Рассказы - Роберт Хайнлайн

Тем временем страшная тайна каким-то образом дошла до кое-кого из гражданских лип, не имевших к реактору прямого отношения. Это было недопустимо — паника грозила захлестнуть всю страну. Но что он мог сделать? Ничего.

Кинг долго ворочался в постели, взбивая подушку, старался уснуть, но ничего не получалось. Голова трещала, глаза болели от напряжения, мозг работал бессмысленно и безостановочно, как испорченная патефонная пластинка повторяющая одно и то же.

О Господи! Это было невыносимо. Кинг подумал, не сходит ли он с ума, если только уже не сошел. Теперь все было сложнее и страшнее, в тысячу раз страшнее, чем раньше когда он считал опасность только возможной, но не неизбежной. Реактор остался таким же — страшно было сознание, что пятиминутное перемирие окончилось, и вот-вот прогремит залп, и он перед ним беззащитен и безоружен.

Кинг сел на постели, включил ночник и посмотрел на часы. Три часа тридцать минут. Хорошенькая примета! Он встал, пошел в ванную, всыпал в стакан снотворное и, растворив его в виски пополам с водой, залпом проглотил.

Потом он вернулся в спальню и лег. И наконец уснул.

Он бежал, он молча бежал по длинному коридору, в конце его было спасение — он знал это, но был так измучен, что боялся не добежать.

Опасность была слишком близка, а он едва передайте свинцовые, налитые болью ноги. Опасность настигала, он чувствовал, что не успевает, и сердце его то останавливалось, то снова начинало гнать кровь судорожными толчками. Но он должен был добежать до конца коридора, он знал, что от этого зависит не только его жизнь, а гораздо большее! Он должен был, должен был, должен!

Ослепительная вспышка — и он понял, что опоздал, и беспредельное, горькое отчаяние поражения охватило его. Он проиграл: большой реактор взорвался…

Кинга разбудила вспышка автоматически включившейся лампы — семь часов утра! Пижама его была мокрой от пота, и сердце стучало как молот. Каждый его нерв дрожал от напряжения. Чтобы избавиться от этого, ему нужно было нечто большее, чем холодный душ.

Кинг явился в свое бюро, когда уборщик лишь только заканчивал свою работу. Он сел за стол и сидел, ни о чем не думая и ничего не делая, часа два. Ленд вошел в кабинет как раз тогда, когда генералдиректор вынул из коробочки на столе две маленькие таблетки.

— Минутку… не спешите, старина, — медленно проговорил Ленц. — Что это у вас?

Он обошел стол и взял коробочку.

— Всего лишь успокаивающее.

Ленц внимательно прочел надпись на коробке.

— Сколько вы уже приняли сегодня?

— Только две таблетки.

— Вам это ни к чему. Прогулка на свежем воздухе будет полезней. Пойдемте-ка со мной!

— Хм, послушать вас — одно удовольствие. А сам курит незажженную сигарету!

— Я? В самом деле. Значит, прогулка нам обоим не помешает. Пойдемте!

Харпер появился на пороге приемной комиссии минут через десять после ухода Кинга и Ленца. Штейнке был уже на своем месте. Харпер и его спутник, молодой крепкий парень с уверенными движениями, вошли в секретарскую. Штейнке кивком указал им на дверь кабинета генералдиректора.

— Приветствую, мистер Кинг! — начал было Харпер, но остановился, видя, что кабинет пуст.

— Где шеф? — спросил он.

— Вышел, — отозвался Штейнке. — Он сейчас вернется.

— Я подожду. Да, Штейнке, это Грин — познакомьтесь!

Покончив с рукопожатиями, Штейнке спросил Харпера:

— Ты чего вернулся, дружище?

— Я? Тебе, пожалуй, можно сказать…

Внезапно осветившийся экран внутреннего видеофона прервал его. Чье-то смутное лицо заполнило все пространство — очевидно, человек стоял слишком близко и был явно не в фокусе.

— Мистер Кинг! — прокричал исполненный ужаса голос. — Реактор…

Какая-то тень пронеслась наискосок через весь экран, послышался хрустящий удар, и лицо исчезло. Сразу стал виден контрольный зал. На плитах пола неподвижно лежала бесформенная фигура. Другая фигура промчалась мимо приемного объектива и исчезла.

Харпер очнулся первым.

— Это Силард! — закричал он. — Силард в контрольном зале. Штейнке, скорей!

И он бросился к двери.

Штейнке смертельно побледнел, но уже через мгновение нагнал Харпера. Грин, хотя его никто не приглашал, бежал за ними по пятам ровным тренированным шагом.

На станции подземки им пришлось подождать, пока из туннеля не выскочила свободная капсула. Потом все трое втиснулись в кабину, рассчитанную на двух пассажиров. Капсула не отходила, и они потеряли еще несколько секунд, пока Грин не вылез.

Четырехминутное путешествие с наивысшим ускорением показалось им вечностью. Харпер уже подумал, что они застряли, когда раздался знакомый щелчок и вспыхнул свет, — они были под зданием реактора. При выходе они действительно застряли в узкой дверце, пытаясь выскочить одновременно.

Лифта внизу не оказалось, и они не стали его ждать. Это было ошибкой. Во времени они ничего не выиграли и добрались до этажа, где находился контрольный зал, совершенно запыхавшись. Несмотря на это, они еще прибавили скорости, промчались бок о бок между щитами защиты и влетели в контрольный зал. Безжизненная фигура по-прежнему лежала на полу, другая, такая же неподвижная, растянулась рядом.

Третий человек, в панцире, стоял, склонившись над триггером. Он поднял голову и бросился на них. Харпер и Штейнке вцепились в него, и все трое покатились по полу. Их было двое на одного, но они только мешали друг другу, а тяжелый панцирь защищал их противника от ударов. И он отбивался с нечеловеческой яростью одержимого.

Харпер вдруг ощутил слепящую, острую боль — его правая рука повисла, как тряпка. Бронированный безумец отшвырнул их обоих. В это мгновение чей-то голос рявкнул за их спиной:

— Ни с места!

Харпер увидел вспышку и услышал глухой треск, прозвучавший неестественно громко в замкнутом пространстве контрольного зала.

Человек в панцире упал на колени, качнулся назад, потом вперед и тяжело рухнул ниц. В дверях стоял Грин, поддерживая указательным пальцем еще раскачивающийся армейский пистолет.

Харпер встал и подошел к триггеру. Он попытался уменьшить мощность энергетического потока, но правая рука его совсем не слушалась, а левая была разбита в кровь.

— Штейнке! — крикнул он. — Иди сюда! Займись этим.

Штейнке подбежал к нему, взглянул на приборы и лихорадочно принялся за дело.

За этим и застал их Кинг, когда ворвался в контрольный зал минут десять спустя.

— Харпер! — закричал он, еще не успев с первого взгляда оценить ситуацию. — Что здесь случилось? Харпер коротко объяснил. Кинг кивнул: