История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I - Коллектив авторов

Белые предложили восставшим помощь. В осажденную крепость смогли пробраться бывший командир линкора «Севастополь» капитан 1-го ранга барон П. В. Вилькен и генерал Ю. А. Авит. Они были готовы двинуть через финскую границу офицерский отряд в 800 человек на помощь Петрограду. Но кронштадтцы отвергли помощь «Белых генералов и монархистов». Они считали себя революционерами.

Свидетельство очевидца

Тухачевский Троцкому о штурме Кронштадта: «Пять лет на войне, а такого боя не припомню. Это был не бой – ад. Орудийная стрельба стояла всю ночь такая, что в Ораниенбауме стекла в домах полопались. Матросы как озверелые. Не могу понять, откуда у них злоба такая?.. Каждый дом приходилось брать приступом. Задерживает такой домишко целую роту курсантов полчаса, наконец его возьмут, – и что же вы думаете: около пулемета плавают в крови два-три матроса, уже умирают, а все ещё тянутся к револьверу и хрипят: „Мало я вас, сволочей, перестрелял…“»

Троцкий и Тухачевский, собрав надежные силы – Красных курсантов и специальные войска ВЧК, направили их в ночь на 17 марта по льду во вторую атаку и к утру 18-го разбили восставших ценой многих тысяч убитых с обеих сторон. Ожесточенный бой шел за каждый дом. Кронштадтцы заранее договорились с правительством Финляндии о возможности экстренной эвакуации. Арьергард матросов, жертвуя собой, остановил на несколько часов северную группу 7-й армии и позволил 8 тысячам восставших по льду уйти в Териоки, Выборг и Ино. Из оставшихся 22 тысяч жителей и гарнизона Кронштадта 2103 человека были расстреляны, а 6,5 тысячи угнаны на Север, где многие и погибли в заключении. Поверив лживым посулам помилования, многие из ушедших в Финляндию в 1922 г. вернулись в большевицкую Россию и тут же попали под трибунал и были отправлены в лагеря на Соловки и под Холмогоры, где из пяти тысяч узников Кронштадта к весне 1922 г. в живых осталось не более полутора тысяч. Остальные были утоплены в Двине – несчастных вывозили на барже на середину реки и там, связав колючей проволокой за спиной руки, бросали в воду с камнем на шее. Расправами в Холмогорах руководил чекист Михаил Кедров, который и придумал этот способ массовых убийств. Таким образом было покончено со многими кронштадтцами, участниками тамбовского восстания и казаками. Еще 2500 кронштадтцев – мирные обыватели, были выселены в Сибирь. Степан Петриченко, оставшийся в Финляндии, был схвачен Красной контрразведкой в апреле 1945 г., приговорен к 10 годам заключения и в 1947 г. погиб в лагере.

В конце 1922 г. последние Белые части покинули Приморье, но Гражданская война не окончилась – восстания не прекращались. Зимой 1923/24 г. вспыхнуло Амурское крестьянское восстание, часть участников которого по льду ушла в Маньчжурию. Повстанческие отряды были в 1921/22 г. активны на Украине и до середины 1920-х гг. действовали в Белоруссии, на Северном Кавказе, в Карелии.

Особую группу не желавших служить большевикам представляли «зеленые». Это были преимущественно люди, которые скрывались от мобилизации в Красную армию или дезертировали из нее. В отличие от крестьян-повстанцев они избегали активных действий, старались прятаться в лесах (отсюда их название) и привлекать к себе поменьше внимания. Число их было огромно. За 7 месяцев с октября 1918 по апрель 1919 г. 2,7 млн. человек было призвано в Красную армию, а около 0,9 млн. уклонилось от призыва. Кроме того, в 1919 г. ежемесячно дезертировало в среднем 173 тысячи. Эта цифра дает 1,2 млн. дезертиров за 7 месяцев и означает, что 45 % призванных в армию из нее разбегались. Особые отряды ловили дезертиров по деревням, возвращали в части, некоторых для устрашения расстреливали. В каждой из губерний центральной России в 1919 г. коммунисты ежемесячно отлавливали по 2–5 тысяч дезертиров. Уже к августу 1919 г. их было поймано 0,5 млн. Число непойманных было выше. Конечно, и из Белой армии мобилизованные солдаты нередко подавались в «зеленые», но эти случаи не сравнимы с положением, когда почти половина призванных разбегалась.

