Испанское наследство - Диана Гамильтон

Даже Террина не решилась игнорировать строгую команду. Они остались втроем. Маркус встал лицом к своему крестнику и одновременно племяннику по браку. Близкие связи, казалось, достигли пункта самоуничтожения — во всяком случае, судя по отстраненному выражению лица Себастиана и гордой посадке его темноволосой головы.

— Попытайся не презирать меня, Себастиан. — Слова прозвучали как приказ, а не как мольба. Несчастная, с ноющим сердцем, Рози наблюдала за их борьбой. — Я любил Люсию. Я бы никогда не обидел ее. Но из-за ее состояния мои чувства к ней по необходимости больше походили на любовь отца к больному ребенку.

— И ты стал искать облегчения практически прямо под носом у Люсии. — Себастиан угрюмо смотрел на крестного окаменевшим взглядом.

— Это произошло! — Маркус чуть отступил назад. — Себастиан, я был нормальным здоровым мужчиной с нормальными здоровыми нуждами. Но мне и в голову не приходило искать утешения на стороне. Пока в то лето я не встретил впервые Молли. Ох… — он нетерпеливо пожал плечами, — я знал, что у Ламбертов есть дочь. Время от времени видел ее в деревне. Но тем летом, когда она работала у нас, меня как будто ударило молнией. И это произошло! Мы не могли удержаться. Мы пытались. Бог свидетель, мы оба пытались!

Снова нетерпеливое пожатие плечами. Словно он не мог представить, что люди, не пережившие чего-то похожего, могут понять.

— Мы были осторожны. Люсия ни о чем не догадывалась. — Он подавил тяжелый вздох. — Молли знала и понимала, что я никогда ради нее не оставлю Люсию. Твоя тетя возложила на меня слишком многое. Не только организовать и следить за двадцатичетырехчасовой заботой о ней медицинских сестер. Но и составлять ей компанию, чтобы она знала, что кто-то по-настоящему заботится о ней, находится при ней, помогает ей бороться с жестокой болезнью.

— Так ты принес в жертву свою любовницу и своего неродившегося ребенка, лишь бы сохранить репутацию нежного мужа, — холодно кольнул его Себастиан.

— Проклятье! Ты что, не слушаешь? Маркус явно выходил из себя. Будто в полусне, Рози размышляла, не надо ли ей вмешаться. Но ни один из мужчин вроде бы больше не осознавал ее присутствия. Больше всего ей хотелось куда-нибудь тихонечко уползти и спрятаться. Но этого она сделать не могла.

— Я не знал, что Молли беременна. — Весь красный, Маркус почти кричал. — Если бы знал, я бы от радости взлетел до луны. Я всегда хотел ребенка. Но Молли исчезла. Тогда я верил, что она нашла в себе силу, которой мне не хватало. Силу разорвать нашу связь. Но мне в голову не приходила правда. Как я мог помогать? Ответь мне!

Хотя у Рози глаза заволокло слезами, она заметила, что, когда Маркус повернулся к ней, у Себастиана внезапно расслабились плечи.

— Молли дала мне дочь. — Он протягивал к ней руки, но Рози не замечала их. Она пыталась прочесть выражение Себастиана и увидеть, понял ли он, какой разрушительной бывает любовь.

Она повторила их путь. Влюбившись в него, она поняла своих родителей. И простила обоим то, что произошло. Но если Себастиан никогда не переживал такого рода любви, он не знает, что происходит с человеком. Не знает, что такая любовь способна освободить своего избранника от обычных моральных ограничений.

— Я ошибался, Маркус. — Голос Себастиана звучал тихо и сдавленно. — Я сомневался в твоей честности. Прости меня. Если ты не знал, что твоя любовница беременна, то тебя нельзя упрекать в том, что ты не помогал ей. Теперь… — он остановился перед большой резной дверью, — вам нужно побыть вдвоем, чтобы узнать друг друга. Я ухожу и постараюсь, чтобы вам никто не мешал.

Сердце у Рози будто раздулось и стало в два раза больше обычного. Так вот почему он весь искрился от злости. Это не имело к ней никакого отношения, разве только косвенное. Он никогда бы не пренебрег своим долгом. И доказательство — его решение держать ее па глазах, пока они не убедятся, беременна она или нет. А злой он был потому, что полагал, будто Маркус увиливает от своего долга.

Во всяком случае, трещина, которая появилась между ними, как она считала из-за нее, затянулась, с облегчением подумала Рози, и ее глаза опять повлажнели.

— Рози…

Сквозь пелену слез она наблюдала, как Маркус идет к ней. Он взял ее за руки и поднял со стула. — Доченька, — потрясенно произнес он. — Такой бесценный подарок.

Впереди бесконечно тянулся тусклый свет. Ведет ли этот коридор в ее комнату? От усталости она где-то свернула… Хорошо бы появился Себастиан. Он ей нужен. Не для разговора. Она уже все сказала. Только чтобы быть рядом. И если это слабость, ну что же, она не может с ней справиться.

Отец хотел знать, как она и мать жили. Рози рассказывала, быстро перескакивая через тяжелые периоды, чтобы не отягощать чувство вины, которое он и так явно испытывал. Коснувшись в разговоре кулона, она пообещала ему вернуть его завтра утром.

— Эта вещица десятилетиями была в семье, — возразил он. — Она твоя по праву. Одна из величайших печалей моей жизни — отсутствие наследника. А теперь у меня есть ты.

— Ох, нет. — От смущения Рози даже покраснела. — Я не хочу ничего. И пыталась найти вас не потому, что могла что-то получить! Я думала только об одном: немного узнать вас. У мамы и у меня нет никаких родственников. Дедушка и бабушка умерли. Поэтому, когда мама… ушла, я хотела знать, что у меня тоже есть близкие люди.

Рози была счастлива, что Маркус сразу и радостно признал в ней дочь. Но два или три часа она провела в страшном эмоциональном напряжении и невероятно устала. Теперь уже поздно. А она глупо потерялась в этом огромном здании.

Появился другой коридор, отходивший от того, по которому она шла. Может, этим путем она попадет в свои комнаты? Беда в том, что дом построен со множеством внутренних двориков. Она может проблуждать здесь всю ночь.

Рози заставила себя идти дальше. Потом вдруг услышала голос Террины, доносившийся из полуотворенной двери. Она говорила о том, что предпочла бы чеки в долларах США. И казалось, что она чем-то очень недовольна.

Но это не важно. Рози спасена! Террина, конечно, знает, как найти ее комнаты! Она ринулась вперед. Но тут же остановилась. Потому что услышала голос Себастиана.

— Если это то, что вы хотите. — Пауза. — Возьмите и считайте, что вам повезло. Этого хватит на лак для ногтей и духи, пока вы не найдете другого богатого простофилю и не присосетесь к нему. Конечно, сумма и близко не идет в сравнение с тем, что бы вы имели как жена Маркуса Трупа. Но альтернатива неутешительна. Вам вообще ничего не перепадет, если он услышит то, что я могу ему рассказать. Так что идите укладывать вещи. Завтра утром будьте готовы к отъезду.