Манкая (СИ) - Шубникова Лариса

Глава 13

Кира называл свои увлечения «походами». Вроде как уйти на приключение, а потом вернуться в родные пенаты победителем и нежиться в заботе и ласке жены.

Очередным «походом» Киры стала Олеся. Славная уроженка Ростова-на-Дону. Его Киса. Модная, яркая и невероятно капризная барышня. Вот эти ее капризы и привлекли Киру. Юлька что? Покорная и милая. Серая. А та совсем другой коленкор. Сцены ревности, надутые губки и шикарная попка. У жены тоже была попка, но это ведь своя, собственная. А там совсем иначе.

Он обхаживал Олесю половину года, прежде чем ростовчанка впустила его в свою постель. Случилось это буквально на днях, и Кира, потеряв голову слегка, провел пару ночей у нее, надеясь, что Юленька простит и ничего не заметит, как обычно. Не заметила, слава Богу!

Он любил Юлю. Честно. Ну, как умел. Правда, любовь его относилась больше к ее, Юлькиному, статусу и вот этой роскошной квартире. Приобретя такую жену, Кира и сам повысился в статусе, чем и хвастался направо и налево своим друзьям. Приглашал всех в гости и демонстрировал и жену — хозяйку — и роскошное московское жилище.

Сам Кира родился и вырос в Пензе. Но Юльке он об этом не сказал. Она уверена была, что Кирочка москвич и его жизнь прошла на улице Мясницкой в доме красного кирпича с большими окнами и высокими потолками. Равно как не знала Юлька и о том, что никакой Кира не Раевский, а Раков.

Предприимчивый пензюк выехал из родного города лет в двадцать пять после скандала с забеременевшей от него Леной Зиминой. Кира знал, что Лена родила сына, но встречаться с отпрыском не желал, просто отправлял денежные средства, согласно исполнительному листу об алиментах. В Москве он сменил фамилию на благозвучную и удачно познакомился с одной престарелой дамой, она и прописала его в своей квартире на Мясницкой. Ей Кира оплачивал свое «прописание» в размере пяти тысяч рублей в месяц переводом на карту.

Встретил Юльку, сразу оценил ее податливость и вцепился в нее, как клещ. Она поддавалась дрессировке так хорошо, что Кира на радостях сделал предложение очарованной барышне и счастливо вселился в московский дом. И все бы хорошо, если бы не Гойцман-папа. Его Кира ненавидел люто, но вынужден был мириться с его присутствием в собственной жизни.

— Вот что дражайший господин Раков я вам скажу, о прописке не мечтайте. И никаких прав собственности я вам не позволю. Повезло вам с тем, что прекрасная девушка полюбила такого гоя, но тут я бессилен! Зато прекрасно смогу оградить Юленьку от вас, пройдохи. Мы поняли друг друга, верно Раков? Одно ваше неосторожное движение и Юля узнает обо всем. И об алиментах, и о Пензе, и о Ракове. Предупреждаю, как только Юленька перестанет смотреть на вас любящим взором, я обнародую информацию и преподнесу ее так, что вам вовек не отмыться. Так что идите, и делайте ее счастливой. Лично я, сразу бы пристрел вас, но девочку жалко.

Эту речь старшего Гойцмана Кира помнил прекрасно! «Походы» Кирочкины потому и были коротки, что периодически Гойман встречал Кирюшу на лестнице и делал суровые брови. Кира бросал любовницу и возвращался в уютный свой дом к жене. А вот с Олесей застрял. Чем проняла его эта ростовчанка, не понятно. Дело не в любви, а в страстном, диком желании приручить эту своенравную красотку. И секс-то обычный, а вот на тебе… Юлька в этом плане была интереснее даже. Но покорная, как …кто? Как жена!

Последний год Гойцман давил сильнее, прессовал. На работе Кира не блистал. В хозяйстве был чуждым элементом. А Яков Моисеевич прекрасно все замечал и пытался Киру выжить, буквально. Но, сдерживался из-за Юльки!

В Юле Кирилл был уверен на сто процентов. Она смотрела на него как на бога и слушалась во всем. Только вот сегодня как-то странно разговаривала с ним. Ну, Кирка и трухнул! Сразу же проявил лояльность, подумав, что успеет еще вернуть жену на то место, которое он для нее и определил.

