Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - Понсон дю Террайль

Но сэр Джеймс счел лишним отвечать на такое глупое рассуждение и, подойдя к двери, позвонил.

Дверь тотчас же отворилась, и в ней показался Милон со свечкой в руках.

Он встретил их очень вежливо и провел в кабинет, где стояла отворенная настежь касса.

Смит со свечкой в руке начал осматривать кассу, долго разглядывал, наконец спросил Милона:

– Вы не лунатик ли?

– Нет, – ответил он.

– В таком случае вы просто издеваетесь над сэром Джеймсом, потому что касса отперта вашим же ключом…

Не успел он докончить фразы, как дверь отворилась, и вошел Мармузэ, бывший комиссионер, только щегольски одетый.

Сэр Джеймс немного оробел и увидел, что Смит был прав, предупреждая его.

Затем показались еще три личности: Жан-мясник, Смерть Храбрых и Шокинг.

– Ну-ка, посмотрим теперь, чья возьмет, – проговорил Шокинг, обращаясь к сэру Джеймсу.

– Вы человек дельный, – проговорил Мармузэ, выступая вперед, – и потому вы, вероятно, догадываетесь, что вы в наших руках.

Ни один мускул не дрогнул на лице Джеймса.

– И потому откройте нам лучше все, – прибавил Мармузэ.

– Я вам ничего не скажу.

– Что мисс Элен теперь в Сен-Лазаре, это мы знаем, и через некоторое время она будет свободна. Что ребенок у угольщика, это мы тоже знаем, но не знаем подробностей, а потому я хочу от вас их узнать.

Сэр Джеймс во время рассказа то краснел, то бледнел.

– Вы от меня ничего не узнаете, – проговорил он.

– Сэр Джеймс! Мы знаем, что вы изменили Ирландии и что если мы вас отдадим в руки правосудия, то по закону вам отрежут язык, нос, уши, руки и ноги и под конец вы умрете голодной смертью.

– Я вам повторяю, что вы от меня ничего не узнаете.

– Хорошо, – проговорил хладнокровно Мармузэ, – с этих пор вы будете нашим пленником.

И все они вышли из комнаты. Сэр Джеймс и Смит остались стоять как вкопанные.

Но через несколько минут, лишь только они начали придумывать план бегства, доски под ними начали мало-помалу опускаться, и они очутились в подземелье.

Сэр Джеймс и угольщик, бросив Дженни в колодец, думали, что она утонула, но она умела хорошо плавать и держалась на воде, затем, ухватившись за доску, отдохнула на ней и начала осматриваться кругом. Вдруг она увидела свет. «Неужели опять угольщик идет?» – подумала она. Несмотря на всю боязнь встретиться опять с угольщиком или с англичанином, она приняла свет этот за спасительный сигнал и поплыла к нему. Она начала звать на помощь.

Вдруг доски раздвинулись, и она увидела человека, наклонившегося над колодцем.

Она была спасена.

Но прежде чем сказать, какими судьбами она была спасена, надо описать человека, который спас ее.

Это молодой человек по имени Полит.

Восьми лет он поступил в типографию учеником; двенадцати – к столяру; пятнадцати он был машинистом при театре; шестнадцати он был певцом в ресторанах, затем актером и наконец секретарем полицейского комиссара.

Но ни одно из всех вышеозначенных ремесел ему не удалось, и в настоящее время он жил у своей матери, без места.

Он, слышав рассказы о темной жизни угольщика, подумал себе:

– Стану я следить за ним, может быть, он даст мне случай добыть денег от полиции.

Когда он увидал угольщика с сэром Джеймсом, он усилил свой присмотр, не спал по ночам и все время следил – и вот таким образом ему удалось спасти Дженни.

Но силы ее оставили, и она не могла подать даже руки своему спасителю, чтобы он вытащил ее из цистерны.

– Подержитесь еще одну секунду на воде, я сейчас принесу лестницу.

Действительно, спустя две секунды лестница была уже опущена в цистерну.

Полит, спустившись по ней, взял на руки измученную Дженни и перенес ее к матери.

Мать его – настоящий тип старых баб, вероятно, болтала где-нибудь с соседками и вовсе не торопилась домой.

Полит принес ношу в комнату к матери, моментально снял с нее мокрое платье и закутал в одеяло.

Бедная женщина дрожала от холода. Уста ее шептали имя сына.

– Не бойтесь, – проговорил Полит, чтобы успокоить мать, – сын ваш в безопасности. Я его спасу.

В сущности, он не знал ничего про ее сына, но слова его, сказанные наобум, успокоили мать. Полит подумал так:

– Если мать моя вернется и застанет здесь эту женщину, то разным «ахам» и «охам» не будет конца, и через час весь квартал будет уже знать о случившемся.

И потому он сказал Дженни:

– Если вы хотите спасти вашего сына, то нам нужно уйти отсюда.

Дженни повиновалась.

Он повел ее на чердак, устроил ей там нечто вроде нар, а сам вышел.

– Они утопили мать в этом колодце, – думал он, – вероятно, в этом же доме находится и сын, тем более что другой конец цистерны выходит к угольщику…

Он, недолго думая, разделся и поплыл по цистерне, потащив за собой лестницу.

Через несколько минут он уже был в подвале, где, к своему счастию, нашел свечку и спичку; он тотчас же зажег ее и начал осматриваться кругом, но ничего не было видно.

Тогда он начал шарить по всем углам, как вдруг до него долетел слабый стон ребенка.

– Ах! Я, кажется, напал на след, – подумал он.

Но в это время с другой стороны ему послышался шум шагов.

Он не ошибся: вскоре в подвале показался Шаппаро.

В подвале было темно, потому что Полит затушил свечку и спрятался за кучей дров.

Угольщик, войдя в подвал, начал искать свечку.

– Что за черт! Я совсем теряю голову, я, вероятно, свечку оставил в лавке, а ищу ее здесь.

Он пошел назад, тогда Полит выскочил из своего укрытия, положил свечку на место и спрятался обратно.

– Такие люди, когда остаются одни, – сказал он, – имеют привычку думать громко.

В это время вернулся угольщик назад с бранью.

– Куда я девал свечку? – говорил он. Он начал снова шарить по всем углам.

– Что за оказия? – проговорил он. – Только что обшарил все углы, свечки не было, а теперь она тут.

Зажегши свечку, он начал считать свои деньги!

– Вот и тысяча золотых, а завтра, когда приедут за ребенком, будет и другая. Впрочем, надо пойти накормить его, а то, пожалуй, не получишь денег.

Шаппаро просунул руку между балками и вынул ключ, затем он начал спускаться по лестнице в другой подвал.

– Великолепно, – подумал Полит, – теперь я знаю, где ключ, и можно будет забрать ребенка.

Шаппаро, выйдя из подвала, начал сам с собой рассуждать и, между прочим, высказал кое-какие свои грешки, не подозревая, чтобы его мог кто-либо слышать.

И, немного погодя, он удалился, дав себе обещание вернуться опять после ужина.

Сейчас же за ним выбрался из цистерны и Полит и пошел обратно домой.

Придя домой, он вошел в комнату к матери.

Он увлек мать свою в глубину комнаты и сказал:

– Хотите быть богатой? Это зависит от вас.