Под куполом - Стивен Кинг

Снова взлетает в воздух телевизионный вертолет и шныряет вверху, передавая вид двойной человеческой змеи, которая растянулась на четверть мили. На моттонской стороне листва горит яркими октябрьскими цветами; на стороне Честер Милла она безвольно свисает. Позади городских жителей — на дороге, по полям, застрявшие в кустарнике — десятки брошенных плакатов. В этот миг воссоединения (почти воссоединения) политика и протесты забыты.

Кэнди Кроули[447] говорит:

— Вульф, вне всяких сомнений, это наиболее печальное, наиболее удивительное событие изо всех, которые я видела за годы моей репортерской работы.

Не смотря на это, никто лучше не адаптируется, чем человеческое существо, и мало-помалу возбуждение и чувство необычности начинают развеиваться. Аффект воссоединения уступает место настроению посещения. А за людской линией — с обеих сторон Купола — оттягивают назад тех, которым уже стало плохо. На Милловской стороне нет палатки Красного Креста, куда бы их можно было доставить. Полиция собирает их там, где убогую тень отбрасывают полицейские автомобили, пусть здесь подождут Памелу Чен со школьным автобусом.

Рейдовая команда перед нападением на РНГХ смотрит в полицейском участке на все это с таким же молчаливым удовольствием, как и люди повсюду. Рендольф им позволяет; хотя скоро уже надо отправляться. Он проверяет имена по списку в своей папке, а потом жестом зовет Фрэдди Дентона за собой на крыльцо. Он ожидал, что Фрэдди огорчится, узнав, что его лишили роли главнокомандующего (Питер Рендольф всю жизнь судит людей по себе), но этого нет. Здесь дело намного серьезнее, чем вытягивания из бакалейного магазина какого-то засаленного старика пропойцы, и Фрэдди наоборот рад спихнуть с себя ответственность. Конечно, он был бы не против, если бы ему поставили это в заслугу, если все пойдет как надо, а если нет? Рендольф таких сомнений не имеет. Один вредитель-бездельник и еще аптекарь, который не произнесет слова «говно», даже если увидит его у себя в тарелке? Что там может пойти не так?

Но, стоя на ступеньках, откуда не так давно кувырком катилась Пайпер Либби, Фрэдди узнает, что ему не удалось полностью избежать роли командира. Рендольф вручает Фрэдди бумажку. На ней семь имен. Одно из них его собственное. Остальные шесть принадлежат Мэлу Ширлзу, Джорджу Фредерику, Марти Арсенолту, Обри Таулу, Стабби Норману и Лорен Конри.

— Ты поведешь эту группу тем проселком, — говорит Рендольф. — Ты знаешь ту дорогу?

— Конечно, она ответвляется от Малой Суки неподалеку города. Отец Неряхи Сэма проложил ее там…

— Меня не интересует, кто ее проложил, — обрывает его Рендольф, — просто доедешь по ней до конца. А в полдень проведешь там своих людей через лес. И выйдешь на задворки радиостанции. В полдень, Фрэдди. Это означает ни минутой раньше, ни минутой позже.

— Я думал, мы все вместе должны отправляться по этой дороге, Пит.

— Планы изменились.

— А Большой Джим знает, что они изменились?

— Фрэдди, Большой Джим выборный. Шеф полиции здесь я. И это я твой начальник, поэтому, будь так любезен, заткни свою глотку и слушай.

— Извиняюсь, — мямлит Фрэдди, прикладывая ладони чашечками себе к ушам дерзким, если не сказать больше, способом.

— Я подъеду и стану на дороге, которая проходит мимо фасада станции. Со мной будут Стюарт и Ферн. А также Роджер Кильян. Если Буши с Сендерсом настолько глупы, что будут оказывать тебе сопротивление — другими словами, если мы услышим выстрелы из-за радиостанции, — мы втроем нападем на них сзади. Ты все понял?

— Эй, — Фрэдди этот план кажется на самом деле мудрым.

— Чудесно, давай теперь синхронизируем часы.

— Эеей… извиняюсь?

Рендольф вздыхает:

— Нам надо проверить, что они идут одинаково, таким образом, полдень у нас обоих настанет в одно и то же время.

Лицо у Фрэдди остается удивленным, но он послушно делает, что ему сказано.

Кто-то — по голосу вроде бы Стабби — кричит в помещении участка: «Ух ты, еще один отбросил копыта! Тех упавших в обморок уже поналожено под „крузерами“, как колод под дрова!» В ответ ему звучит смех и аплодисменты. Они там наполнены адреналином, возбуждены причастностью к тому, что Мэл Ширлз назвал «служебной командировкой с вероятностью стрельбы».

— Отправимся в поход в одиннадцать пятнадцать, — обращается Рендольф к Фрэдди. — Таким образом, сейчас мы имеем еще почти сорок пять минут на то, чтобы дальше смотреть это шоу по телевизору.

— Хочешь попкорна? — спрашивает Фрэдди. — У нас его видимо-невидимо, там, в шкафчике над микроволновкой.

— А чего же, можно, я охотно.

А там, возле Купола, Генри Моррисон идет к своей машине и щедро угощается прохладной водой. Форма на нем пропиталась потом, он не может припомнить, был ли еще когда-нибудь настолько уставшим (это главным образом из-за тяжелого воздуха, думает он — он запыхался и, похоже, никак не может отдышаться), но в целом он удовлетворен собой и своими подчиненными. У них получилось предотвратить массовую давку под Куполом, на их стороне никто не умер — пока что — и народ успокоился. С полдюжины телеоператоров снуют туда-сюда на моттонской стороне, стараясь снять как можно больше эпизодов воссоединения близких. Генри понимает, что это нарушения частной собственности, но он думает, что Америка и мир вне нее имеют право это видеть. А, в общем, людям, кажется, это безразлично. Кое-кому это даже нравится; получают «свои пятнадцать минут»[448]. У Генри есть время, чтобы поискать своих мать и отца, хотя он не удивляется, когда не видит их; они живут невесть где, у черта на куличках, в Дерри[449], и уже в годах. Он сомневается, чтобы они вообще принимали участие в лотерее для посетителей.

Новый вертолет плещет лопастями, приближаясь с запада, и, хотя Генри об этом неизвестно, внутри этого вертолета сидит полковник Джеймс Кокс. Кокс тоже не может сетовать на то, как вообще проходит День свиданий. Ему доложили, что на честер-милловской стороне не видно никаких приготовлений к пресс-конференции, однако это его ни удивляет, ни беспокоит. Принимая во внимание тот богатый материал, который он уже собрал, его больше удивило бы появление Ренни. Кокс отдавал честь многим лицам за годы своей карьеры, но бздуна при власти он чувствует за милю.

Наконец Кокс видит длинную вереницу визитеров и напротив их — жителей города, которые попали в ловушку. Это отвлекает Кокса от его мыслей.

— Не самое ли это ужасное зрелище, — бормочет он. — Не самое ли это ужасное зрелище изо всех, когда — либо кем-то виданных?