Маршал Рыбалко - Семен Мельников

По словам Г. К. Жукова, до прибытия нашей армии наступление развивалось крайне медленно. «Введенная в сражение на участке Воронежского фронта 3-я гвардейская танковая армия П. С. Рыбалко... внесла в дело решительный перелом» 12.

В ночь с 6 на 7 сентября наши части начинают совершать комбинированный марш в район города Ромны. Автотранспорт с боеприпасами, горючим, продовольствием, санитарным имуществом направлялся своим ходом, а боевая техника — по железной дороге через Сумы и Ворожбу. Но сосредоточиться в заданном районе удалось лишь к 19 сентября; железная дорога, проходившая по территории недавних боев, из-за причиненных разрушений имела малую пропускную способность. ч

...В Пирятин, в штаб б-го гвардейского танкового корпуса, где находился Военный совет армии, 18 сентября прибыл командующий фронтом Н. Ф. Ватутин. Он попросил Рыбалко доложить состояние войск и техники.

— Танковые бригады,— докладывал командарм,— на 50 процентов укомплектованы новыми танками Т-34 с 85-мм пушками. Способны вести бой, маневрировать на больших скоростях и покрывать большие расстояния. Сомнение вызывают тяжелые танковые полки со 122-мм пушками. Ходовая часть изношена, они могут не дойти до Днепра. А это большая сила — 40 машин.

— Москва знает, в каком состоянии тяжелые полки? — спросил Ватутин.

— Знает. Военный совет докладывал генералу Федоренко. Он обещал помочь, выслать катки, траки, кольца, но пока их нет.

Ватутин покачал головой. Затем, помолчав, стал расспрашивать о командирах корпусов и бригад. Рыбалко кратко охарактеризовал каждого из них и заверил:

— Командный и политический состав подготовлен, испытан в боях. Поставленную задачу выполнит с честью.

Выслушав, комфронта удовлетворенно кивнул. Затем в общих чертах ознакомил нас с обстановкой в полосе наступления фронта.

— Противник поспешно отступает за Днепр, оставляя нам совершенно разоренные и опустошенные районы. Фашисты угоняют в Германию тысячи людей, скот и эшелоны с зерном... Все, что невозможно увезти, беспощадно уничтожается. Зарегистрированы факты массовых расстрелов мирного населения. Только стремительное наступление наших войск способно приостановить это варварство. Ваша танковая армия должна преодолевать по сто и более километров в сутки, с таким расчетом, чтобы прибыть в район Переяслава не позднее 22 сентября. Запомните, что успех всей операции будет зависеть от быстроты действий вашей армии!

После этого генерал Н. Ф. Ватутин изложил основные положения боевой задачи 3-й гвардейской танковой армии.

— Все ясно, товарищ командующий! — ответил Рыбалко.— Можете не сомневаться: армия выполнит приказ!

Всякий раз, когда армия получала директиву на наступление, для разведчиков начинались самые горячие дни. Пока части находились на марше и сосредоточивались в исходном районе, армейская разведка успевала доставить точные данные о противнике.

Здесь следовало бы отметить, что Рыбалко постоянно и настойчиво добивался улучшения работы разведотдела армии. С приходом нового начальника полковника Л. М. Шулькина вся постановка дела буквально в считанные дни изменилась к лучшему.

Но Шулькин не ограничивался сведениями, полученными армейской разведкой. По его заданию корпусная и бригадная разведка проводила поиск в том же направлении и добытые сведения также поступали в разведотдел. Так путем перепроверки устанавливались наиболее точные данные о силах и дислокации противника, о его намерениях и планах и о системе вражеской обороны... Точность данных во многом предопределяла успех выполнения принятых командармом решений.

Среди армейских разведчиков были люди, хорошо владевшие немецким. Когда возникала необходимость проникнуть в глубину расположения противника, их включали в разведгруппу, которая получала спецзадание. Армейские разведчики — отчаянно смелые, находчивые и в то же время осмотрительные люди — отправлялись за линию фронта, изобретательно вели разведку, доставляя ценные сведения, а часто и ценнейших «языков».

В особо важных случаях полковник Шулькин лично проверял готовность разведгруппы к выходу. Он придирчиво осматривал каждого бойца, стремясь предотвратить провал йз-за нелепой случайности или небрежности в экипировке.

Так было и в те дни, когда армия готовилась вступить в битву за Днепр.

Отобрав в группу семь человек и велев переодеться в эсэсовскую форму, полковник Шулькин, готовясь к их осмотру, вышел на площадку перед окнами штарма. В это время в штаб позвонил Рыбалко и приказал прислать к нему начальника разведотдела.

