Мир Реки: Темные замыслы - Филип Фармер

— Почему вы все время уходите от вопроса, который я поставила? Насчет Пискатора?

— А может, мы вроде того карлика из цирка, что нашел под кроватью своей жены туфли великана, — ответил Сэм, — просто боимся задавать лишние вопросы.

Ну ладно. Я был довольно плохо знаком с этим джентльменом из Чипанго[168]. Он появился у нас месяца за два до отплытия «Марка Твена». Согласно докладам, он был очень спокойным и славным человеком. Не то чтобы нелюдим или заносчив, а просто неагрессивен. Казалось, он со всеми быстро находит общий язык. Что, с моей точки зрения, автоматически делает его подозрительной личностью. При этом он отнюдь не был соглашателем. Я помню, как он вступил в спор с Фаербрассом насчет размеров будущего дирижабля. Он считал, что лучше построить сравнительно небольшой корабль. Спор кончился тем, что Пискатор заявил, что все равно считает себя в данном вопросе правым. Но поскольку Фаербрасс — босс, он будет делать, как приказано.

— А были у него странности? — спросила Гвенафра.

— Он свихнулся на почве рыбной ловли, но мне это не кажется особо эксцентричным. Слушай, а почему ты меня спрашиваешь? Ты же и сама его знала!

— Хотела услышать чужую точку зрения, — ответила она. — Когда Галбирра доберется сюда, мы ее расспросим о Пискаторе. Она знала его лучше, чем мы.

— И не забудь про Зирано, — подсказал Джо. — Он его тоже знал хорошо.

— Джо любит Сирано, — заметил Сэм. — У француза нос еще больше, чем у него. С ним Джо чувствует себя вроде бы среди родственников.

— Чушь зобачья! А у ваз — жалких пигмеешек — ни единого приличного ноза не найдешь! Я люблю его, незмотря на то что ты з ним ладил, как один замец гиены з другим в разгар брачного зезона!

— Не смешно, — холодно ответил Сэм. — Ну а что же все-таки ты думаешь о Пискаторе, Гвен?

— От него вроде бы исходили волны… Ну, как бы это лучше выразиться… Не животного магнетизма, поскольку сексом там и не пахло… Просто теплое благорасположение. Вы знали, что нравитесь ему. Хотя с дураками он старался дел не иметь. Но он не был с ними груб, невзирая на всю их тупость. Просто старался побыстрее и поделикатнее от них отделаться.

Не думаю, чтоб он был… как сказать? Фундаменталистом или мусульманским фанатиком. Говорил, что Коран следует воспринимать как аллегорию. И еще, что Библию нельзя толковать буквально. Знаете, он мог читать наизусть большие отрывки из обеих книг. Я разговаривала с ним несколько раз и очень удивилась, когда он сказал, что Иисус был величайшим пророком после Магомета. И еще, что мусульмане верят, будто первым человеком, который взойдет на небо, будет Мария — мать Иисуса. А ты мне рассказывал, что мусульмане ненавидят Христа.

— Нет, я говорил, что они ненавидят христиан. И vice versa.

— Нет, ты вовсе не так говорил. Но это не важно. Если все суммировать, то Пискатор произвел на меня впечатление мудрого и доброго человека. Но было в нем нечто большее. Я только не знаю, как это выразить… Может быть, то, что он, казалось, живет в этом мире, но все же к нему не принадлежит?

— Я думаю, ты верно сказала, — произнес Сэм. — Он морально или, лучше сказать, духовно был выше нас всех.

— Он никогда не действовал и не говорил так, будто считал себя таким, как ты говоришь. Но вполне вероятно, да… так могло быть…

— Жаль, я не успел узнать его получше.

— Для этого ты был слишком увлечен постройкой своего корабля, Сэм.

Глава 65

Фрайгейт вернулся в хижину только за час до ужина. Когда Нур спросил его, где он был, Фрайгейт ответил, что целый день прождал приема у Новака. Наконец секретарша Новака сказала Фрайгейту, что ему следует прийти завтра. Новак освободит минуту-другую с утра для разговора с ним.

Фрайгейт казался явно разочарованным. Ожидание в очереди, видимо, не доставило ему большого удовольствия. Но сам факт, что он простоял в очереди так долго, говорил о необычном для Фрайгейта упорстве. Рассказывать своим друзьям о причинах такого упорства Фрайгейт решительно отказался до тех пор, пока не поговорит с Новаком.

— Если он скажет «да», я вам все расскажу. Фаррингтон, Райдер и Погаас на приход Фрайгейта почти не обратили внимания. Они были заняты обсуждением вопроса о том, как вернуть обратно «Пирушку». Фрайгейт заявил, что у него по этому поводу пока предложений нет. Нур же только улыбнулся и изрек, что подождет, пока они сами не решат вопрос о том, насколько их планы соответствуют требованиям морали.

Нур, как всегда, был прекрасно осведомлен обо всем происходящем вокруг, причем гораздо лучше остальных. Именно он и сообщил им перед тем, как они вышли из хижины, чтобы позавтракать, что их дискуссия имеет теперь лишь чисто теоретический интерес. Новые владельцы уже нагрузили «Пирушку» всякими товарами для обмена, и она отплывает вниз по Реке сразу же после завтрака.

Мартин чуть не взорвался.

— Почему же ты раньше нам об этом не сказал?!

— Побоялся, что вы втроем задумаете какое-нибудь дурацкое дело вроде захвата судна среди бела дня да еще на глазах у нескольких сот свидетелей. В таком случае вам вряд ли удалось бы легко отделаться.

— Неужели мы, по-твоему, такие дураки?

— Нет, но вы слишком импульсивны. А это уж точно форма глупости.

— Огромное тебе спасибо за доброе мнение, — воскликнул Том. — Ладно, может, это и к лучшему. Я все равно предпочитаю захватить один из этих патрульных пароходиков. А с «Пирушкой» нам пришлось бы собирать прежнюю команду, искать новых женщин, чтоб заменить ушедших, а на это нужно не только много времени, но его еще надо тщательно распланировать.

Начались всякого рода неприятности и подковырки. Явился чиновник из правительственной канцелярии и предложил им или немедленно выходить на работу, или убираться вон из страны. Фрайгейта в это время не было. Вернулся он, сияя улыбкой, и казался нисколько не огорченным их новостями.

— Я все же уломал Новака!

— В каком смысле? — спросил Фаррингтон.

Фрайгейт развалился на бамбуковом стуле и закурил сигарету.

— Ну… для начала я спросил, не хочет ли он построить нам второй дирижабль. Я и не ожидал, что он пойдет навстречу, а он и в самом деле не изъявил такого желания. Он сказал, что будет строить еще два дирижабля, но отнюдь не для нас. Они предназначаются для патрульной службы и военных действий, если таковые начнутся.

— Ты что же, хочешь, чтоб мы сперли у них дирижабль? — закричал Фаррингтон. Он хоть и разозлился, когда Подебрад так нагло их надул, но теперь испытывал от этого явное облегчение. Он, разумеется, это отрицал, но все видели, как он радуется тому, что полет на воздушном корабле не состоится.