А теперь мы порвем Африку! - Сергей Зверев

Русский десантник с вызовом посмотрел на собравшихся. Затем перевел взгляд на свои наручные, еще советские, командирские часы. И четко отчеканил:

– Советник мобилизационного управления Народной армии майор Уэйстлик. Уполномочен объявить, что на фронтах с Макао мы несем большие потери. Возникает реальная угроза независимости страны. Принято решение о дополнительной мобилизации. Через пятнадцать минут прибудет военный автотранспорт. Прошу вас, – он снова уперся глазами в верзилу, – обеспечить, чтобы люди оставались на своих местах.

Женщины, которых было не меньше двух третей в толпе, заунывно завыли:

– Война-а-а! Опять. Убьют… Не отдадим!

– Прошу не расходиться. В армии вы будете обеспечены пищей и обмундированием. И армия сделает из вас, помойного сброда, настоящих мужчин!

Верзила спрятал глаза и бочком протиснулся за спины товарищей. Те, в свою очередь, начали рассасываться.

– К нарушителям мобилизационных законов будут приняты соответствующие меры! – вслед им крикнул Великанов.

Через минуту улица была пуста. Из подворотни в него полетел гнилой экзотический фрукт – то ли манго, то ли папайя, разобрать сложно, поскольку он разбился о телефонную будку и мокрая лепешка потекла по металлу.

Сработало, черт возьми! В нормальной стране никто на такое бы не купился. Но негры, во-первых, привыкли ничему не удивляться и воспринимать все как должное – будь это хоть землетрясение, хоть пришествие инопланетян, хоть метеоритный дождь. Во-вторых, они отлично знали, что такое мобилизационные мероприятия – когда приезжают армейские грузовики, военная полиция оцепляет районы и прочесывает их, загребая всех подряд и изредка постреливая в особо несговорчивых. В-третьих, ни один туземец не хотел умирать с оружием в руках – хоть за светлое будущее, хоть за родину. И, что самое главное, туземцы отличались невероятной доверчивостью, никому и в голову не пришло задавать вопросы – а черта ли делает здесь белый советник, один, без сопровождения и даже без транспорта. Значит, так надо. Значит, так положено…

Великанову вспомнился трюк Остапа Бендера – крикнуть погромче: «Ищу свидетелей». И все окрестности вмиг пустеют…

В назначенное время Игорь уже совершенно спокойно набрал телефонный номер.

– Иди пятьсот метров до пересечения с улицей Святого Иосифа – это прямо по возрастанию домов. На перекрестке тебя будут ждать. Через полчаса, – передал инструкции связник.

Ну что ж, гора с плеч. Ему не отказали.

Великанов положил трубку. И упругим шагом двинулся вперед. В неизвестность.

Путь был свободным. На улице Наполеона Третьего все мужчины вымерли. Остались одни женщины, буравящие белому спину злыми взорами и выразительно плевавшие вслед.

Вот и нужный перекресток. Здесь был даже светофор, правда, не работающий. Спасатели появились позже заявленного времени на десять минут, которые стоили Великанову немало нервных клеток. Но все же фургон фирмы по перевозке мебели «Цветы Зимбабве» подкатил. И водитель, распахнув дверцу, крикнул:

– Залезай в кузов!

Через пятнадцать минут русского десантника пересадили в другую машину – микроавтобус «Мерседес» весьма почтенного возраста с занавешенными окнами.

А потом Великанов очутился на веранде в просторном доме на окраине Катанги. Там его ждал Бабу Уэдра-ого – представитель Фронта освобождения Республики Макао.

– Что случилось, мой названый брат? – улыбаясь, добродушно спросил он.

– Форс-мажор, – развел руками Великанов, усаживаясь в матерчатое кресло с брезентовыми и тряпичными заплатами. – Кое-кто из местных деятелей поимел на меня зуб. Теперь приходится скрываться от киллеров.

– Мы не хотим входить в конфронтацию с властями Верхней Джумбы, давшими нам приют, – в голосе представителя ФОМ появилась озабоченность.

– Я скрываюсь не от властей, а от наемных убийц.

– Кому ты перебежал дорогу?

– Клану Чилумбы.

– Это злобные твари! – воскликнул Бабу, чье недоброе отношение к семье Чилумбы было притчей во языцех. – И нам с ними не по пути… И все равно – почему я должен тебе помогать, мой брат?

– Ну, братья обязаны помогать друг другу. Кроме того, нас связывают общие недоделанные дела.

– Помню я. У меня хорошая память, мой брат. Мне многое хочется забыть, но я не могу… Помню. Поэтому ты здесь.

– По возможности я оплачу издержки, связанные с моим пребыванием в убежище.

– Это ближе к делу. Сколько?

Поторговавшись, высокие договаривающиеся стороны сошлись на перечне услуг и оплате.

