Не говори, что любишь – 1 - Диана Фад
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Усмехаюсь, вспоминая его лицо, когда он обнаружил, что под платьем ничего нет, и это так возбуждает. Иметь такую власть над ним, подчинять его себе. Хочу сделать одну вещь, но боюсь. Вика мне как-то рассказывала, как делать, я тогда только посмеялась, но подруга уверяла, что этого ждет и желает каждый мужчина. Внутренне собираясь и залпом допивая свое мартини, ставлю стакан на столик, звякнув льдом, и встаю с дивана. Никита перестает есть и смотрит на меня недоуменно, а я медленно развязываю пояс на своем халате и скидываю его с себя. Опускаюсь перед ним на колени, глядя в глаза. Сейчас я покажу тебе, как мучить меня.
Вытягиваю руку и глажу его ширинку на джинсах, расстегивая ремень. Никита все еще удивляется, но откидывается на спинку, держа в руке бокал с виски. Я облизываю внезапно пересохшие губы и, наконец, расстегиваю молнию, пытаясь спустить с него штаны. Никита приподнимает бедра, и джинсы падают на пол вместе с боксерами. Я замираю, рассматривая его член с розовой головкой, чувствуя, как между моих ног собирается жар. Меня что, это возбуждает? Удивляюсь сама себе и склоняюсь, целуя кубики на его животе, обводя языком каждый, елозя голой грудью по нему, задевая сосками головку. Я сама уже на взводе, не ожидала, что меня это возбудит так сильно.
Медленно провожу языком по животу, спускаясь к паху, там долго целую вокруг, стараясь побольше задевать каменный член лицом. Чувствую, как Никита напрягается и подается мне навстречу. Провожу языком по бархатной коже, слизывая прозрачную каплю с головки члена. Снова спускаюсь. Никита уже открыто стонет, хватает меня за волосы, наматывая на кулак, и направляет голову, заставляя взять в рот. Но я изворачиваюсь, снова целуя живот. Слышу непонятное ругательство и улыбаюсь, собираюсь с силами и резко опускаюсь губами на его член, почти полностью взяв в себя. Никита дергается и вдавливает мою голову, заставляя взять глубже.
Я чувствую, как головка упирается мне в гланды, и чуть сдвигаюсь, начиная посасывать и водить языком. Вот теперь я понимаю, что тоже могу иметь над ним власть, да еще какую. Его стоны разносятся по всей комнате, а рука властно заставляет меня ускоряться, но я замедляюсь. Посасываю и лижу головку, проводя вокруг уздечки, и снова вбираю в себя. Между моих ног становится настолько мокро, что я чувствую, как из меня вытекает смазка, размазываясь по ногам. Такое дикое возбуждение, а ведь я ласкаю его, а не себя.
Какое-то время продолжаю, пока резко не взлетаю вверх, подхваченная сильными руками. Опускаюсь на его член, громко вскрикивая от полноты ощущений. Никита яростно приподнимает меня за ягодицы, вбиваясь в меня, почти рычит. Затем подхватывает за попу и опускает на пол, разворачивая к себе спиной и заставляя грудью прижаться к полу. Входит в меня, и теперь уже я кричу, когда он с бешеной скоростью насаживает меня на себя, вцепившись руками в мои бедра и делая больно. Но я не замечаю этого, просто кричу от наслаждения и бурно кончаю, извиваясь всем телом.
Никита одним махом, не снимая меня с члена, переворачивает меня на спину и задирает ноги себе на плечи, одновременно приподнимая от пола мои ягодицы. Я цепляюсь ногтями за ковер и, наверное, ломаю их, но чувствую только бешеные толчки, отчего до боли прикусываю губы. Его рука ложится мне между ног и остервенело теребит мне клитор, не прекращая этой бешенной гонки. Я больше не могу, я сейчас умру, хватая сухим ртом воздух, чувствуя, что меня сейчас просто разорвет от новой волны, что скручивает меня. Наконец этот взрыв происходит, и я бешено содрогаюсь на его члене, когда Никита, заревев, тоже кончает в меня. Бьет в меня потоками спермы, жадно продолжая насаживать.
Падает на меня, тяжело дыша в мою голую грудь, и мы на какое-то время отключаемся, тонем в своих ощущениях и разливающейся по телу сладости.
— Блять, — слышу, через какое-то время, его охрипший голос и Никита переваливается с меня на пол, уставившись в потолок.
— Что? — разлепляю пересохшие губы и поворачиваюсь к нему, сжимая ноги. Там до сих пор все пульсирует и желает его.
— Резина, — отвечает мне Никита, и я замираю, понимая о чем он.
Никита вскакивает одним движением и идет в ванную, откуда вскоре слышу шум льющейся воды. Я поднимаюсь с пола, чувствуя, как еще кружится голова, и тянусь к халату. Натягиваю его на себя, потуже затянув пояс. Ноги противно дрожат, по ним стекают мои соки и его сперма, и я топчусь, жду, когда Никита выйдет.
Он выходит, вытираясь полотенцем, и начинает одеваться, натягивая джинсы и футболку. Я больно прикусываю губу, цепляясь пальцами за пояс халата. Он что, сейчас уйдет? Так вот сразу возьмет и уйдет?
— Я сейчас, — глухо произносит Никита и открывает дверь, выходя в подъезд. Когда дверь за ним захлопывается, я вздрагиваю. Слезы наворачиваются на глаза, всхлипываю, но пытаюсь собраться с мыслями. Что я сделала не так? Почему он ушел?
Медленно иду в ванную, встаю под горячий душ, продолжая завывать. Слезы текут сами собой, не останавливаясь, будто копились там целую вечность. Выхожу из душа, понимаю, что мне холодно. Меня пробивает дрожь, которая идет изнутри. Ставлю чайник на огонь и достаю заварочный, глупо смотрю на полку с чаем, не понимая, что вообще хочу сделать. Выключаю чайник и подпрыгиваю от звонка домофона.
Я бегу, спотыкаясь о барный стул, чуть не падая. Дрожащими руками нажимая на кнопку, и жду, приоткрыв дверь. Никита врывается в прихожую, протягивая мне упаковку с таблетками. Я снова всхлипываю и бросаюсь ему на грудь, бурно рыдаю. Никита гладит меня по волосам, целуя лоб, щеки, губы.
— Что? Что случилось? — встревожено спрашивает он.
— Ты… Я думала, ты ушел, совсем, — продолжаю всхлипывать я, а этот придурок начинает ржать. Подхватывает меня на руки и несет в спальню, где кидает на кровать, сдирая халат, шлепая по голой попке.
— Я за таблетками бегал, дурында. Одну пей сейчас, вторую через двенадцать часов, но сегодня ночью я от тебя точно не уйду. Собираюсь всю ночь тебя развращать. И без резины, раз уж так получилось, — ухмыляется в темноте Никита и я блаженно улыбаюсь, чувствуя, как он слизывает мои слезы с щек.
— Больше так не уходи, — шепчу я ему, прижимаясь всем голым телом к нему.
— Надеюсь, больше не понадобится, — тихо
