Избранные циклы фантастических романов. Компляция.Книги 1-22 (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

— Да, только отколоть хоть кусочек не проще, чем вычерпать море, — усмехнулась ведьма. — Сидишь, понимаешь ли, на таком богатстве, а воспользоваться не можешь… Ну, плывем дальше! Уже недалеко…

Вода становилась все холоднее и холоднее, никакого течения не ощущалось, а ведьма вдруг остановилась и поманила меня к себе.

— Протяни руку, — сказала она, — не бойся. Все мы прошли через это: и моя бабушка, и мать, и я сама… Теперь твой черед.

— О чем это ты? — опасливо спросила я. — Что ты хочешь со мной сделать? Это ловушка?

— Почти, — ответила ведьма и осветила свое лицо. — Так уж повелось, что ремесло передается в моей семье по женской линии, но дочерей у меня нет, а внучек я могу и не дождаться, потому что мои сыновья-шалопаи отправились далеко на север и носа домой не кажут. Жениться уж точно не собираются, а я все-таки не вечная, и мне нужно передать преемнице все знания, что мои предшественницы и я сама накопили за столько лет!

Я помолчала.

— Так, значит, ты хочешь сделать своей ученицей — меня?

— Именно, — кивнула ведьма. — В наших жилах течет одна кровь, ты небесталанна, ты связана с потомками Короля-чародея, и у тебя свои счеты с феями. Ты подходишь.

— А моего согласия ты спросить не желаешь?

— Можно подумать, у тебя есть выбор, — усмехнулась она. — В одиночку ты никогда не найдешь своего мужа. Без моей науки не сумеешь спасти ни его одного, ни всех братьев. Что там, даже свою подругу, эту Селесту, ты не защитишь!

— Но если я соглашусь, мне ведь придется остаться в море! — воскликнула я. — Как же…

— Не считай меня вовсе уж злобной старухой, — серьезно сказала ведьма. — Но скажи, ты что, успела полюбить этого своего Эрвина? Или, может, тебе достаточно будет знать, что он жив-здоров и может идти, а не лететь на все четыре стороны? И что братья его тоже в порядке, и Селеста?

— Я… я не знаю, — честно ответила я. — Понимаю, это звучит глупо, но… В Клауса я в самом деле влюбилась, так, что не видела кругом никого, только его одного… А Эрвин совсем другой. Он… Мне показалось, что мы стали друзьями, и…

— И дружили так, что у вас еще будут дети, — кивнула она. — Все с тобой понятно, деточка. Не хочешь, значит, оставлять его какой-нибудь двуногой?

— Ни за что не хочу! — искренне ответила я и заплакала бы, если бы русалки умели это делать.

Эрвин! Я ведь никогда не думала, что люблю его! Он был добрым и умным, я восхищалась его стойкостью и упрямством, я принимала его таким, каков он есть, с его увечьем и тайнами, а он делал то же для меня… И когда же, спрашивается, я успела его полюбить? Не до звездопада перед глазами, как это было с Клаусом, не до звона в ушах, словно на большой глубине, а так, будто мы сто лет были вместе и намерены прожить еще столько же вдвоем и увидеть внуков, а то и правнуков…

— Сделаем так, — сказала ведьма, когда я немного успокоилась. — Я постараюсь помочь тебе, потому что желаю того же самого — вернуть принцам человеческое обличье и разделаться с феей. Но мне хода на сушу нет, не те уже мои годы, поэтому ты станешь моими глазами, ушами и… да, руками с ногами. И не смейся, глупая ты салака! Я недоговорила. — Она помолчала, потом нехотя сказала: — Я не знаю, получится ли спасти их, хоть нескольких, если не всех. Не знаю, выйдет ли совладать с феей, очень уж это чуждая сила, поди знай, какие подводные камни таятся в ее колдовстве! Но я клянусь — я сделаю все, что сумею…

— Я поняла, — сказала я, подумав. — Если ты исполнишь свою клятву, я сдержу свою: я вернусь к тебе и стану твоей ученицей и преемницей, но… не сразу.

— Это уж само собой, — кивнула она, — человеческий век короток, а я, пожалуй, еще век-другой побулькаю. Успею уж научить тебя уму-разуму!

— Так ты согласна?

— А у меня есть выбор? — хмыкнула ведьма. — Нет, если к тому времени у меня внучки подрастут и окажутся получше тебя, тогда делай, что хочешь, но если нет… Ну, не смотри так! Я знала, чего ты попросишь, так что нечего брови хмурить!

Она помолчала и добавила:

— И вот еще. Чтобы не вышло, как у меня, подумай заранее о преемнице. Скольких детей ты оставишь на суше, не важно, дело твое, но… К тому времени, как тебе придет пора занять мое место, ты будешь русалкой в самом расцвете сил и вполне еще сможешь обзавестись дочерью, чтобы учить ее с малолетства, с мягкой чешуи! А не так, как у меня получилось… мол, успеется еще, какие мои годы, сыновья есть и ладно! Не вышло, как видишь…

Я подумала: этот уговор вроде бы не таил в себе подводных камней, хотя…

— А что, если Эрвин не выживет? — спросила я негромко.

— Воспитаешь его наследника и племянников, как должно, а когда удостоверишься, что они не пропадут, тогда и вернешься, — ответила ведьма.

— Я согласна. Что мне нужно делать?

— Плыви за мной, — ответила она, разворачиваясь с тяжеловесной грацией, и черные волосы потянулись за ней длинным шлейфом. — Приготовься, сперва будет очень страшно, а потом — очень холодно…

Хорошо, что она предупредила! И то у меня чуть сердце не выпрыгнуло, когда я с размаху угодила во что-то вроде паутины, какую видела в саду, только очень прочную и не клейкую, а… вязкую, что ли? Я продиралась сквозь нее что было сил и чуть было не застряла. При мысли о том, что я могу навсегда остаться здесь, застыть и окаменеть, меня пробрало холодом. На восточных берегах находят янтарь — в нем попадаются рачки и крабы, насекомые и даже зверьки, каких теперь уже не водится на земле и в воде… Мне показалось, что я могу угодить в такую же ловушку, и через много-много лет, когда море вновь поменяется местами с сушей, кто-нибудь найдет русалку, вплавленную в прозрачный камень, открывшую рот в беззвучном крике о помощи, и будет долго гадать, что же за диво ему попалось…

Спасибо ведьме — она поймала меня за руку и выдернула… куда-то.

Здесь в самом деле было очень холодно, намного холоднее, чем в наших краях даже самой лютой зимой, а когда я взглянула вверх, то с изумлением обнаружила зеленоватую толщу льда. Судя по тому, как скудно проникал сквозь нее солнечный свет, лед был очень, очень толстым.

— Следуй за мной, — повторила ведьма, и я поспешила нагнать ее. — Вот сюда и попала бабушка, когда добралась до конца тоннеля. Тогда, судя по ее рассказам, лед был тоньше, а вот здесь, у берега, вода еще не замерзла, только плавала ледяная шуга… Посторонись-ка!

Я ринулась в сторону, увидев, как ведьма разворачивается для удара хвостом. Ох, похоже, эти украшения были нужны ей вовсе не для красоты: несколько ударов, силе которых позавидовал бы кашалот, и лед возле какой-то скалы дал трещину. Еще немного, и ведьме удалось-таки пробить отверстие, достаточное для того, чтобы обе мы сумели высунуться наружу. Я помогала, чем могла, отбрасывая подальше куски льда и обламывая края проруби…

— Вот отсюда пришел мой прадед, — только и сказала ведьма и, взяв меня под мышки, подняла повыше, чтобы я сумела оглядеться. Я могла бы выброситься на лед, да только мне совсем не хотелось примерзнуть к нему!

— Но…

Я взглянула по сторонам. Кругом, насколько хватало глаз, простиралась ледяная равнина. Небо было светло-серым, каким-то… вылинявшим, что ли, как старый парус на рыбацком баркасе. Солнце стояло почти в зените, и оно было не желтым, а белым, даже, мне показалось, голубоватым, но все равно выглядело тусклым. На него можно было смотреть, не щурясь, и оно светило, но совсем не грело.

Даже зимой, даже на дальнем севере солнце хоть немного, но пригревает, а это было холодным! И как такое возможно?

— Посмотри туда, — сказала ведьма, и я развернулась.

Совсем недалеко оказался скалистый берег. Вернее, я подумала, что он когда-то был скалистым, теперь-то его покрывала толстая корка льда. Кое-где можно было рассмотреть черные силуэты — это были деревья, покрытые снегом и льдом. Вот только у нас зимой, если взглянуть на прибрежный лесок, сразу чувствуется, что он живой, просто заснул до поры до времени, и как только придет весна, деревья стряхнут снег и сосульки, расправят ветви, зацветут…