Лихорадка - Тесс Герритсен

Сначала она услышала звук разрываемой ткани, а потом увидела, что Линкольн освободил грудь ребенка.

– Боже, – пробормотал он.

Кровь сочилась из нескольких колотых ран.

Она снова положила руки на грудину и возобновила массаж сердца, но с каждым надавливанием из ран девочки сочилось все больше крови.

Сирена «скорой» завывала уже поблизости, и вскоре в окне кухни замелькали пульсирующие огни, которые исходили от остановившейся во дворе дома машины. Два фельдшера вбежали в дом и, бросив взгляд на стол, где лежала девочка, тут же распаковали свои наборы первой помощи. Пока они проводили интубацию, вводили внутривенную капельницу, подключали датчики электрокардиографа, Клэр продолжала надавливать на грудину.

– Что с сердечным ритмом? – спросила Клэр, не прекращая надавливания.

– Желудочковая тахикардия.

– Давление?

До Клэр донеслось жужжание надувавшейся манжеты тонометра, а потом и ответ:

– Едва прощупывается, около пятидесяти. Раствор Рингера поступает по полной. Вторую капельницу не могу подключить…

Со двора послышался вой еще одной сирены, и по дому снова застучали шаги. На пороге кухни показались полицейские Марк Долан и Пит Спаркс. Долан встретился взглядом с Клэр и тотчас отвернулся, прочитав в ее глазах упрек. «Я же говорила, здесь что-то не так».

– Там, на чердаке, мальчишка, – сообщил Линкольн. – Он уже в наручниках. Теперь нужно найти мать.

– Я осмотрю сарай, – сказал Долан.

– Фэй передвигается с помощью инвалидного кресла! – возразила Клэр. – Она не могла оказаться в сарае. Нужно искать в доме.

Не обратив внимания на ее слова, Долан развернулся и направился к двери.

Доктор Эллиот снова переключилась на девочку. Теперь, когда появился пульс, можно больше не надавливать на грудь. Клэр остро ощущала, что ее руки стали липкими от крови. Она слышала, как Линкольн и Пит бегали из комнаты в комнату в поисках Фэй и как трещала рация «скорой», из которой доносились вопросы от персонала больницы Нокс.

– Какая кровопотеря? – прозвучал по рации голос Макнелли.

– Ее одежда промокла насквозь, – рапортовал врач «скорой». – Как минимум шесть колотых ранений в грудь. Синусовая тахикардия, сто шестьдесят, сердечное давление около пятидесяти. Подключена одна капельница. Вторую пока не можем подключить.

– Дыхание?

– Дыхания нет. Мы ее интубировали и даем кислород. С нами доктор Эллиот.

– Гордон! – крикнула Клэр. – Ей нужна экстренная торакотомия! Срочно вызывайте хирурга, мы везем ее!

– Ждем вас.

На то, чтобы перенести девочку в карету «скорой», потребовалось всего несколько секунд, но Клэр показалось, будто время остановилось. Сквозь пелену ужаса она видела, как трогательное маленькое тельце, опутанное проводами ЭКГ и трубками капельницы, укладывают на носилки, спускают вниз с крыльца, заносят в машину. Клэр и один из фельдшеров забрались вслед за носилками, и двери кареты захлопнулись за ними. Доктор Эллиот стояла на коленях возле носилок, подавая кислород в легкие, и с трудом удерживала равновесие, пока машина громыхала по ухабистой подъездной аллее Брэкстонов и выруливала на шоссе.

На кардиомониторе обозначился неуверенный сердечный ритм девочки. Два преждевременных вентрикулярных сокращения. Потом еще три.

– Преждевременные вентрикулярные сокращения, – констатировал фельдшер.

– Вводите лидокаин.

Фельдшер начал было вводить препарат, но тут машина подпрыгнула на выбоине. Он отскочил назад, ухватившись рукой за трубку капельницы. Катетер выскользнул из вены девочки, и струя раствора Рингера ударила Клэр в лицо.

– Черт, я выдернул трубку! – воскликнул он.

Монитор запищал, подавая сигнал тревоги. Клэр подняла взгляд и увидела прыгающую по экрану цепочку вентрикулярных сокращений. Она тотчас приступила к массажу сердца.

– Подсоединяйте вторую капельницу!

Фельдшер уже вскрывал упаковку, доставая новый катетер. Он затянул жгут на руке Китти и похлопал по коже, пытаясь вызвать вздутие вены.

– Не могу найти вену! Она потеряла слишком много крови.

Девочка находилась в состоянии шока. И ее вены не просматривались.

Кардиомонитор продолжал надрываться сигналом тревоги. По экрану скакали ритмы вентрикулярной тахикардии.