— Нельзя ли немного позже, товарищ командующий? — попросил начштаба Митрофанов.— Он сейчас провожает своих людей. Впрочем, взгляните сами...

Рыбалко подошел к окну и увидел такую картину.

Семь эсэсовцев, в которых Павел Семенович без труда узнал армейских разведчиков, стояли перед Шульки-ным и по очереди подпрыгивали. Тот, наклонив голову, к чему-то прислушивался. Дольше всех прыгал здоровенный «эсэсовец», Дмитрий Сеселкин. На лице полковника отражалось недовольство. Наконец он ощупал одежду Сеселкина и вытащил какой-то предмет.

Последние напутствия, и разведгруппа ушла...

Явившись к командующему, полковник начал было докладывать:

— По вашему приказанию...

— Ладно,— прервал Рыбалко.— Скажи лучше, что ты сейчас делал со своими орлами?

— Физзарядку,— улыбнулся Шулькин.

— А разве Сеселкин в плохой «спортивной» форме? — слукавил и Павел Семенович.

— Так это же у него бренчало! Сколько раз говорил: ти-и-хо, ти-и-хо надо...

В ответ на это протяжное «тихо» командарм рассмеялся:

— Бренчало или нет, но, по-моему, к Сеселкину ты просто придираешься...

Однако, увидев, что лицо начальника разведотдела при этих словах обиженно вытянулось, Рыбалко поспешил добавить:

— Знаю-знаю, любишь своих гвардейцев, поэтому и строг к ним.

...Когда разведгруппа подошла к Днепру, то, замаскировавшись в левобережных кустах, первым делом организовала наблюдение за противоположным, правым берегом. Установили, куда можно подплыть с наименьшим риском быть засеченными неприятелем. Определили скорость течения, места, где меньше водоворотов. С наступлением темноты соорудили небольшой плотик, разделись, уложили на него одежду и нырнули в холодную воду. Как и рассчитали, течением снесло именно туда, где можно было незаметно выйти из воды и одеться.

Семь «эсесовцев» с важно вышагивающим впереди «гауптманом» беспрепятственно прошли первую линию траншей, за ней вторую, и тут перед ними неожиданно вырос фельдфебель. Вежливо откозыряв, потребовал:

— Извините, господин гауптман, я вынужден проверить ваши документы.

«Гауптман» хотел было разразиться гневом — какой-то фельдфебель позволяет себе... Но, заметив у фашиста два железных креста, загорелся желанием прихватить «крестоносца» с собой. Видать, ценный немец!

Предъявив безукоризненные бумаги, он приказал:

— Проводите меня. Я должен лично удостовериться, как несут службу посты. Беспечность, везде беспечность...

Фельдфебель, в полной уверенности, что у него все в порядке, охотно показал требовательному «гауптману» свой участок. На берегу разведчики скрутили отчаянно сопротивлявшегося гитлеровца и, заткнув ему рот, объяснили, что к чему. Уложили на плот, накрепко привязали к хлипкому настилу и, столкнув в воду, поплыли рядом.

Затихший и вроде бы смирившийся со своей участью фашист внезапно «ожил», потихоньку раскачал плот и вместе с ним перевернулся. С трудом, общими усилиями, восстановили положение. Однако фельдфебель разбушевался: пока добрались до левого берега, не раз повторялось то же самое.

Купание в холодной днепровской воде не прошло бесследно: когда гитлеровца отвязали от плотика, он не проявлял признаков жизни. Его и встряхивали, и делали искусственное дыхание — лежал колода-колодой. Очнулся лишь после того, как ему влили в рот спирт.

«Язык» оказался ценным. Не случайно этот фельдфебель заслужил у своего командования такие высокие награды. Знал он много, и полученные от него сведения были нам весьма кстати.

Начав выдвижение в ночь на 20 сентября, наша армия -развила стремительный темп наступления, и в составе подвижной группы Воронежского 'фронта к исходу 21 сентября вышла к Днепру. Передовые отряды, преодолев с боями около двухсот километров, заняли район Козинцы, Вьюнище, Городище.

Все же противник успел отвести войска за Днепр и взорвать мосты. От быстроты форсирования Днепра зависело освобождение Киева и всей Правобережной Украины. С учетом того, что табельные переправочные средства еще не подошли, возник вопрос об использовании подручных материалов.

С этим вопросом к Рыбалко обратился командир 9-го мехкорпуса генерал К- А. Малыгин, чьи передовые части подошли к кромке левого берега: