Эмигрантка в стране магазинов - Диана Луч

Однако, скажу вам, уважаемые читатели, что в европейских странах чувство вкуса как некий романтически-поэтический порыв стремления к прекрасному иногда принимало гротескные и замысловато-нелепые формы. Как-то раз, в одном из государств центральной части Старой Европы, волею судьбы я очутилась в деревеньке, состоявшей как максимум из пятидесяти домишек, снаружи напоминавших жилища Бабы-Яги. Было заметно, что они находились в заброшенном состоянии: каменные стены поблескивали черноватым оттенком, а плотная занавесь из вьющихся растений частично закрывала окна и двери. Прошагав несколько минут по длинной улице, я не встретила на ней ни одного жителя, и надо сказать, это обстоятельство очень меня удивило. Но вдруг в самом ее конце замаячило какое-то здание нежно-розового цвета с огромной вывеской – «Чайный салон», вход в который украшали греческие колонны и шикарные корзины с живыми цветами. «А-а-а, вот они где собрались, местные-то, – решила я. – Сидят там, наверное, мирно о чем-нибудь беседуют и попивают себе ароматный чай». Однако, зайдя внутрь, кроме стоящей за барной стойкой унылого вида девушки никого больше я там не обнаружила. «Ну, что же, – решила я, – раз уж зашла, значит, выпью чашечку чая». Услышав мою просьбу, девушка удивленно приподняла брови и отправилась готовить заказанный чай, а я в это время пробежала глазами какую-то газету недельной давности. Когда чай был готов, официантка поставила его передо мной на стол, а сама ушла за барную стойку, изредка бросая на меня оттуда косые взгляды. В какой-то момент мне стало неудобно в ее присутствии сидеть молча, и, нарушив гробовую тишину «Чайного салона», я поинтересовалась: «Здесь в будни по вечерам, наверное, собирается много народа?» Девушка в ответ мотнула головой: «Нет». – «А в другие дни?» – «Тоже нет. В нашей деревне работы мало, поэтому почти все перебрались в ближайший город. Только изредка кто-нибудь из местных наведывается сюда в отпуск или на выходные». – «А тогда, извините за нескромный вопрос, в расчете на каких посетителей построен этот “Чайный салон?”» – «Да откуда же мне знать? Я – обычная служащая, на зарплате. А это здание одна столичная жительница здесь построила, говорит, мол, ко всему нужно подходить со вкусом». – «Так она бы еще посреди леса его отгрохала! Ну и бизнес! Честное слово!» В ответ официантка кисло улыбнулась и растерянно пожала плечами.

Впрочем, самым неприятным открытием для меня стала присущая европейскому чувству вкуса дискриминация по национальному признаку. В частности, если коренная жительница Европы наряжалась в короткую юбку и кофточку, сделанную из каких-то переплетенных между собой и едва прикрывающих тело ниточек и веревочек, то идущий по улице люд, как правило, мысленно ей аплодировал. Надо же, какая модница, смелая и экстравагантная девушка, побольше бы таких! Но надень на себя то же самое эмигрантка – россиянка, украинка, латиноамериканка, африканка и прочие, – как любой местный житель не только не постеснялся бы вслух сравнить ее с проституткой, но и без всякого стеснения подошел бы и спросил, за сколько она согласна с ним переспать. Обилие золотых украшений на европейцах обычно свидетельствовало о ярком и эпатажном внешнем облике, однако те же самые ювелирные изделия на эмигранте воспринимались чем-то вроде цыганщины и свидетельствовали об ужасной безвкусице и вульгарности. Как правило, о европейце, ездившем на стареньком, почти музейного типа, автомобиле, соседи и знакомые высказывались в высшей степени уважительно, а некоторые даже с нескрываемым восхищением. Данное обстоятельство расценивалось ими как проявление скромности и прекрасных душевных качеств ее владельца. А вспомните-ка, ведь он никогда не был выскочкой! Всю жизнь работал учителем в школе, где таким вот поведением старался подать детям замечательный пример для подражания! Хотя не исключено, что указанный гражданин просто-напросто не желал тратиться на покупку новой машины из-за скупости или боязни, что в один прекрасный день ее побьет или поцарапает какой-нибудь разбушевавшийся школьник в отместку за поставленную ему учителем низкую оценку. И если для ближайшего окружения коренного европейца потрепанный автомобиль символизировал исключительную добропорядочность своего хозяина, то, увидев за рулем подобной машины эмигранта, подобное комментировалось совершенно иначе: «Какой водитель, такая и машина – рухлядь с помойки! Эти эмигранты уже последнюю совесть потеряли, все заработанные у нас деньги переправляют в свою страну вместо того, чтобы вкладывать их в развитие европейской автомобильной промышленности, а сами ездят по нашим улицам на таких вот чудах инженерии прошлого века, загрязняя окружающую среду выхлопными газами. Совсем очумели от своей экономии! Никак не хотят идти в ногу с техническим прогрессом!» Одним словом, вкус, равно как и ум, юмор, доброта, мужество, доброжелательность, отзывчивость и прочие замечательные качества, по мнению европейцев, не имели никакого отношения к проживающим в их государствах эмигрантам. И если обратиться к психологической природе подобного отторжения, то в его основе лежат эмоциональные реакции, такие, как неуважение и недоверие по отношению к жителям других государств, сознательно культивируемые европейцами у подрастающего поколения. Механизм этого явления близок тому, когда маленького мальчика, пинающего кошку или собаку, никто из взрослых не пытается остановить. Однако же он не стал ее пинать ни с того ни с сего. Сначала родители сформировали у него пренебрежительное отношение к домашним животным, вследствие чего ребенок стал воспринимать кошек и собак как неодушевленные предметы, которым никогда не бывает больно, и только после этого перешел непосредственно к физическому издевательству над ними. Аналогично этому, правительства европейских стран культивировали с экранов телевидения и страниц печатной прессы неуважение к эмигрантам, всячески обесценивая их человеческие качества в глазах местных жителей. Редкие сообщения, как правило, ограничивались повествованием о нелегально проживающих иностранцах, которых только что где-то поймали и готовили к репатриации, членах мафии, террористах и прочих приезжих, замешанных в какой-либо криминальной деятельности. В результате такого освещения «эмигрантского вопроса», то есть по сути – сознательного игнорирования данной части населения как таковой, создавалось ощущение, будто нас, обычных трудяг эмигрантов, там и в помине не было. Скорее всего, такое положение дел было на руку европейским политикам. Ведь если данной категории людей как бы не существует, то и проблем у них тоже быть не может, а значит, и говорить не о чем.

