Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай подменю.
– Я сказал насчёт глотка, Джонни.
Джонатан пожал плечами, налил кофе и протянул стаканчик Фредди.
– Держи.
Фредди, оставив на руле одну руку, другой взял стаканчик и не спеша со вкусом выпил, вернул стаканчик.
– Ух, хорошо! Вообще-то полиции не видно, можно бы и коньячку.
– Потерпишь до вечера, – Джонатан убрал термос.
– С коньяком ясно. Ты просто фляжку забыл, – у Фредди смеялись только глаза. – А как насчёт бренди? Тоже нет? И виски? Ты никак в проигрыше, раз выпить нечего.
Джонатан невольно рассмеялся.
– Ты чего так развеселился?
– А чего грустить, Джонни? Есть проблемы?
Джонатан погрузился в глубокомысленное молчание и наконец развёл руками.
– Пока не вижу.
– То-то и оно, Джонни, – хмыкнул Фредди. – Живи, пока не шлёпнули. А там…
– Понятно, – перебил его Джонатан. – Отвали от руля, тебя сейчас чёрт-те куда занесёт.
Не останавливая машину, они с привычной ловкостью поменялись местами, и Фредди мгновенно заснул. Джонатан поёрзал, устраиваясь поудобнее, глянул в зеркальце. Как там Ларри? Спит? Похоже так. Ну и ладно.
Что ж, раз Ларри начал работать… сделано с большим вкусом, уровень сразу виден, знаток поймёт. Выделить одну из кладовок под мастерскую, и пусть Ларри тренируется на подобной бижутерии, а там потихоньку и до банки со свёртком дойдёт. Но если это ставить как серьёзное дело… нет, пока рано. Базы ещё нет. После этого чёртова Хэллоуина русские остаются ещё на год. С одной стороны, даже неплохо, но, когда уйдут, а они всё-таки уйдут, может закрутиться новая заваруха. Если охотники из этого чёртова клуба уцелеют, то заваруха будет покруче и позлее. Чёрт, хуже нет таких неясностей. И база нужна, и оказаться привязанным в заваруху очень опасно. Зимой многие пропали именно потому, что боялись бросить нажитое добро. А они с Фредди всё больше увязают и привязываются. Те трое суток в русской тюрьме он едва не сорвался именно из-за этого. Что там, как там, в «Лесной поляне»? Еда, курево, допросы – это всё пустяки, но он говорил о них, чтобы молчать о главном. «Лесная поляна». Там лес начинался уже в парке, в сотне шагов от дома, или это ему тогда ухоженный парк казался дремучим лесом? Неважно. Там был лес. А здесь только рощи, редкие и просматривающиеся. Они светлы и прозрачны, но… не то. И всё-таки, это «Лесная поляна». Нет, меньше всего он хочет возродить ту. Это невозможно, да и не нужно. Погоня за невозможным, недостижимым сгубила многих, он это не раз видел. Нет. Это его «Лесная поляна». Он начал заново и по-своему…
…– Мне страшно за тебя, Джонни.
– Я слышу это каждый день. И каждый день ничего не происходит.
Сестра опускает на колени маленькие пяльцы с зажатым в них носовым платком.
– Ты похож на отца, Джонни. И дедушку. Они тоже не хотели видеть опасности. Не хотели считаться с ней. И вот… ты такой же. И я боюсь за тебя.
Он столько раз это слышал, что не слушает. И убегает, не дослушав…
…Джонатан досадливо мотнул головой. Бледное выцветшее лицо, блёклые, тоже выцветшие волосы, бледно-голубые глаза… Сестра, его единственный близкий человек. Он может только догадываться, чего ей стоили эти годы. Пять лет. После Аризоны он не искал её. Даже не пытался. Она так просила…
…– Ты должен бежать, Джонни.
– Зачем?
– Чтобы выжить.
Она ходит по полупустой гостиной, сжимая руки, будто скрывая дрожь. А он сидит на диване и смотрит на неё.
– Ты должен спрятаться, исчезнуть.
– Я это уже слышал. Но почему так? Вдруг?
– Потому что истекает срок, – она останавливается перед ним и смотрит сверху вниз. – Через неделю пять лет кончатся. И тогда тебя ничто не спасёт.
Он небрежно машет рукой.
– Ладно. Мне пора в школу.
Эти слова всегда действовали безотказно, и вдруг неожиданное:
– Ты не пойдёшь в школу.
Что-то новенькое. Все их скандалы всегда были из-за школы и его прогулов.
– Бредли недоучками не бывают, – напоминает он ей её же любимые слова, но она молчит, не кричит и не смеётся, и он говорит уже другим тоном: – А куда я пойду?
– Не знаю. Но ты уедешь из города. Из штата…
– Может, из Империи?
– Если это получится, Джонни! – но надежда в её голосе тут же гаснет. – Это было бы чудесно, Джонни, но это невозможно. Границы закрыты, да ещё и война, – она вдруг встаёт перед ним на колени, берёт его за руки. – Джонни, беги, ты последний Бредли, ты должен выжить, обещай мне, Джонни, поклянись… поклянись…
…Он поклялся. И сдержал клятву. Но она этого не узнает. Он чувствует, что её нет, давно уже нет. И он не последний, а первый Бредли, и семья, клан Бредли начинаются с него. И будет так, как сделает он сам.
Фредди всхрапнул, перекатив голову по спинке сиденья, и открыл глаза.
– Спи, ковбой. – Джонатан улыбнулся. – Стадо не уйдёт.
– Это хорошо, – Фредди напряг и распустил мышцы, достал сигареты. – Поворот не проскочил?
– Хочу спрямить по дамбе.
– Дождей больших не было, – как-то неуверенно согласился Фредди. – Может, и проскочим. Сменить?
– Перед дамбой.
– Идёт, – кивнул Фредди. – Как тебе Ларрино рукоделие?
– Пока под мастерскую приспособим одну из кладовок, а потом…
– До весны «потом» не будет, – Фредди глубоко затянулся. – Пока не накопим материала… Ради жести раскручивать «точку» не стоит.
– Думаешь о «точке»? – улыбнулся Джонатан.
– На простой переделке Ларри заскучает.
– Колумбия?
– Атланта слишком разрушена, там не до камушков. И разборки не закончены. Не хочется лезть в тамошнюю кашу.
Джонатан кивнул.
– Резонно. Луизиана?
– Далеко, придётся цепочку тянуть. Ты же уже всё просчитал, Джонни.
– Не всё. Всего не просчитаешь, обязательно что-то вылезет.
– Бывает, – флегматично согласился Фредди. – Заляжем надолго?
– Думаю, на месяц. Но в Атланте надо побывать. И ещё… кое-где.
– Не проблема, Джонни, это можно и по очереди. И тогда уже до Рождества.
– Если всё пройдёт, как надо, – Джонатан, держа руль одной рукой, закурил, – то и дольше. Рождество, Новый год… Домашние праздники. И двадцатого я бы предпочёл провести дома.
– Да, точно. На эту годовщину желающих заваруху вспомнить порядком наберётся. Так что, с пятнадцатого и до третьего?
– Примерно, – кивнул Джонатан. – Плюс-минус два дня по ситуации. А там как раз две недели большой работы. Карнавалы и прочее.
– Сегодня десятое ноября, – Фредди пыхнул сигаретой. – До пятнадцатого декабря как раз на всё и про всё.
– Как раз, – согласился Джонатан. – Размяться не хочешь?
– Можно. Тормозни вон там.
