — стал, как вкопанный, Неко. Лицо побелело у шефа — заметил Потемкин во тьме. «Один в поле воин!» — подумало он о себе, и продолжил преследование. Но слишком велик был разрыв и погоню пришлось проиграть. Дуплетом прощелкали где-то дверцы, взревел мотор, укатила машина.

Поль, бедняга, катался в траве. «Цел!» — оценил визуально, Потемкин. Стон, по-мужски, глухо сдерживал Поль, чихал и тер нос во влажной траве. Острый запах в предутреннем свежем воздухе, уловил Потемкин.

— Вот немцы, а! — возмутился Потемкин, — Фосген!

— Где Фосген? — Неко бросился к Полю.

—  А, черт возьми! — пояснил Потемкин, — Ты что, ничего не чуешь?

—  Ага! — ощупывал Неко собаку.

В воздухе пахло отравой для тараканов.

—  Эх, — Потемкин погладил Поля, — брат, дихлофос…

Поль приходил в себя, а Потемкину было и стыдно и больно. Больно, от того, что ушли ворюги; стыдно за то, что катался в слезах бедолага Поль.

—  Это тебе повезло, — успокоив собаку, заметил Потемкину Неко, — догнал — и тебе бы досталось! Поль-то зажмурился, а вот тебе — глаза б выжгло, вполне.

«Эх, да какой я сыщик! — стыдился Потемкин, — Чем слушал? Вот, боже мой, слушать не научился!». «Они же, сволюги, след поливают…»! Вот ведь она — золотая нить информации! Что помешало Потемкину ниточку эту извлечь? «Ну, что?!» — сурово пытал он себя самого.

Ничто не мешало. Источник нетрезвый?... Да ведь Уставы всех армий мира, учат: противники недооценивать недопустимо! «Впредь, — делал вывод Потемкин, — какой бы источник ни был, я — как улитка! Громадное, цельное ухо!».

А еще предстояло сдать смену. Писать обстоятельный рапорт. «О, боже! — представил Потемкин, — Сквозь пол провалиться бы, а!». Да пол в кабинете у ротного — танком его не провалишь! Дуб карпатский, «пятерка»!

—  Вот гады, Потемкин, это они с собой брали след поливать!