Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2 - Андрей Болотов

 Однако не редко таскали мы и его кой–куда с собою, а по некоторым надобностям ездил он в сие время и в Москву, и несмотря на всю явную опасность возвратился к нам благополучно.

 Между тем маленький новорожденный мой сын продолжал жить, но был как–то не очень здоров в сие время, и мы не чаяли ему быть даже и живому; прочие же дети час от часу возрастали и я обоими ими не мог довольно налюбоваться, а особливо своею большою дочерью, которая делалась милым и любезным ребенком.

 Впрочем, в течение сего месяца занимался я обыкновенными окулационными прививками.

 У меня был уже изрядный питомник и я не только в оном прививал множество прививков, но ездил даже в свое Калитино и принявшись пристальнее и за тамошний сад, бывший в сие лето со множеством плодов, прививал яблони.

 Что касается до межевых дел, то они и в течение сего месяца почивали, а получил я только известие из шадской или тамбовской деревни о прибытии и в тамошние места землемера, от которого должна была зависеть участь покупной моей дикой земли.

 Ко мне прислали оттуда с известием сим нарочного. Сие меня хотя и озаботило несколько, однако обстоятельства были таковы, что мне не было еще причины поспешать туда своею ездою.

 Наступивший потом месяц август провели мы весь таким же почти образом, как и июль и все были довольно еще спокойны.

 Слухи о моровом поветрии хотя н продолжались, однако мы, попривыкнув уже их слышать, не слишком ими уже тревожились и тем паче, что вблизи нас не было еще нигде и следов сего несчастия.

 Итак, продолжали мы спокойно провождать дни свои в занятиях экономических и в свиданиях с своими родными, друзьями и знакомцами разъезжали без всякого опасения всюду и всюду.

 Я занимался около сего времени прежними литературными упражнениями, а как между тем поспели в садах моих яблоки, которых в сей год было довольно, то в конце сего месяца занялся я собиранием оных и укладыванием их по полкам в особых чуланах, сделанных нарочно для сего на чердаке, и занятие сие было для меня, как охотника до садов, в особливости приятное.

 Посреди самого сего занятия встревожен я был нечаянным приглашением нас к езде нарочито дальней.

 Самому тому нашему родственнику г. Арцыбашеву, Ивану Афанасьевичу, которого в прошедшую зиму хотелось было нам всем женить и с которым мы ездили в Луковицы смотреть невесту, но дело наше тогда не состоялось и кончилось ничем, вздумалось около сего времени самому уже свататься за другую невесту из фамилии господ Назарьевых.

 Некто из знакомых его, г. Воронин, живший за Каширою в соседстве невестина отца, был основателем сего дела и приглашал нашего Ивана Афанасьевича приехать к нему для смотрения сей невесты; а как ему одному ехать не хотелось, то и просил он, во–первых, почтенного нашего старичка с Матреною Васильевною, а потом и нас всех, чтоб с ним туда съездить.

 Мне весьма было не хотелось в такой дальний путь тащиться и в такое время на несколько дней отлучаться от дома, но нельзя было не удовлетворить просьбы и желания стариков наших и не согласиться с ними ехать; итак, принужден уже я был поспешить обиранием своих поспевших яблок и, кончивши сие дело, пуститься с ними в путь.

 Мы поехали сперва в Серпухов и, повидавшись там опять с почтенною старушкою в монастыре, продолжали путь свой к Воскресенску, где жил наш жених с матерью, и как до сего места было не близко, то приехали туда уже на закате солнца.

 Хозяева нам были очень рады; но вдруг услышали мы нечто такое, что привело нас в великое настроение и ровно как предвозвещало, что и в сей раз не бывать пути ни в чем, и мы едва не по–пустому проездили.

 Хозяин сказывал нам, что за час только до нашего приезда получил он письмы из Москвы, по которым необходимо надобно ему тот час для самой крайней нужды ехать в Москву.

 Господи! Как нам сие тогда досадно было! Мы, заехавши в такую даль, не знали, что тогда делать: назад ехать нам не хотелось, а жить там и дожидаться его возвращения того более. Положили уговаривать его, чтоб он отложил свою езду в Москву, а особливо в такое сумнительное и опасное время, какое тогда было; но он никак не соглашался.

 Мы провели весь вечер в совещаниях, но ничего не сделали; наконец, по наступлении другого дня, видя непреоборимое его хотение, несмотря на все опасности, ехать в Москву, дали на то согласие, а сами, расположились ехать уже без него к господину Воронину и его там уже дожидаться.

 Но при самом уже нашем отъезде вдруг переменилось все дело: мать его начала плакать, мы его тем упрекать, он осердился и вдруг переменил мысли, вознамерился съездить в Серпухов и там об Москве спросить и ехать потом с нами.

 Обрадовавшись сему, согласились мы уже охотно пробыть у него весь тот день и ночевать еще ночь в Воскресенках; а он, съездивши в Серпухов, узнал, что езда в Москву не только была бы сопряжена с крайней опасностью, но по обстоятельствам дела совсем пустая и напрасная.

 — Вот! — сказали мы. — Не нашим ли сталось и не правду ли мы говорили?

 Итак, на утрие отправились мы уже очень рано в свое путешествие, желая одним днем поспеть к господину Воронину; но ехать нам было не близко.

 Мы продолжали свой путь по берегу Оки–реки и, покормив в Прилуках лошадей, приехали еще не поздно в Каширу; тут, переправившись на пароме чрез Оку, продолжали свой путь далее и не прежде к г. Воронину приехали, как уже ночью.

 В последующий день ездили мы в дом к г. Назарьеву смотреть невесту, и девушка сия нам всем полюбилась чрезвычайно: но как, возвратившись к нашему хозяину, стали спрашивать жениха, то не могли добиться от него никакого толку и заключили, что чуть ли не расположен он вовсе ни на ком не жениться.

 Сие было нам всем крайне досадно, ибо нам очень хотелось, чтоб сия девушка была в нашем семействе и за ним; всходствии чего принялись мы вновь его уговаривать и насилу добились до того, что он согласился на то, чтоб послали к невесте в дом спрашивать, какого они об нас мнения, и понравились ли мы им. Всходствии того, заготовили мы письмо для отсылки оного на утрие с человеком и провели весь тот вечер с спокойнейшим духом и в разговорах наиболее о сем деле.

 Тут особливого замечания достойно было то, что как мне вздумалось на досуге и для единого любопытства загадать о успехе нашего сватовства геомантическим пунктированием, то, к удивлению, выходило все дурное и не предвещало никакого доброго успеха. Мы подивились и посмеялись только тому и положили ожидать, что окажет время, и после увидели, что геомантия моя не солгала, а сказала слишком правду.

 Отправленный человек с письмом, возвратившись, привез нам такой ответ, который не знали мы чем почесть: отказом ли или приказом; объявлено, что женихом все были довольны, но желали ведать о его достатке.