Самое неприятное, что Гойцман настоял, чтобы Юлька не брала фамилию мужа. А ведь так красиво звучало — Кирилл и Юлия Раевские. Старый хрыч выдал ему, Кире:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я точно не позволю Юле носить придуманную фамилию. Ви, Кирюша, на Раевского тянете так же, как я на Сидорова. Мордой, простите, не вышли.

В общем, Кире было о чем подумать, но он, расслабленный и удовлетворенный кулебякой Юлькиного производства, задремал на диване перед телеком. Олеська, стерва, не давала спать всю ночь! А, по хорошему, нужно было бы Юлю приласкать. Но она же никуда не денется, верно? Уже засыпая, Кира вспомнил, что сегодня Валентинов день, а он Юльке даже подарка никакого не сделал. Ладно, переживет. Да и какие подарки, если женаты глубоко?

Нежелание чего-либо порождает ответное нежелание. Кира просто не задумывался об этом. Понятно, что со временем чувства уж не такие яркие, не такие горячие, но есть еще и теплота, уважение, внимание. Благодарность, в конце концов. Не так уж и сложно купить приятный сувенир в хрустящей упаковке и подарить близкому человеку. Сказать пару теплых слов. Почему такое простое действо так сложно осуществить?

Глава 14

Из ресторана Митя вышел последним, как капитан с корабля. День удался, но и выпил последние силы. Правда, даже вот эта усталость была приятной и правильной. Дело его живет и процветает. Работа нравится. Все идет так, как надо! И Юля…

По дороге в ресторан после флешмоба, Вера Стрижак поглядывала на Широкова, но вопросов никаких не задавала. Взгляды ее Митьку не то, чтобы беспокоили, но ощущались им и покалывали.

— Вер, на мне узоры появились? Что ты смотришь-то?

— Любуюсь, Дмитрий Алексеевич.

— Эва как. С чего бы?

— Говорят, влюбленные женщины хорошеют, а про мужчин вот только сейчас узнала. Вы прямо Джастин Бибер. Молодой, симпатичный и слегка глупенький.

— Запомни, Вера, глупеньких миллионеров не бывает. А Бибер, по итогу, многих переплюнул, не смотря за расхожее о нем мнение. Сюда же и Бузову включи. Еще есть комментарии?

— Есть. Очень красивая соседка у вас.

— Сам не слепой, вижу! Вер, хватит уже прикалываться! Пойдем поработаем, а? Кстати, пела ты исключительно. Мне очень понравилось.

— Спасибочки, Дмитрий Алексееич. Счастья вам и жену-соседку, — ухихикалась Вера Стрижак и ввинтилась в ресторан, мгновенно включившись в рабочий ритм.

Юлька очень красивая, думал Митя, поджаривая филе. А еще куртка у нее новая, не та, что пугала его своим размером и в которой запросто могли бы поместиться еще две Юльки. А еще шапочка новая, об этом Митя думал, когда изготавливал стейк. В общем, Митя тихо сходил с ума, но на работе это никак не отражалось. Весьма практично.

Домой добрался к часу ночи. Шел Юлькиным маршрутом и усталости уже не чувствовал. Поднялся по лестнице, вставил ключ в замок и…

— Митя, — московская напасть, открыла свою дверь и выглядывала осторожно. — Устал? Я на минутку.

Юлька вышла на площадку и протянула Широкову прикрытую фольгой тарелку. Митька, по-хорошему, должен был удивится, но идиотское счастье вытеснило все остальные чувства.

— Спасибо, — тарелку взял. — А что там?

— Кулебяка! Понимаю, странно шеф повару еду дарить, даже где-то смело, но ничего другого я не придумала. Это к празднику.

— Здорово. Спасибо, Юлька

Девушка сверкнула улыбкой и ушла. Митька постоял еще немного, коря себя за малословие и ступор, потом вошел в дом и, наспех помыв руки, снял фольгу с тарелки.

Кулебяка выглядела аппетитно. Но не это было главным и ценным в подарке: забота, внимание. Ведь ждала его, спать не легла. И если Широкову и было что-то понятно в Юлькином характере, то именно вот это ее теплое отношение к людям. Митька творение Юльки оценил. Слупил тремя огромными грызками и остался доволен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От усталости не спалось, потому и вытянул Митька с тяжелым вдохом очередную сигарету из пачки и направился в курилку. Там он застал Даву. Младший Гойцман спал на диванчике, как ни в чем ни бывало, и родился в голове ярославца план, как подшутить над Давой и насмешить Юльку. Ну, и повидать еще раз соседку свою очаровательную.