Похититель моего сердца - Донна Валентино

Рука сквайра дрогнула, как будто лечение ему пришлось по вкусу больше, чем если бы он мог взять бокал своего любимого портвейна.

Уилтон важно кивнул.

– Есть еще один метод, о котором я читал. Он очень старый – его забросили, заменив новыми методами лечения. Печально, что мы теряем связь с древней мудростью.

– Ну же, Уилтон, не томите!

Старый доктор отчего-то замешкался и принялся прочищать горло. Сейчас он выглядел глуповато.

– Нужна собака, – наконец выдавил он.

Сквайр и Камерон насторожились, а Джиллиан с изумлением посмотрела на отца. Она уже не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как он называл способ лечения без ее подсказки.

– Что там насчет собаки, папа? – прошептала она, опасаясь, что его предложение могло оказаться всего-навсего очередным помутнением рассудка.

Уилтон задумчиво нахмурился.

– Кажется, я помню, что читал где-то… Ах да! В этом есть смысл. Пусть старая собака свернется у вас в ногах и спит. Пациент обнажает больную ногу и кладет ее на собаку. Тепло животного поднимается вверх, проходит сквозь ногу и приносит облегчение.

– Ей-богу, Уилтон, в этом и правда что-то есть. – Хортон схватил колокольчик и начал изо всех сил трясти его. – Карсон, сейчас же принеси из конюшни старую собаку! – крикнул он торопливо вбежавшему слуге.

– И пусть мальчик выберет у нее блох. Отвратительные твари, вечно прыгают и сосут кровь! Надеюсь, вы не хотите заболеть еще чем-нибудь? – Доктор Боуэн недовольно пожевал губами.

– Собака плюс вращательные движения и горячие обертывания, которые предложила мисс Боуэн, быстро поставят меня на ноги. – Хортон снова позвонил в свой колокольчик и приказал появившемуся слуге: – По стакану вина всем моим гостям!

У Джиллиан закружилась голова. Совет человеку, который не может отказаться от вина, положить больную ногу на спящую собаку не особенно отразился на репутации доктора Боуэна, но сегодня впервые за месяцы, а может быть, и за годы ее отец извлек хотя бы такой крохотный кусочек из болота своего помраченного рассудка.

А тут еще и Камерон Смит. Глядя прямо на нее, он предложил ей назначить лечение, и она это сделала, не вызвав возмущения сквайра. Хортон даже не удивился тому, что женщина осмелилась давать советы, касающиеся его здоровья. Воспоминание засияло, разгоревшись от искры ее успеха, и она маленькими глотками стала потягивать вино, в первый раз предложенное ей сквайром. Оттого, что путь к успеху был тяжел, он казался еще слаще; однако в этой сладости имелась слабая примесь горечи от осознания, что причиной всего явился Камерон Смит и его нелепое предложение, его скандальная дерзость, заставившая ее переступить границы, которые она сама себе очертила.

И все же сквайру ее мысль понравилась больше, чем идея Камерона. Он дал слово применить ее, делать вращательные движения и обертывания, а также последовать совету ее отца. Теплое свечение разгорелось еще ярче. Когда они вернулись домой, миссис Поджетт неодобрительно посмотрела на Джиллиан и положила руку на узел с постелью, которую Камерон свернул и забросил на шкаф, – он сделал это, чтобы никто не наступил на его ложе, когда понадобится войти в медицинскую кладовую.

Завернутое в холстину платье, которое он накануне ночью принес домой, лежало на узле с постелью.

– Кто-то вышвырнул доктора Смита из комнаты, которую я для него приготовила, – заявила миссис Поджетт, с подозрением глядя на Джиллиан. Кровать опять накрыта, как раньше, даже нет места для хранения вещей.

– Виноват, что свел на нет плоды вашей тяжелой работы, миссис Поджетт. – Камерон подмигнул, давая понять, что ценит ее заботу. – Просто я не привык к такому прекрасному жилью. Мне стало не по себе наверху, вот я и перебрался сюда…

– Гм, вот оно что… – Миссис Поджетт снисходительно улыбнулась, а потом неодобрительно взглянула на Джиллиан. – Мисс не любит выходить из дома. Молодой доктор не может спать выше первого этажа. А потом мы узнаем, что старый доктор не может сидеть в гостиной. – Она фыркнула и с гордым видом отправилась по своим делам.

Не любит выходить из дома…

Пока миссис Поджетт разглагольствовала, Джиллиан не произнесла ни слова, но теперь Камерону стало понятно, почему она постоянно сидит дома. Обычно женщины стремятся навещать подруг, делать покупки или просто в хорошую погоду выходят подышать свежим воздухом, а она даже не вышла посмотреть, что он сделал у нее в саду.

Решив после поразмыслить над этим, он обратил внимание на то, что доктор Боуэн с неприкрытым любопытством смотрит на сверток, а Джиллиан бросает на него косые взгляды.

– Посылка из дома? – не выдержав, спросил доктор Боуэн.

– Вовсе нет, сэр.

Камерон был уже немного знаком с настроениями и причудами старика и знал, что его надо чем-то отвлечь от продолжения расспросов. Проклиная порыв, в котором приобрел платье, он решил сказать правду.

– Это подарок. Подарок для мисс Боуэн.

– Для меня? – Джиллиан вскинула голову. Ее глаза засияли от возбуждения – как видно, рассеянный папаша нечасто радовал ее подарками.

Теперь, когда Камерон сознался, что хотел сделать ей подарок, он не мог дальше ждать ее реакции и, принеся сверток, положил его Джиллиан на колени.

Пальцы ее сразу скользнули к узлу, но внезапно остановились.

– Откройте, – сказал он не допускающим возражений тоном, к своему удивлению, обнаружив, что его сильно задело бы, если бы она отвергла подарок, даже не взглянув на него.

И тем не менее Джиллиан собиралась отказаться от подарка. Судя по ее гордо поднятой голове, она подозревала, что Камерон собирается очистить свою совесть, преподнеся ей одну-две безделушки.

– Ну давай, Джиллиан, открывай подарок! – поторопил дочь Уилтон. – У тебя давно не было никаких удовольствий.

Джиллиан посмотрела на отца со страстной надеждой, которая всегда появлялась при возникновении у него признаков чувствительности. Уилтон Боуэн рассматривал сверток и ковырял пальцем холст с нетерпением ребенка в рождественское утро. Наконец она покорно улыбнулась ему и ловко развязала узлы.

Жесткий холст развернулся и открыл островок золотистого шелка. Скользкая ткань стекала ей на колени, накрывая ее всю, начиная от груди, расплавленным золотом. Это было как дразнящий намек на то, что увидел бы Камерон, если бы она носила его подарок.

– Так вы принесли мне платье… – сказала она невыразительным голосом.

– И цвет его точно подходит к твоим глазам и волосам, – с удовольствием отметил Уилтон. Он захлопал в ладоши, как будто сам купил дочери это платье.

– Я заметил, как хорошо вы шьете, и надеюсь, что вам удастся подогнать его по фигуре, – подал голос Камерон. – При солнечном свете этот золотой цвет будет великолепно сочетаться с отливом ваших волос и цветом глаз.