Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

Рёв, свист, вой… Судьи тщетно пытаются расслышать крик боли, и видно, поняв это, борцы уже только выталкивают или кидают друг друга.

Ну, вот и всё. Шестой круг. Переводя дыхание, Эркин смотрит на противника. Да, двадцать четыре полных, мала разница. Правда, говорил, что не тянулся с весны. И не проминал никто, пока уже здесь не встретился. Думал вообще, что один и уцелел. Так задубел, что втроём мяли. Ну, ладно. Что есть — то и есть. Надо его сделать. Ладно, Джорджи, не обижайся, но договорились: честно и до конца.

— Начинайте.

Эркин осторожно выставил руки вперёд и сразу наткнулся на чужие ладони, еле успел отдёрнуть, уйти от захвата.

Они стояли почти неподвижно и только их руки… будто они оба ослепли и теперь ищут противника на ощупь. Да мгновенно вздувались и опадали мышцы на плечах.

— Вот это уже настоящая борьба, — улыбнулся Старцев и в ответ на быстрый взгляд Джонатана спокойно пояснил: — Равны по силе, равны в гибкости и пользуются одними и теми же приёмами. Самая интересная схватка.

С ним никто не спорил. Дамы, томно постанывая, обмахивались веерами. Зрители, не отводя глаз от борцов, передавали друг другу выигранные и проигранные деньги. Толпа уже стиснула круг до второй черты. Судьи встали и подошли ближе к борцам.

Притихшая было толпа взорвалась оглушительным рёвом. Схватились! Толкают друг друга к роковой черте. Ну же, ну…!

…чёрт, не выкину его… и на боль не возьмёшь, хорошо собрался… валить и придавливать…

Эркину удалось, подставив бедро, сбить Джорджа с ног. Тот успел встать на арку, и Эркин навалился на него сверху, вдавливая в землю.

…руки… заведёт руки за голову, упрётся ладонями, такую арку не сбить… так, поддёрнем, чтоб не теменем, а затылком упирался… руки… завяз он руками, хорошо…

Эркин медленно переносил вес, вжимаясь плечом в мокрую скользкую грудь негра, и медленно, очень медленно тот опускался под тяжестью тела Эркина.

Стоявший рядом Берт нагнулся, встал на колено, потом сам лёг на землю, чтобы видеть просвет между землёй и лопатками негра.

Неотвратимо сыпался песок, ещё чуть-чуть и обоим поражением. Крики, визг, хохот, ругань, свист — всё слилось в единый чудовищный рёв, в котором не было уже ничего человеческого.

Ну же… в глазах темно… крепкий парень, надо же, как арку держит… ну же… есть! Поддался!

Берт вскинул руку и вскочил на ноги.

— Есть! Туше!

— Чего?! — уставились на него судьи.

— Обе лопатки прижаты, — спокойно объяснил Берт.

— Ага, понятно, — закивали те.

На часы никто не смотрел, но и вопроса о том, уложились ли борцы в отведённое для схватки время, никто не поднимал.

Крик Берта заставил их обмякнуть и расслабиться. Но сил, чтобы встать, уже не было. Всё… Вокруг выли, свистели, судьи отгоняли зрителей за черту, чтобы строить участников на награждение, а они всё лежали. Наконец Эркин перевёл дыхание и заставил себя сесть. Проморгался и через плечо оглянулся на Джорджа.

— Вставай, нельзя лежать.

— Да, встаю, — еле слышно ответил тот.

Они медленно, помогая друг другу, встали. Кто-то из участников накинул им на плечи их рубашки. Эркин благодарно кивнул — говорить он не мог — и неловко, путаясь в рукавах и пуговицах, стал одеваться. Постепенно редел красный туман перед глазами, восстанавливалось дыхание. Он уже спокойно заправил рубашку, вытащил из нагрудного кармана, развернул и повязал шейный платок. Мягкая ткань приятно легла на мокрую от пота кожу. И уже встав на указанное место, Эркин, по-питомничьи слегка качнувшись вперёд, как будто чуть не упал, оглядел строй. Точно! Вся их десятка впереди. Так-то! Это вам не распределитель, всей камерой одного увечить, один на один и честно… нам и ножи не нужны.

Появился мэр с помощниками, и общее внимание переключилось на них. Чего там на этот раз приготовили? Ну, рубашки там, платки… это понятно, это уж как всегда, волновалась толпа.

— А первым-то что?

— Вроде… тюки какие-то…

— Ну, ни хрена себе!..

— Да чего там?

