Математик - Александр Иличевский

Гутману стало лучше.

5 августа. Сдали снаряжение для отправки в Рыбачье.

В Совнаркоме получили карту-двухверстку и выехали в Рыбачье. Красивое Буамское ущелье проехали уже в темноте.

В Рыбачьем потемки и холодный ветер.

6 августа. Утром узнали, что ночью ушел пароход, и это было скрыто от нетерпеливого Ленца. До следующего парохода два дня. Сидеть и ждать невозможно, — вот почему выехали машиной: от Рыбачьего до Каракола 235 километров. Дорога вдоль северного берега темно-синего, как вечернее небо, Иссык-Куля представила тучные поля, луга и колхозы, которые, под стать малоросским, утопали в зелени садов.

В сумерках на склонах показались ельники.

В Караколе высадились около полуночи.

7 августа. Утром повстречались с группой Августа Андреевича Летавета, уже неделю как застрявшей в Караколе. Летавет советует лошадей не нанимать, а покупать на базаре.

Из газет известно, что группа из Алма-Аты отправилась к Хан-Тенгри 25 июля, минуя Каракол. Где они сейчас — сведений нет, но далеко уйти они не могли.

Вечером за пловом наблюдали местные нравы.

10 августа. Закупаются лошади, и караванщиком нанят юный киргиз. Плата трудоднями.

13 августа. Явились караванщики Тактасен и Израим. Второй отлично знает по-русски, юрок и сметлив, сообщил, что побывал в киноэкспедиции Шнейдерова, где даже снимался в качестве аборигена, и был еще поваром в походе Елщанского. Это и решило участь его и его товарища — присоединиться к группе восходителей на Хан-Тенгри.

В исполкоме составлены и напечатаны двенадцать продовольственных писем для отдаленных колхозов, с которыми посланы туда трое караванщиков.

16 августа. Караванщики явились только к вечеру. Болтун Израим был изобличен во лжи — уверял, что будто бы был в двух колхозах, в то время как на деле не посетил ни одного — и изгнан.

Обсудили положение и решили разделиться на две группы.

Поздно вечером прибыла группа Летавета. На Каракольский пик они так и не взошли: уперлись в цирк, поднялись на стену, лишь в конце примыкавшую к пику, но маршрут оказался слишком труден.

19 августа. Евгений не внес в дневник, что накануне, 18 августа, прибыл Виталий. В шесть часов состоялся выход первой группы. Виталий Абалаков и Михаил Дадиомов остались ждать задержавшегося караванщика.

Хребты покрыты подвижными кучевыми облаками. Альпинисты бодро шагают по дороге к Ак-су, за ними девять лошадей и караванщики.

После Ак-су начало темнеть, и друзья не растерялись — прыгнули в проезжавшую мимо бричку, на которой скоро въехали в совершенную дождливую темень; промокнув до нитки, решили искать ночлег в Киргизташе. Порыскав, натыкаясь то на арыки, то на кибитки, наконец поставили палатку и напились чаю.

Виталий на Хан-Тенгри не собирался. Летом на Кавказе он работал сразу в двух школах инструкторов. После восхождения на Дых-Тау он получил в Терсколе телеграмму из Фрунзе. Евгений просил выручить: экспедиция разваливается, потому что заболел Гутман. Втроем идти на Хан-Тенгри было безрассудством. Виталий колебался, ибо не был уверен в своих силах, в своей готовности к высокогорной экспедиции. Наконец, он решился и срочно собрался в дорогу. Со скудным снаряжением достиг Иссык-Куля. Все еще сомневаясь и переживая о своем решении, при штормовом ветре пересек на маленьком пароходике озеро и добрался до Каракола.

20 августа. Поднялись не рано, дождались лошадей и киргизов и только в девять часов вышли по оставшейся со вчерашнего ливня сырости. Дорога ровно шла полями мимо утопавших в зелени поселков.

В Вознесеновке части каравана воссоединились, чтобы тронуться незамедлительно дальше. Остановились рано для закупки лошадей, и Евгений сварил варенье из облепихи и барбариса. К вечеру с населением ближайших юрт устроили товарообмен: меняли всякую мелочь на молоко, кумыс, дрова и барашка.

