Чернильно-Черное Сердце (ЛП) - Джоан Роулинг

Ей казалось, что Страйку нужно почувствовать, что он знает то, чего она еще не знала.

— Она сказала, что они допросили и Барреттов, но не сказала мне, как все прошло.

— Мерфи рассказал мне немного, — сказала Робин. — Дарси на три года опережала Гаса в Королевском музыкальном колледже, и ей стало жаль его, потому что он был таким одиночкой, поэтому она пригласила его на вечеринку в один из выходных.

— Женская предрасположенность к жалости чертовски опасна, — сказал Страйк сквозь полный рот темного шоколада. Он бы предпочел “Твикс”, но это было все же лучше, чем больничная еда.

— Гас сказал Кате, что Дарси — его новая девушка. Она была очень рада, что он нашел кого-то, потому что он всегда был “немного неловким” с девушками.

— Ни хрена себе.

— По словам Барреттов, Гас пришел на вечеринку, а потом весь вечер сидел на диване, возился со своим телефоном, ни с кем не разговаривал и выглядел взбешенным, потому что у Дарси там был настоящий парень. Гас, должно быть, взломал iCloud Маркуса в тот вечер, потому что Барретты никогда не приглашали его снова, из-за того, что он последовал за Дарси в ванную в 2 часа ночи и насильно попытался поцеловать ее.

— Я начинаю понимать, зачем ему понадобился Кош, — сказал Страйк.

— Она кричала и боролась, а ее парень и брат выгнали его, но она не сообщила о нем в колледж или еще куда-нибудь. Как я уже сказала, она его жалела — это снова как Рейчел и Золтан. Золтан сказал Рейчел, что его отец был жестоким, поэтому она давала ему поблажки — пока не начались угрозы изнасилования и смерти.

— Похоже, Гас живет в совершенно иллюзорном мире, где каждая женщина, которая с ним вежлива, хочет его трахнуть.

— Я думаю, что это именно так, — серьезно сказала Робин. — Катя сказала мне, что Эди была вежлива с Гасом, когда приходила в дом. Когда Иниго заставил детей поехать в Норт-Гроув, Эди поощряла Гаса за его рисование и сказала ему, что в подростковом возрасте она тоже была настоящим интровертом. Я думаю, что это был единственный контакт между ними, но, опять же, он выстроил все это в своей голове, думая, что она увлечена им. Потом Эди публично раскритиковала его игру… и он обратился.

— Его крапивница настоящая?

— Да, — сказала Робин, — но когда полиция проникла в его комнату, они нашли всю эту еду, которую он не должен был есть, спрятанную по углам, потому что она вызывала вспышки. Он не хотел возвращаться в колледж, он просто хотел остаться в своей комнате и быть Аноми… Я думала о Правиле 14, знаешь, тоже. Вся эта анонимность. Я не думаю, что дело было только в том, что он и Морхауз боялись, что их родители и университеты узнают, чем они занимаются. Я не думаю, что Гас мог смириться с идеей создания игры, в которой другие люди могли бы флиртовать друг с другом. Он хотел полного контроля и принудительного воздержания для игроков — а сам тем временем отчаянно пробовал линии Коша на девушках по всему Твиттеру.

— Знаешь, — сказал Страйк, который, лежа в постели, успел мысленно проанализировать дело, — всего этого можно было бы избежать, если бы люди просто открыли свои чертовы глаза. Иниго и Катя, не удосужившиеся проверить, чем занимается их сын, вечно сидя в своей комнате. И Грант, чертов Ледвелл — если бы он посмотрел на почерк на конверте и сравнил его с письмом, если бы он показал его полиции, вместо того чтобы решить, что Блэй, должно быть, просто жадный до денег человек, что является худшей проекцией, которую я видел за последнее время, Викас Бхардвадж, возможно, был бы жив.

— Она моя сестра, — процитировала Робин. — Из того, что рассказал мне Мерфи, я не думаю, что родители Викаса были похожи на Иниго — они нисколько не выглядели хулиганами, — но Мерфи говорит, что они были поражены, узнав, что Викас стал одним из создателей игры, потому что они думали, что его волнует только наука.

— Всем подросткам нужно что-то такое, о чем не знают их родители, — проговорил Страйк. — Жаль только, что некоторые из них выбирают убийство.

— Но это объясняет первоначальную связь между Гасом и Викасом, не так ли? Они оба были так хороши в своих областях и, должно быть, испытывали сильное давление, и ни одному из них не везло с девушками… Вы можете понять, как это произошло, как они подружились… Мне поставить открытку?

— Он протянул ее, но его прикроватная тумбочка уже была так завалена открытками ручной работы от каждого из его племянников и купленными в магазине открытками от Люси и Теда, что Робин, пытаясь вместить открытку Флавии, случайно сбила большую открытку на пол. Когда она наклонилась, чтобы поднять ее, то увидела длинное рукописное послание и подпись “Мэдлин”.

— Выброси это в мусорное ведро, — сказал Страйк, увидев, что Робин держит в руках. — Мы расстались.

— О, — сказала Робин. — Пока ты был здесь?

— Нет. Пару недель назад. Это не работало.

— Ах, — сказала Робин, а затем, не в силах устоять перед искушением, спросила — Дружеский разрыв?

— Не совсем, — сказал Страйк. Он прервался и съел еще пару квадратиков темного шоколада. — Она меня пнула.

Робин не хотела смеяться, но не могла остановиться. Затем Страйк тоже начал смеяться, но остановился, почувствовав горячую боль в верхней части груди.

— О, черт, ты в порядке? — спросила Робин, видя, как он гримасничает.

— Я в порядке. Ты в порядке?

— Конечно. Меня не ранили ножом. Я в порядке.

— Правда? — настаивал Страйк, внимательно наблюдая за ней.

— Да, — сказала Робин, прекрасно зная, что означает этот пронзительный взгляд. — Честное слово. Самое худшее — это синяк в том месте, где он ударил меня по голове. Я не могу лежать на этой стороне и спать.

Она не хотела рассказывать Страйку о бессонных ночах и плохих снах, но когда он продолжил смотреть на нее, она сказала,

— Послушай, это было ужасно, я не притворяюсь, что это было не так. Увидеть Иниго мертвым — хотя это было не так плохо, как найти Викаса — но все произошло так быстро, и я