Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

– А если поставить сто, а потом за выполнение драться! – воинственно выпалил завхоз, мало сведущий в вопросах лесоводства.

Валентина Михайловна только головой покачала, а замполит раскрыл свой райкомовский блокнот и стал продолжать проект договора с того места, на котором прервал запись.

Присутствующие в кабинете сгрудились за спиной замполита и наперебой выдвигали все новые и новые пункты договора. И Петр Сергеевич записывал о круглогодовом ремонте машин в полевых условиях, о сборе семян, о технической учебе на участках, об организации звеньев высокого качества…

Петр Сергеевич прочитал вслух все записанное. Не забыли ли чего?

– Насчет охраны пропустили, – авторитетно сказал дед Матвеич. – А то мы посадим лес, а какой-нибудь несознательный элемент вырвет саженец себе на зубочистку и целый дуб загубит!

Записали и насчет охраны. И тогда дверь с шумом распахнулась, на пороге выросла испуганная Наталья.

– Соседи с флагами приехали! – крикнула она. – Досиделись!..

Дед Матвеич вскочил с невиданной для его лет прытью и ринулся к окну, опрокидывая стулья. На лестнице послышался дружный топот многих сапог. В гулкую пустоту коридора весело ударил чужой голосистый баян.

Желуди

Бригадир Кочетков приехал на станцию встречать кладовщика колхоза. Тот должен был вечерним поездом вернуться из города, куда ездил за минеральным удобрением.

В станционном буфете, где Кочетков до прихода поезда за стаканом чая коротал время, нежданно-негаданно он встретил фронтового дружка – пулеметчика той же роты, в которой сам был помощником командира взвода. Друзья обнялись, затем долго хлопали друг друга по плечам. Пулеметчик нашел, что помкомвзвода ничуть не изменился, а тому показалось, что друг на мирных харчах растолстел. Выпили кое-чего покрепче чая, вспомнили переправу через Днепр и однополчан, не доживших до мирных дней. Расспрашивая о сослуживцах-земляках, Кочетков вспомнил командира роты, спасшего ему жизнь в сорок четвертом году, а в последние дни войны раненного за Одером.

– А я его видел недавно, – обрадовал Кочеткова бывший пулеметчик. – Директором лесхоза работает в районе… Он молодчага: женился на красавице, а по лесу так рыщет – и не подумаешь, что одна нога под Берлином зарыта!

– Жаль, что он не в нашей МТС лесным делом заправляет, – сказал Кочетков. – А то наш агроном крепко промазал: по весне собираемся лесные полосы садить, землю с осени приготовили и сеянцы кое-какие имеем, а дубков – ни одного. Ну а что за лес без дуба?

– Приезжайте к нам, в хутор Дубовской, – пригласил пулеметчик, – у нас свиней желудями кормят!

– Свиней? Желудями?! – не поверил Кочетков.

Пулеметчик гордо кивнул головой, и на миг однополчанин исчез в нем, а выступил наружу представитель хутора Дубовского, жители которого всему району были известны своим высокомерием и непочтительностью к соседям.

– Везите корма – обменяем. Председатель колхоза у нас человек немелочный, пойдет навстречу.

– Наш председатель тоже немелочный… – обиделся за своего председателя Кочетков и разлил по стаканам остатки того, что было покрепче чая.

Приближающийся гудок паровоза положил конец беседе. Друзья распрощались. Кочетков вместе с кладовщиком перенес бумажные мешки с удобрением из багажного вагона в сани и с места пустил лошадей рысью: ему не терпелось поскорее рассказать председателю колхоза о желудях.

Бригадир погонял бы лошадей всю дорогу, если бы хозяйственный кладовщик не попридерживал его за руку.

Выгружать удобрение Кочетков предоставил кладовщику, а сам побежал в правление колхоза. Но как он ни спешил, а еще издали заметил в переулке перед правлением недавно окончившую лесоводческие курсы Ганю Огурцову, невесту.

Ганя стояла возле низкого обледенелого сруба колодца и переливала воду из бадьи в ведра. Широкая струя воды серебряно светилась в сумеречной голубизне.

Кочетков поздоровался, стесненно потоптался на месте. Ганя отломила от бадейки сосульку, перекусила пополам и протянула половинку Кочеткову:

– Погрызи, сла-адкая!

Бригадир послушно сунул пресную сосульку за щеку. Они стояли рядом, молчали и дружно хрустели льдинками. Кочетков пристально смотрел на Ганю – будто видел ее впервые. Обветренные, чуть припухлые губы Гани разрумянились от холодка сосульки, на переносье веселым просом высыпали веснушки.

– Куда это ты спешил? – поинтересовалась Ганя и, заслышав о желудях, заторопила Кочеткова: – Чего же ты стоишь? Беги скорей, а то не застанешь председателя в правлении.

Кочетков с укором посмотрел на Ганю, рванулся было бежать, но сейчас же остановился:

– Слушай, когда же мы… Надоело второй год в женихах ходить. Ведь надо мной уже люди смеются!

Веснушки теснее сбежались к переносью. Ганя легко вскинула коромысло с ведрами на плечо, непреклонно сказала:

– Как первые сеянцы зазеленеют на лесной полосе, так и поженимся.

– Надумала головушка! – опешил бригадир. – Это же одно с другим никак не связано: то лесные полосы, а то семейная жизнь… И при чем тут сеянцы?

– Я так еще на курсах загадала! – упрямо ответила Ганя и зашагала к своей хате.

Ведра на коромысле качались в такт ее шагам. Тонкий белесый ободок месяца, еще не успевший налиться яркой вечерней желтизной, равнодушно зарябил в пятачках воды – в каждом ведре по своему месяцу. Кочетков проводил глазами Ганю до калитки, чувствуя, что у него нет такой силы, которая заставила бы невесту изменить свое решение.

«Маленькая, а какую власть взяла!» – растерянно подумал он, вспомнил о желудях и виновато заспешил к правлению колхоза.

В правлении глава колхоза сидел за своим столом и старательно выписывал из газеты в пухлый председательский блокнот советы академика Лысенко о борьбе с овсюгом.

– Иван Васильевич, что я вам скажу! – крикнул Кочетков еще с порога, но председатель даже не оторвался от газеты.

«Ах так!» – обиделся Кочетков и начал рассказ о желудях издалека. Не были забыты ни время и место встречи с пулеметчиком, ни сегодняшнее служебное положение командира роты, спасшего на войне жизнь бригадиру, ни даже сколько и что именно было выпито в железнодорожном буфете, хотя Кочетков хорошо знал, что последнее никак не могло заинтересовать председателя – человека непьющего.

Иван Васильевич нетерпеливо шуршал газетой. Но когда бригадир упомянул о желудях, газета была оставлена в покое.

– Желудями? Свиней? – недоверчиво переспросил Иван Васильевич и взглянул на ходики. – Немедля беги собирай правление!

Заседание колхозного правления проходило бурно. Кочетков вкратце рассказал о беседе с дружком из хутора Дубовского, опустив на этот раз все лишние подробности об обстоятельствах встречи. Иван Васильевич предложил выделить из зерновых отходов обменный фонд и, не теряя времени попусту, завтра же ехать к дубовским колхозникам за желудями.

Голоса разделились. Горячей всех поддерживала председателя Ганя Огурцова. Противники обмена группировались вокруг кладовщика – того самого, которого ездил сегодня встречать на станцию Кочетков. Кладовщик был бережлив и по-хозяйски