Искры. Подпольные историки Китая и их битва за будущее - Ian Johnson
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мао, однако, был расчетлив и хитер в своей поддержке. На троих все еще оставалось черное пятно от чистки. Это означало, что их выживание зависело от благосклонности Мао. Он спас людей, но мог и погубить их. Это делало их еще более ценными союзниками, потому что они отчаянно старались угодить ему.
Лю получил ряд неполноценных военных должностей в небольших подразделениях, которым поручались опасные задания. В 1936 году, вероятно, ища искупления на поле боя, он погиб во время безнадежной атаки с целью продвинуться на восток в другую провинцию. Теперь, когда Лю был благополучно мертв, его превозносили как мученика. Затем Мао назначил Гао главой региона, а Си - его ключевым заместителем.
Не все были довольны этим решением. Некоторые местные чиновники ворчали, что Си и Гао не показали достаточно достижений, чтобы занять руководящие посты. И тогда Мао обратился к силе истори, чтобы закрепить положение мужчин. В 1942 году он созвал совещание всех высших руководителей региона, чтобы написать официальную историю северо-западной коммунистической базы. Эта история должна была показать, что Си и Гао (а также погибший Лю) действительно следовали правильной политике, а их противники были абсолютно неправы. История закрепит их позиции.
Си и Гао были пешками в более серьезных делах, которые хотел свести Мао. В отличие от тех, кто возглавлял коммунистическую партию до него, Мао не имел формального образования в области марксизма. Он не ездил в Москву, чтобы учиться на родине мировой коммунистической революции. Он также не следовал ортодоксальному предсказанию коммунистов о том, что революцию возглавят рабочие фабрик в больших городах. Таких людей, как Гао и Си, можно было использовать как символы веры Мао в коммунизм с местными корнями, а их противников - карикатурно изображать как приверженцев идей, разработанных за рубежом.
Мао уже говорил об этом, когда взял партию в свои руки во время "Долгого марша". Но многие люди все еще сомневались в Мао. Они не были уверены, что его идеи о мобилизации крестьянства были оригинальными - Лю уже делал то же самое с большим успехом в своих горных кампаниях - или что они будут работать в долгосрочной перспективе. Мао также не был признан Коминтерном, московской организацией, ответственной за продвижение коммунистических революций в других странах, в качестве старшего руководителя. Короче говоря, он возглавлял партию, но не имел традиционной властной печати.
Многие кандидаты, которым Коминтерн отдавал предпочтение, также находились в Яньане и хотели отодвинуть Мао на второй план. Чтобы подавить эту потенциальную оппозицию, Мао нужна была окончательная история Коммунистической партии с момента ее основания в 1921 году и до настоящего времени. Эта новая история должна была показать, что прежний курс партии под руководством Москвы был ошибочным и что его курс был правильным. Но писать такую историю было рискованно. Поэтому он решил начать с переписывания истории северо-западной базы. Если это сработает, тогда он сможет перейти к своему более масштабному проекту.
Споры на северо-западе были сформулированы как вопросы жизни и смерти, без каких-либо нюансов. Си и Гао хвалили за следование "правильной линии", в то время как шанхайская фракция придерживалась "ошибочной линии", которая могла привести компартию к краху. Последователи отброшенной стратегии не были благонамеренными людьми, совершившими ошибки; напротив, они были злом. Согласно написанной Мао истории северо-западной базы, они обладали "испорченным характером", были "отвратительными", "партийными карьеристами, которые стремились узурпировать руководство и властвовать над партией ". Эта клеветническая информация была одобрена партией в резолюции. Резолюция придала этим взглядам силу закона. Она стала единственной принятой версией реальности.
Мао представлял себе черно-белый мир - революцию, лишенную товарищества и братства. Этот гистрионный, личный способ нападения стал шаблоном Мао для обработки национальной резолюции по истории партии и моделью для партийных чисток до сегодняшнего дня. Она была пронзительной и неприятной, но пока она была на стороне Си Чжунсуня.
Теперь Мао перешел к более масштабному проекту, нацелившись на человека, который олицетворял его реальные проблемы: 38-летнего ветерана-коммуниста по имени Ванг Минг. Ван олицетворял собой все, что ненавидел Мао. В 1920-х годах он отправился в Москву, чтобы в течение четырех лет стажироваться в лоне революции. Он овладел русским языком, изучил марксистско-ленинскую теорию, взял себе русское имя и работал переводчиком для русских представителей Коминтерна, приезжавших в Китай. Он основал в Москве группу китайских коммунистов, известную как "28 большевиков". После короткого пребывания в Китае он провел еще шесть лет в Москве, работая на Коминтерн. В 1937 году Коминтерн направил его в штаб-квартиру Мао в Яньане для помощи в руководстве партией.
Несмотря на все эти достоинства, Ван не представлял реальной угрозы для Мао. Его короткое пребывание в Китае шестью годами ранее было неудачным - его арестовали и отпустили только потому, что Гоминьдан никогда о нем не слышал. Он не проявил реальных способностей к организации и руководству. Но в Яньане им восхищались за его эрудицию и за то, что он работал за границей. В глазах Мао это делало его главным соперником. Вскоре после приезда Вана Мао написал несколько эссе против Вана, который в ответ восхвалял Мао и пытался избежать гнева более могущественного человека, но безуспешно.
В 1942 году Мао начал свою атаку - чистку, известную как Движение за исправление Яньаня. Это была основополагающая атака на соперников Мао, направленная на Вана, но охватившая тысячи людей.
Официально кампания по исправлению ситуации была призвана убедиться в том, что члены партии имеют прочную основу в марксистской и ленинской теории. В этом был смысл, поскольку многие жители Яньаня были новичками и не имели представления ни о коммунизме, ни о борьбе, которую вела партия в течение двух предыдущих десятилетий. Партия создала школы для обучения художников, представителей этнических меньшинств, женщин, ученых и чиновников коммунистической партии. Во всех этих школах преподавалась одна ключевая идея: единственный способ достичь коммунизма -