Клэр в панике резко сдавила грудную клетку Китти. Никаких изменений.

До нее донесся жалобный вой дефибриллятора. Фельдшер уже включил зарядное устройство и теперь ловкими движениями устанавливал контакты на груди Китти. Клэр отстранилась, когда он подвел пластины и дал разряд.

На мониторе кривая резко рванула вверх, после чего вернулась к прежней синусовой тахикардии. Оба – и Клэр, и фельдшер – одновременно издали глубокий вздох облегчения.

– Этот ритм долго не продержится, – сказала Клэр. – Нам нужна капельница.

С трудом удерживая равновесие в трясущейся машине, фельдшер затянул жгут на другой руке девочки и снова попытался отыскать вену.

– Не могу найти.

– Что, даже на локтевом сгибе?

– Та уже лопнула. Еще в тот раз, когда мы пытались поставить первую капельницу.

Доктор Эллиот бросила взгляд на монитор. По нему снова бежали ритмы вентрикулярных сокращений. До больницы по-прежнему оставалось несколько километров, а сердечный ритм ухудшался. Срочно требовалась капельница.

– Займитесь реанимацией, – велела она. – А я подсоединю капельницу к подключичной вене.

Они осторожно поменялись местами.

С бешено бьющимся сердцем Клэр опустилась на колени и осмотрела ключицу девочки. Последний раз центральную венозную катетеризацию ребенка она делала много лет назад. Ей предстояло ввести иглу под ключицу и направить к подключичной вене, стараясь не задеть легкое. У нее уже дрожали руки, а в подпрыгивающей машине они вряд ли когда-нибудь перестанут трястись.

«У девочки шок, она умирает. У меня нет выбора».

Она вскрыла набор для центральной венозной катетеризации, протерла кожу бетадином и натянула стерильные перчатки. Потом судорожно вздохнула.

– Продолжайте надавливания, – велела она фельдшеру. Направив кончик иголки под ключицу, Клэр проколола кожу.

Ровным уверенным движением ввела иглу, не прекращая осторожно оттягивать поршень шприца.

Вдруг в нем показалась темная кровь.

– Я попала в вену.

Запищал сигнал тревоги.

– Скорее! У нее желудочковая тахикардия! – крикнул фельдшер.

«Господи, только бы яма на дороге не попалась. Только не сейчас».

Удерживая иглу в неподвижном состоянии, она сняла шприц и продела проводник для катетера в подключичную вену через полую иглу. Теперь, когда проводник зафиксирован, самая деликатная часть процедуры позади. Не теряя ни секунды, Клэр вставила катетер, извлекла проводник и подсоединила капельницу.

– Высший пилотаж, док!

– Лидокаин поступает. Рингер по полной. – Клэр взглянула на монитор.

Все та же желудочковая тахикардия. Она потянулась за пластинами дефибриллятора и уже приложила их к грудной клетке Китти, когда фельдшер предупредил:

– Постойте.

Она посмотрела на монитор. Лидокаин начал действовать: желудочковая тахикардия прекратилась.

Резкое торможение «скорой» возвестило о том, что они прибыли на место. Пока машина разворачивалась и пятилась к дверям приемника, Клэр собиралась с духом.

Задние двери распахнулись, показались знакомые лица Макнелли и его персонала. Несколько пар рук потянулось в салон, чтобы выкатить носилки.

В отделении неотложной помощи их ожидала куцая бригада медиков – только те, кого Макнелли смог мобилизовать за столь короткое время: анестезиолог, две акушерки и доктор Бирн, хирург общей практики.

Бирн тотчас приступил к делу. Скальпелем он надрезал кожу над ребрами Китти и почти силой втолкнул туда пластиковую трубку. Кровь хлынула по трубке в стеклянный резервуар. Мгновенно оценив интенсивность кровотока, хирург решил:

– Придется вскрыть грудную клетку.

Не было времени даже на ритуальную обработку рук перед операцией. Пока Макнелли делал веносекцию на руке девочки, чтобы подключить еще одну капельницу, пока поступала донорская кровь первой группы отрицательного резус-фактора, Клэр надела хирургический халат, натянула стерильные перчатки и заняла свое место напротив Бирна. По его бледному лицу она поняла, что он боится. Он не был торакальным хирургом и, похоже, понимал, что влип по полной программе. Но Китти умирала, а обратиться было больше не к кому.

– Святая Мария, благодати полная… – пробормотал он и взялся за пилу.

Морщась от визга инструмента и костной пыли, Клэр заглянула в расширяющееся отверстие грудной полости. Но увидела только кровь, блестевшую под лампами, словно алый шелк. Обширный гемоторакс. Когда Бирн вставил в отверстие ранорасширители, Клэр начала отсасывать кровь, временно расчищая полость.