Дерзишь, темненькая моя?! (СИ) - Лунёва Мария

Мы поднялись с земли. Глянув наверх, я поняла, что самой мне никогда не выбраться. А вот Этьер легко вскарабкался, оставляя меня одну в этой яме. Осознав это, я снова испугалась и, всматриваясь во тьму, даже дышать перестала. То, что совсем недавно было нежитью, сейчас представляло собой мерзкую лужу чего-то склизкого. Это зрелище ужасало.

Сбоку что-то заскреблось, и на мгновение мне почудился голубой огонек.

Я замерла истуканом.

— Рояна, хватайся за веревку, — услышала я, но даже мысли о том, чтобы сделать хоть одно движение, не было. Я снова увидела блеск глаз. Чтобы там не было во тьме, оно явно не живое. Сглотнув, я вжалась в стену.

— Рояна, там всего лишь крупная крыса, - недовольно проворчал Рэиф. - хватайся за веревку, кому сказал.

Я понимала, о чем просит профессор соф Валлари, осознавала, что рядом маг хаоса и некромант. Знала, что я не одна, но только в голове билась в истерике одна мысль: «Рядом нежить»

— И это темная ведьма? — пристыдил меня профессор. — Позор!

— Заткнись, Рэиф, и не разговаривай с ней так, — грозно рыкнул Этьер.

Рядом со мной упала ветка, посыпались хлопья снега.

— Ну, все, малыш, — Этьер склонился надо мной и, обхватив рукой подбородок, заставил перевести взгляд на его лицо. — Тут больше некого бояться. Все хорошо, моя девочка. Я сейчас обвяжу тебя за талию веревкой и подниму. Хорошо?

Я кивнула. Этьер покрутил меня, обвязывая, затем снова поднялся наверх. Меня дернули, и не успела я сообразить, что к чему, как оказалась вне ямы.

— Надо же, бледная какая, — склонившись, соф Валлари вгляделся в мои глаза, — а я думал, что ты совсем бесстрашная. Но молодец, держалась. Уважаю! И даже не заплакала. С такой девушкой и в разведку не страшно. Умница.

Покачав головой, я шагнула к Этьеру и, обняв, прижалась к нему. Пусть что хотят обо мне то и думают.

— Да, умеешь ты влипать в неприятности, — усмехнулся профессор некромантии. Затем подхватив притихшего Зюзю под мышку, скомандовал: — Уходит отсюда. Раз ловушка так близка к дороге, значит, наверняка были случаи нападения на повозки и экипажи. Не стоит тут задерживаться.

Развернув, Этьер повел меня обратно к дороге. Я же вцепившись в него мертвой хваткой, семенила, сбиваясь с шага. Не выдержав такого темпа ходьбы, мужчина подхватил меня на руки и понес.

— Малике ни слова, я не хочу слышать ее причитания весь оставшийся путь, — шепнул он когда за деревьями показалась карета. — И не вздумай сейчас дуться и обижаться на мои слова, Рояна. Твоя подруга чересчур любит драматизировать и главное разводить “охи” и “ахи”.

— Она между прочим твоя родственница, жена твоего брата, — заступилась я за Малику. — Чего ты на нее наговариваешь.

— Я не наговариваю, — отмахнулся он, — просто не готов сейчас видеть и слышать ее стенания. Я еще сам не отошел. Больше всего боялся заглянуть в эту яму и увидеть твое растерзанное тело. Я не представляю, чтобы сделал, … как бы пережил. А если сейчас она начнет причитать да ругать нас за то, что недосмотрели, — маг обреченно вздохнул, — не обрекай меня на это, Рояна. Вот за что я тебя люблю, так это за собранность и здоровый оптимизм.

Мне было приятно услышать, что этот широкоплечий сильный мужчина переживал за меня и даже сознался в своей слабости, но вот это его «люблю» совсем отогрело мое многострадальное сердечко.

— Правда, любишь? — вырвалось у меня. Я сама ощутила, как предательски расплывается на моем лице хитренькая улыбочка.

— Конечно, люблю, — спокойно ответил мужчина, — разве можно тебя не любить, темненькая?

Мне стало ну совсем хорошо. Я, конечно, понимала, что это он о братской или о дружеской любви, но ведь это уже что-то. Это начало, не равнодушен же. Счастливо выдохнув, я крепко обняла его за шею и уткнулась лицом в его волосы.

— Я тебя тоже люблю, — призналась я нежным ласковым голоском и для пущего эффекта слегка коснулась губами его уха. Пусть не расслабляется и начинает обдумывать степень глубины своего чувства. А там уж мы с зельем подоспеем. И будет мой. Прямо вот весь целиком только мой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Этьер смолчал, только крепче обнял в ответ на мое безобразное поведение.