Евгений просит Виталия заняться оформлением для Ленца пропуска в погранзону: экспедиция была под угрозой срыва. Ленц приехал в СССР по поручительству Коминтерна, а экспедиция была организована отделом физической культуры ВЦСПС. Хлопоты во Фрунзе поручены Леониду Гутману, но он в больнице, известий от него нет, а время уходит.

21 августа. Утром дождались, когда подкуют новых лошадей и приготовится шурпа. Одной лошади не хватает, и они надеются взять ее на сыртах, на водоразделе, за ущельем, густо заросшим еловым лесом. Ель там не очень высокая, но пышная, с длинными иглами. Ближе к сыртам дорога стала очень камениста и крута, здесь из табуна выбрали пегую крепкую лошадь, тринадцатую в караване.

От сыртов влево веером уходят на юг долины, каждая из которых венчается оснеженной вершиной.

Последовал вскоре пик Тамет-бек-тер-баши и перевал Аши-тер, на который они поднялись.

Опять еловый лес и широкая живописная долина Тургень-Ак-су, составленная каймой ельника, лугами, линиями гребней и снежной, ослепительной крутизной пиков.

У первой речки встали на ночлег и до ночи варили суп.

Дорога во Фрунзе: грузовик, поднимая столб пыли, сигналя и расталкивая ишаков и лошадей, распугивая толпу женщин в паранджах, вкатился на базар.

Виталий нашел Леонида в самом дальнем углу больничного парка уткнувшимся в книжку. Он отлично выглядел и был готов к выписке. Леонид сообщил, что два раза был в комендатуре, безрезультатно: пропуски иностранцам оформляет только Москва.

Виталию удалось убедить дежурного коменданта погранкомендатуры отправить запрос в Москву на оформление пропуска в погранзону Лоренца Саладина, потратившего все свои сбережения на подготовку к восхождению на Хан-Тенгри. Характеристика Ленца была представлена следующая: «Два года проработал на разведке олова в Туркестане, поднимал на большие высоты грузы экспедиции и оборудование, был заместителем Виталия Абалакова во время восхождения роты Среднеазиатского военного округа на пик Трапеция. Вместе они организовали восхождение на шеститысячник воинского подразделения из 78 человек при полном боевом снаряжении и со станковыми пулеметами. На вершине был устроен парад, завершившийся салютным залпом из винтовок».

Когда был получен пропуск на Ленца, Леонид решил тоже идти.

Виталий опасается, что его снаряжение не годится для высокогорья: кошек у него нет, а идти на штурм в одних необитых валенках неразумно. Он надеялся отговорить брата от восхождения в связи с поздними сроками: на конец августа приходился перелом сезона, когда в горах устанавливалась непогода, беспросветные бури и холод.

Виталий аргументировал свои опасения так: нет слаженной в постоянных тренировках команды, экспедиция не подготовлена должным образом, сроки поздние, идут они без заброски и высотной акклиматизации, малой разношерстной группой, без вспомогательного отряда, без радио, без серьезного высотного снаряжения.

Евгений возражал: вернуться значило подорвать свой престиж. Деньги уже потрачены, чем отчитаться в Москве? На кону была и репутация первого восходителя на пик Сталина. Но перевесило все мнение Ленца: надо обязательно предпринять попытку восхождения на Хан-Тенгри, ибо тень надвигающейся на Европу войны уничтожает вероятность следующей попытки.

Решили: идут быстро, без предварительной заброски и акклиматизационных восхождений; в случае неудачи — просто повернут назад.

22 августа. Утро холодное и пасмурное, обледенелое. Лошадей долго искали и нашли в лесу на склоне.

Долину Тургень сплошь заволокло тучевым дождем, вверх по склону бегут волнистые облака, только что сформировавшиеся из тумана и испарений.

Лес кончился, открыв на востоке долгую безлесную долину, над которой справа виден перевал, однако достичь его удается не через первое ущелье, а через второе, ибо первое замыкается барьером белоснежных вершин.

Кругом скалистые гребни и снежные стены. Куда переваливать? Лошади скользят на снегу или срываются на сыпучем подъеме. Приходится их поднимать, вталкивать и втягивать по крутому склону. Погонщики не справляются, и каждый раз подъем лошади превращается в коллективную спасательную операцию. Непонятно, что ценней — груз или сама животина, его несущая.