У каждого свой путь - Любовь Рябикина

Она обошла весь ряд, с каждым обнялась и расцеловалась. Выслушала немало слов благодарности и вернулась на место. Подняла руку с кружкой вверх:

— За вас!

Выпила стоя до дна. К ней подошла Ульяна:

— Марина Ивановна, не стоило бы вам водку пить. Я, как врач, не имею права спокойно смотреть на это безобразие. Пейте местное вино.

Степанова взглянула на нее абсолютно трезвым взглядом:

— Сегодня я буду делать все, что хочу. Это моя семья, Уля. Я многих из них с Афгана знаю. Впереди еще одна война, а меня с ними уже не будет!

Громова оглянулась на смеявшегося над чем-то Андриевича и обреченно спросила:

— Вы уверены в том, что сказали?

— Полностью! Вы подсчитайте, как часто стали происходить нападения бандитов на российской территории и подумайте, сколько мы еще будем мириться с этим? Чечня — это рассадник бандитизма, тероризма и расползающегося ваххабизма. Вторая чеченская неизбежна. У меня душа кровью обливается, так как я знаю, что они снова на передовую угодят! Они — спецназ…

Громова отошла от нее и сев рядом с Андриевичем, неожиданно прижалась к нему, положив голову полковнику на плечо. Вацлав сначала недоуменно посмотрел на нее, до этого докторша держала его на расстоянии, а потом уверенно обнял за плечи и прижал к себе…

Степанова пробыла в Москве всего трое суток. Побывала у Олега и Зои Шергунов, полюбовавшись на крошечную Маринку, мирно спавшую в кроватке. Зоя по секрету сообщила, что на ее имени настоял Олег. На пару часов заскочила к Леонтию Швецу и познакомилась наконец-то с его Лидией.

Хоть уговор и был насчет свадьбы, но санаторий помешал побывать на свадьбе Швецов. Леон был счастлив и не скрывал этого. Мария и Володя Бутримовы вместе со Светланкой жили в двухкомнатной квартире в Бескудниково. Напротив находилась квартира Игоря и Елены Олениных. Молодожены вообще не хотели отпускать Степанову и требовали, чтоб она жила у них:

— Марина Ивановна, фактически это ваши квартиры. Бредин вашу четырехкомнатную сменил на эти две.

Она увидела у них в комнатах свою бывшую мебель. Володя гордо сказал:

— Мы вашу мебель, как реликвию хранить будем. Вы к нам приезжайте обязательно. Всегда рады. Деньги за мебель мы полностью припасли. Зоя Шергун сказала, сколько платила за каждую вещь.

Степанова хотела отказаться, но Володя и Игорь настояли:

— Марина, мы хорошо зарабатываем, а тебе деньги пригодятся. Зарплата лесника не велика, а у тебя дети. Вот, держи…

В руки всунули пачку долларов. Она удивилась, а Бутримов тихо сказал:

— Лучше хранить в долларах. Я в банке работаю, слышал кое-что. Рубль вот-вот рухнет, а так деньги не пропадут…

По требованию Тамары Брединой, она ночевала у них. Генеральша старалась ее развеселить. На второй вечер утащила в театр, потом достала билеты в цирк, но Маринке было не весело. Жена поделилась с мужем. Поздно ночью Бредин, когда женщины вернулись, решил с ней поговорить:

— Марин, что-то ты не веселая. Хотя вроде бы печалиться не о чем. Мужикам базу подготовила, к детям едешь. Работа любимая будет. Что с тобой? Из-за Силаева?

Она посмотрела мужчине в глаза и тихо сказала:

— Костя не при чем. Евгений Владиславович, меня другое гложет. Скоро вторая война с Чечней начнется, снова будет штурм Грозного, Бамута, Шали и остальных пунктов. Мужики будут головы складывать, а я в лесу отсиживаться.

Генерал покачал головой:

— Марина, ты не меньше их сделала. Почему такое упадническое настроение? Что тебя мучит?

Она резко подняла лицо:

— Дайте слово, что если война начнется, вы меня призовете.

Бредин опустил голову:

— Я не могу. Ты же сама знаешь…

Она горько усмехнулась и отошла к окну:

— Сердце во мне и его не видно, а внешне я здорова. Поварившись в политике я поняла, что любой закон можно обойти. Знаете, почему согласилась демобилизоваться тихо и мирно? Чтоб сердце подлечить лесом, но я еще вернусь на службу. С вашей помощью или с чужой, но я вернусь…

Евгений Владиславович сказал:

— Марин, это ты из-за Кости покоя не находишь. Одиночество мучит, я понимаю…

Она обернулась и устало сказала:

— Ни хрена вы не понимаете, генерал! Можно любить целую жизнь одного человека и находиться далеко от него. Когда женщина любима, она сильна, но когда она безответно любит — это делает ее слабой. Я люблю, но слабой я не стану! Никто не заставит меня сдаться! Мы еще повоюем…

Генерал Бредин выхлопотал «газель» для перевозки вещей Марины. В середине ноября она появилась в деревне. Всех больше обрадовались появлению матери дети. Через неделю Марина Степанова приступила к обязанностям лесника на дальнем кордоне. Отец сдал ей дела. В лесничестве не возражали и даже гордились тем, что бывший депутат станет работать у них.

В это время в часть под станицей Полтавской пришло письмо для Марины от Кости Силаева. Андриевич аж подскочил, увидев конверт:

— Чёртушка! Написал-таки! Эх, Маринки нет! Что делать будем, Геннадий Валерьевич? Отправлять письмо? Пройдет слишком долго! Неувязка будет…

Огарев решился:

— Вскрывай!

Они прочли письмо и переглянулись:

— Любит он ее, безумно любит! И ревнует, и ждет ответа. Пошли к радистам, свяжемся с генералом. Должны же мы помочь им встретиться!

Марина переехала на кордон. Дети каждый выходной проводили у нее и ждали субботы, как манны небесной. Елена Константиновна больше не возражала. В старый дом на кордоне вернулась душа хозяйки и он «ожил». Из-за отсутствия солярки, пришлось вернуться к старинным светильникам и лучине, но Степанова вовсе не переживала о таких мелочах. Телевидение ее мало интересовало. По настоящему «горячие» вести она могла услышать от отца или детей.

Перевела к себе одну из двух коров, содержавшихся у родителей и лошадь. Благо сена был набит полный сарай. Это постарался Иван Николаевич, знавший, что дочь может вернуться в любой момент. Женщина решила возобновить старое хозяйство. Строила планы на весну, собираясь завести поросят, кур, уток и гусей.

Расплодившиеся зайцы в какой-то мере решили проблему с мясом. Редкий день, что Марина не возвращалась без зайца или двух на поясе. Каждый раз, появляясь в деревне, приносила добычу родителям. До Нового года оставалась неделя. Женщина пропадала в лесу целыми днями, упреждая незаконную вырубку елочек. Браконьеров оказалось мало и только самые отчаянные, понадеявшиеся на свою ловкость и удачливость. В деревне над ними посмеивались и называли «не пуганными». Никто из деревенских не хотел рисковать, предпочитая заранее заказать лесничихе елочку. Каждый день она развозила заказанные елки по деревне, получала деньги, а потом сдавала их в лесничество.

Марина только пришла с обхода. Затопила печь и зажгла светильник. Быстро подоила корову. Напоила лошадь и корову пойлом. Оделила скотину сеном и вернулась в дом. Намыла картошки, поставив чугунок в топившуюся печку. Принялась резать огурцы, хлеб и сало, собираясь поужинать, запереться и завалиться спать. Ноги гудели от дневной ходьбы. В дверь постучали. Она решила, что кто-то заблудился и вышел к ней «на огонек». Спокойно крикнула:

— Войдите!

В дверь вошел мальчик с серыми глазами, а следом, Маринка тихо застонала привалившись к печке, шагнул Костя Силаев. Похудевший и такой родной, в выгоревшем камуфляже, с полевыми полковничьими погонами на плечах. Поглядел на бледное лицо женщины и тихо спросил:

— Примешь нас с Лешкой?

В дверь вошли отец, Саша и Юлька, но она не видела. Шагнула навстречу родным серым глазам и уткнулась в грудь Кости лбом. Прижалась, тихонько плача. Протянула руку и потянула к себе его сына, тихонько стоявшего рядом и глядевшего на нее. Костя облегченно вздохнул и обнял Марину и сына…