— Ща покажут.

Мэр оглядел строй, быстро переговорил с судьями и кивнул помощникам. Те уже выложили на один поднос пакеты с рубашками, а на другой стопки платков.

— Первое место в борьбе занял… — Берт сделал паузу, ожидая, когда подготовят приз.

Мэр понимающе улыбнулся и кивнул. Восторженный вздох пронёсся по толпе.

— Да это же…

— Это ж ковёр!

Ярко-красный, в цветах, мягкий плюшевый ковёр.

— На пол его положить…

— Охренел?! На пол такое…

— Это на стенку повесить…

— Кровать застелить…

— …Эркин, — закончил фразу Берт. — Награждается ценным призом.

Мэр пожал Эркину руку и вручил ему ковёр. Эркин принял на руки мягкую невесомую тяжесть, а надо ж с судьями сейчас… Он быстро высвободил правую руку.

— Поздравляю с победой, — ухмыльнулся кряжистый мулат.

— Спасибо, сэр, — машинально ответил Эркин и, увидев лица судей, поймав одобрительный кивок Берта, уже всех судей именовал сэрами. А за ним и остальные.

Второй получил ковёр поменьше и синий. А их противники по полуфиналу — по маленькому зелёному. Но тоже, койку покрыть хватит. И все четверо по конверту от русской администрации.

— Ну, надо же…

— Да за такое я бы..

— Ну и шёл бы…

— Это ж год пахать и не жрать, а денег на такое не соберёшь…

— На то это и, как её?

— Олимпиада, вот!

— Ну, ни хрена, как прибарахлился парень!

— Так и отпахал он…

— Аж с лица спал…

— Подбери края, парень…

— Эй, Певун, с тебя причитается!

— Ну, куда ты, как шакал, дай парню очухаться…

Наконец, всё закончилось и опять… Водоворот поздравлений, похлопываний по спине и плечам… Без Андрея Эркину бы не справиться со всем этим. На последней схватке он выложился до конца и хотел только одного: лечь, закрыть глаза и полежать так, ну, хоть чуть-чуть, ну, совсем немного. Он тупо кивал, благодарил… Андрей помог ему свернуть ковёр, отбиться от предложений выпивки и выбраться с луга Дженкинса в город.

ТЕТРАДЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Они шли молча. Андрей изредка косился на застывшее лицо Эркина и не заводил разговора. На пределе парень, чего уж там. И когда на подходе к гостинице Эркин глубоко вздохнул и взмахом головы отбросил прядь со лба, Андрей позволил себе рассмеяться:

— Очухался наконец?

— Мг, — Эркин ещё раз глубоко вздохнул и улыбнулся. — Сейчас только в номер занесём его и на проминку.

— Давай ложись, я и один съезжу.

— Один на четырёх? Не жирно будет? — рассмеялся Эркин и уже серьёзно добавил: — Мне сейчас ложиться нельзя, вырублюсь. Отъедем подальше, и я потянусь немного. Сброшу напряжение, ну…

— Я понял, — кивнул Андрей. — Тебе бы поесть сейчас.

— Потом. И знаешь что, я груши видел, ну, как Фредди говорил, большие, жёлтые. Давай купим по штуке.

— Ага, я тоже видел, — согласился Андрей. — Дорогие, стервы. Штука как два обеда.

— Пожрём два дня поменьше, да и призовые есть.

— Ну, я и наиграл ещё, — заржал Андрей.

Портье на этот раз сразу узнал их, поздравил с победой и ключ не бросил на стойку, а отдал Андрею в руки. Они вежливо поблагодарили его и поднялись в номер. И встречные, обычно проходившие мимо них, как мимо пустого места, сегодня кивали им, улыбались и поздравляли.

— Ш-шакалы, — еле слышно пробормотал Андрей, улыбаясь очередному поздравляльщику.

Парни и впрямь думали только зайти и оставить призы, но не удержались, развернули ковёр и положили его на диван. Он покрыл спинку, сиденье и свисал почти до пола. Эркин осторожно погладил его тыльной стороной ладони.

— Мягкий…

— Ага, — вздохнул Андрей. — Здоровская вещь.

— А… а у тебя… ну, дома, такой был? — осторожно спросил Эркин. — Ты говорил… в спальне… на полу…

— Нет, — Андрей задумчиво покачал головой. — Тот жёсткий был, и ворс такой… стоячий, щекотный. И узор совсем другой. Тут цветы, а там… — он усмехнулся, — загогулины всякие, завитки. И неяркий.