Прихожу с работы. Муж соседки Тани носится по квартире и бьет об пол посуду. Дабы заглушить этот шум, включаю телевизор. По всем программам идет ужасная теледрянь в виде мексиканских сериалов, конкурсов «Угадай-ка» и детских мультиков, а на местном телеканале транслируется часовой документальный фильм в замедленной съемке про жизнь навозных жуков. На экране телевизора появляется большой черный жук продолговатой формы, который направляется к громадной куче навоза, еле-еле перебирая своими длинненькими и тонюсенькими волосатыми лапками. Двигается он так медленно, что за это время мне удается припомнить запах коровьих лепешек. Далее в таком же ритме он отковыривает от навозной кучи маленький невзрачный кусочек черного цвета и начинает его куда-то катить. Все. Не выдерживаю, ухожу на кухню пить чай, а по возвращении становится ясно, что история про жука, слава богу, подошла к концу. Видно, докатил он таки кусок коровьей лепешки до своей норки, а там его радостно встретили жучиха с маленькими жучатами, которые, облепив со всех сторон пахучий экскремент, дружно затолкали его в свою кладовку или пустили на хозяйственные нужды. Хотя, может, и нет. Как знать… Может, так он ее и катит до сих пор куда-нибудь на кудыкину гору…

Сразу после жучиного путешествия на местном канале начался репортаж о бывших европейских фотомоделях. На экране телевизора одна за другой стали появляться слегка недомакияженные и недопричесанные дамочки, что в принципе было вполне понятно, ведь из категории фотомоделей они уже давно переквалифицировались в обычных среднестатистических гражданок, совершенно не озабоченных идеей выглядеть на все сто. В какой-то момент смуглая и белозубая женщина-репортер, комментировавшая основные события их жизни, решила поподробнее остановиться на теме своевременного, а главное, правильного замужества всех этих слегка подувядших красавиц. Из репортажа следовало, что одна из них вышла замуж за владельца сети ресторанов, другая – за хозяина пятизвездочного отеля, третья – за фабриканта парусных лодок и т. д. и т. п. А далее, желая как можно подробней осветить тематику передачи, женщина-репортер перешла от беседы с бывшими фотомоделями к разговору с их мамами. Перед телевизионной камерой стали одна за другой появляться пожилые дамы, которые принялись энергично нахваливать своих успешных дочерей, повторяя все как одна весьма характерную для понимания европейского менталитета фразу: «Она у меня очень умная девочка, поэтому прекрасно вышла замуж…» Так вот, уважаемая читательница, возьмите себе на заметку. Если вам удалось выйти замуж за богатого человека, то вы, бесспорно, умная. А всем остальным замужним дамам могу сказать только одно: «Согласно вышеозначенному утверждению, таковыми вы, к сожалению, не являетесь».