На дороге назревал скандал, по всей видимости, Малика рвалась на мои поиски. Жеан насильно удерживал ее в руках, а Амелия напряженно что-то высматривала за деревьями. Завидя нас, она улыбнулась и бросилась к мужу.

— Я уже волноваться стала, Рэиф! Где вы пропали. Не делай так больше. Хоть бы крикнули, что нормально все у вас. А то тишина такая пугающая. Мы уж и звали вас.

Закончив отчитывать мужчин за несознательность, любопытная переполошенная ведьмочка перевела взгляд на меня.

— А чего это ты на ручки забралась? — ласково поинтересовалась она. — Дай-ка угадаю: на ровном месте ногу подвернула?

Я улыбнулась в ответ, да так, что Рэиф мгновенно перехватил жену и быстро шепнул той что-то на ушко. Амелия побледнела и разом умолкла.

— Ну чего в самом-то деле долго так? — Малика наконец-то вырвалась из объятий мужа и побежала к нам так резво, что, не удержавшись, поскользнулась и упала навзничь. Жеан от досады только руками в воздухе потряс, но смиренно пошел поднимать свое сокровище.

— Ну, хорошо, — негромко шепнула я, — в том, чтобы ничего не рассказывать Малике, есть своя логика. Ей действительно переживаний хватает.

Этьер промолчал, лишь чуть сердито глянул на старшего брата, который заботливо отряхивал снег с плаща жены. Видя такое веселье, оживился Зюзя. Песик, пригревшись на руках некроманта, молчал всю дорогу, а сейчас, взвизгнув, вырвался из рук и помчался к Малике. Виляя хвостом, он принялся крутиться под ее ногами.

— Ее животные всегда больше любили, — чуть обиженно призналась я.

— Да, нет, — Амелия как-то даже фыркнула, — просто она опять не удержала силу свою ведьминскую. Как бы сюда сейчас и остальные зверюшки не пожаловали «поиграться».

Поняв подтекст и намеки ведьмочки, я как-то занервничала и оглянулась на деревья за нашими спинами.

— А может, поедем, а? — испугано предложила я

— Конечно, не беспокойся, малыш, — успокоил меня Этьер. А затем решительно двинулся к карете. Сравнявшись с Жеаном, он бросил на того многозначительный взгляд. Малика тут же взлетела в воздух и оказалась на руках мужа.

— А хочешь, рыжик, со мной на козлах поехать. Я соскучился по своей девочке, — услышав предложение мужа, Малика, сначала счастливо улыбнулась, а потом подозрительно глянула на меня.

— Ты ранена? — ее взгляд блуждал по моей одежде.

— Нет, конечно, - отмахнулась я от нее. — Да просто поскользнулась и упала, — легко соврала я. – Давайте, уже поедем, времени столько из-за меня потеряли. Все-таки у меня день рождения и я хочу хотя бы поужинать в этот день.

Услышав об ужине и моих именинах, все вокруг зашевелились и быстренько расселись по местам, причем я оказалась в карете наедине с Этьером. Мужчина расположился напротив и не сводил с меня взгляда. От этого стало немного неуютно. Подтянув к себе одеяло, завернулась в него. Я успела замерзнуть, пока болталась на корню и сидела в яме.

Этьер внимательно проследил за моими действиями. Невесело хмыкнул, а потом и вовсе, не церемонясь, стянул с меня сапоги и завернул ножки в одеяло. И все это в абсолютной тишине. Откинувшись на спинку сидения, он снова впился в меня взглядом.

Меня хватило буквально на пару минут.

— Что? — проворчала я. — Не смотри так! Меня это жутко нервирует.

На губах мужчины расползлась торжествующая улыбка.

— Раз ворчишь, значит и правда все с тобой в порядке, — провокационно произнес он и чуть наклонился вперед.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тебе так нравится, когда я ворчу, — удивилась я.

— Да, в такие моменты ты естественна. Не притворяешься милой девочкой, готовой отдать свой носовой платочек каждому страждущему. Не люблю, когда ты заискиваешь перед другими, и стараешься всем вокруг понравиться.

Я печально улыбнулась.

— Я тоже не люблю, но иначе мне не выжить. Быть изгоем - это очень страшно. Я не готова снова оказаться одна и наблюдать за тем, как другие смеются, радуются и веселятся со стороны, — признаваться в своем несовершенстве всегда сложно, а с таким характером, как у меня, так вообще сродни подвигу. Но сейчас не хотелось, ни прикрываться маской тупой магички, ни корчить из себя милую аристократку.