– Будешь здесь, – сказал Бабу. – Продовольствием станут снабжать верные люди.

– Нужна связь с большим миром, – сказал Великанов. – Ноутбук с доступом к Интернету. Это для нашего общего дела.

– Это возможно… За дополнительную плату.

– И еще сканер.

– Все будет…

– За дополнительную плату, – усмехнулся Великанов. – Я согласен.

Как и обещал Бабу, безопасность гостя обеспечивали двое бойцов ФОМ, они же снабжали продовольствием, а заодно сами проживали тут. На следующий день у Великанова были ноутбук и сканер.

Дальше – вопрос техники. Отсканировать фотографии английских агентов. Написать сообщение. Закодировать с помощью внешнего устройства. И бросить пакет информации в далекую Москву.

После этого можно бездельничать. Греть пузо. И ждать инструкций на дальнейшие действия…

Разведывательная информация Великанова произвела в Москве некоторый переполох.

Гермес – бессменный главный оперативный координатор «Пирамиды», приказал куратору проекта «Иерихон» Медведю:

– Работу по проекту активизировать максимально! У нас теперь с англичанами бег наперегонки.

– Боюсь, скоро будет биатлон, – мрачно изрек Медведь. – С бегом и живыми мишенями.

– Значит, будет. Только не надо мне тут интеллигентской мягкотелости. Учитесь работать максимально жестко и эффективно, – отчеканил Гермес.

– Есть, – кивнул Медведь, подумав: «Куда уж жестче».

Глава 16

Бодрые американские спецназовцы с винтовками «М-16» наперевес обшаривали пещеры Тора-Бора в Афганистане и иракскую пустыню в поисках врага человечества Абделкарима. А тот спокойно сидел в офисе международной инвестиционной компании и из огромного окна, занимающего всю стену, с интересом рассматривал пейзаж со штаб-квартирой НАТО. И заодно вел переговоры с очень серьезными и известными всему деловому миру партнерами.

Сколько было таких тяжелых бесед и договоренностей. Но их суть сводилась всегда к одному – к торговле смертью и страхом. Абделкарим производил то и другое в промышленных масштабах. Потребителям был нужен его продукт. Основа любого бизнеса – спрос-предложение. Спрос с каждым годом рос. На мировой шахматной доске разыгрывались все более жестокие партии.

Наконец детали коммерческой сделки и оплаты были обсуждены.

– С вами приятно иметь дело, – произнес мужчина в сером в полоску костюме и поправил седые волосы, открыв часы «Patek Philippe» за девятьсот тысяч долларов. – Вы человек слова.

– И дела, – улыбнулся Абделкарим.

Конечно, по итогам переговоров договоры не подписывались, но слово в некоторых делах весит гораздо больше любой бумаги, испачканной чернилами подписей.

Дела в Брюсселе завершились успешно. Но они отняли много сил. Лишь когда неприметная черная «Ауди» пересекла границу Парижа, Абделкарим наконец немножко расслабился. Он жив. Здоров. И, похоже, не попал под колпак спецслужб. Хотя такая опасность была.

Вообще риск теперь был для него во всем. Каждое движение могло закончиться фатально. И дело не в том, что он занимался террором. Просто он выпал из великой шахматной игры.

«Великая шахматная игра». Почему-то считается, что этот термин запустил в оборот бывший госсекретарь США польского происхождения, бесповоротно свихнувшийся на ненависти к Советскому Союзу и России. Но это не так. Термину этому, наверное, не одна сотня лет. Так же, как и самой игре.

– Что прикажет уважаемый? – спросил Аббас, преданно глядя на своего хозяина, когда они сняли номера в дорогом отеле в центре Парижа с видом из окна на Эйфелеву башню.

– Пока ничего, – ответил Абделкарим. – Оставь меня наедине с моими думами.

Аббас склонил голову и вышел из люксовского номера. Хороший, дрессированный, верный пес. Вокруг столпа мирового террора приживались только те, кто считал, что на небесах вершит судьбы Аллах, а на земле – Абделкарим. Очищающий джихад – они готовы были погибнуть за его победу в любой момент.

Как ни странно, но еще много есть верных в этом сумасшедшем мире. Их называют фанатиками, притом в этом слове смешаны злость и презрение. Но они вовсе не ущербные люди. Они просто недостаточно информированные.

Абделкарим всегда лукавил, когда говорил о своем подвижническом пути во имя истинной веры. Все было сложнее. Гораздо сложнее. Когда он в молодости закладывал взрывные устройства в кинотеатрах в Иерусалиме и забрасывал бутылками с зажигательной смесью израильские бронетранспортеры, он знал, что за ним правда и его прямой, как автобан, путь ведет в рай. Потом время, самый грозный враг идеалов, начало разъедать гранит его веры.