Жестокое подавление восстаний 1920–1922 гг., поднятых крестьянами, рабочими, красноармейцами и Красными матросами, с полной ясностью показало сущность большевицкого режима – это была не власть рабочих и крестьян, и даже не власть фанатиков, считавших, что они выражают волю простого народа, – воля народа, его жизнь и благополучие большевиков совершенно не интересовали. Они жили одним – безудержной жаждой власти над миром любой ценой. Все остальное было только идеологическим прикрытием, чистой ложью для обмана людей, а те, кто не хотели обманываться и сопротивлялись – беспощадно уничтожались большевицкой верхушкой и ее подкупленными приспешниками. Большевизм проявил себя как крайний антисолидаризм, как предельный эгоизм преступного сообщества, готового убить любого из внешних и любого из своих соратников, если они мешают твоей собственной власти. Никакие нравственные ограничения среди большевиков не действовали. Все попиралось и уничтожалось – и братья по классу, и товарищи по партии, и соратники во власти.

Литература

Антибольшевицкое повстанческое движение // Белая Гвардия. № 6. М., 2002.

М. С. Бернштам, ред. Независимое рабочее движение в 1918 году. Документы и материалы. Париж: YMCA Press, 1981.

В. Данилов, Т. Шанин. Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919–1921 гг. Тамбов, 1994.

В. В. Самошкин. Антоновское восстание. М., 2005.

Сибирская Вандея 1920–1921 / В. И. Шишкин, сост. М., 2001.

V. N. Brovkin. The Mensheviks after October. L., Cornell u. p., 1987.

O. Radkey. The Unknown Civil War in Russia. A Study of the Green Movement in the Tambov Region. Stanford, 1976.

2.2.42. Расказачивание

Казачество было сословием, для которого большевицкие посулы звучали малопривлекательно. Землей они были наделены в изобилии, и землей плодородной, черноземной, крепостными и подневольными никогда не были и потому злобы на высшие сословия в сердце не таили. Напротив, казаки гордились, что они – от века свободные стражи России, умеющие постоять за себя, неплохо для простых россиян образованные и к тому же соединенные общинной солидарностью. Казачьи офицеры и генералы от простых станичников отличались чином, но отнюдь не происхождением. Отношений господина и раба, перешедших в Русскую армию из крепостной русской деревни, здесь не существовало. Бесчинства большевиков и гибель исторической России породили у казаков желание обособиться и устроить самостоятельную, независимую жизнь. Образованные казаки-ученые тут же предложили теорию, что казаки – это не русские и не украинцы, а особый православный народ. А так как все нации имеют право на самоопределение, то и казаки теперь могут самоопределиться и создать независимые государства – Дон, Кубань, Терек. Защищать попираемую большевиками Россию большинство казаков не желало, на вчерашних рабов – кацапов – смотрели они с пренебрежением, если не с презрением. В самих казачьих землях тоже жило немало пришлых, не казачьих людей – их называли иногородними и третировали как чужаков, ни в земле, ни в гражданских правах они с казаками не были равны. Казаки хотели сохранить свои привилегии и свою самобытность. Белые были готовы идти им на встречу и признали если не независимость, то широкую автономию казачьих областей. Большевики же рассматривали казаков как «социально враждебный элемент». Свободных, равнодушных к их льстивым посулам, спаянных войсковой солидарностью казаков большевики боялись и ненавидели. Казачьи области они называли «советской Вандеей» (по аналогии с областью устойчивой контрреволюции во Франции в конце XVIII века). Немало писем и документов большевицких вождей – Ленина, Троцкого, Свердлова, Орджоникидзе, Сокольникова, Рейнгольда – посвящены мерам по ее ликвидации.

Казачьи земли после Брестского мира находились под защитой Германии. На Дону управляло правительство генерала Краснова, союзное Берлину. После поражения Четверного Союза большевики решились покончить со свободным казачеством. На словах казакам обещали большевики все – сохранение земель, дедовских обычаев, внутреннего самоуправления – только признайте себя гражданами новой России и пропустите Красные войска для борьбы с белогвардейцами Деникина. Генерал Краснов и сменивший его генерал Богаевский прекрасно понимали, что все эти посулы – чистая ложь. Но простые казаки поверили, слишком не хотели они воевать. Стоящие на севере Области войска Донского полки в январе 1919 г. открыли фронт. В прорыв хлынули части 8-й и 9-й Красных армий. Бесчинства, убийства офицеров и священников начались тут же, но когда фронт стабилизировался, когда юг области выступил за Деникина и не пустил к себе Красных, тогда в занятой большевиками северной части Донской области началось планомерное, давно подготовлявшееся большевиками в Москве «уничтожение казачества как класса». Всех казаков молодого и среднего возраста немедленно мобилизовали в Красную армию. Те, кто являлись на призывные пункты, отправлялись на фронт против Колчака или на Украину, подальше от Дона. Те, кто не являлись, вылавливались и убивались. Когда на Дону остались почти одни женщины, старики и дети – начался планомерный геноцид.