Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Нет. Не совсем, — ответил Данросс. Издалека до него донесся приглушенный рев, свидетельствовавший о том, что дан старт третьему забегу, и, глядя на лица собравшихся в ложе, он готов был поклясться, что другие ничего не слышали. — Ну что ж, хорошо, — буднично произнес Данросс. — Паг, как насчет двух миллионов... американских долларов, вместе с бумагами к половине десятого в понедельник? Честь по чести.

Все охнули. Хэвегилл, Джонджон, Сазерби, Горнт были ошеломлены. Филлип Чэнь чуть не упал в обморок.

— Иэн, — не выдержал Хэвегилл, — не думаешь ли ты, что мы... э-э... Данросс резко повернулся к нему.

— Ты считаешь, этого недостаточно, Пол?

— О нет, конечно, более чем достаточно, но... э-э... — От взгляда Данросса слова застыли у него на языке.

— О, минуточку... — Данросс осекся, сделав вид, будто ему это только сейчас пришло в голову. — О, тебе не стоит беспокоиться, Пол: я, конечно же, не посмел бы связывать тебя обязательствами без твоего ведома. У меня для этой сделки есть альтернативное, внешнее финансирование, — продолжал он с непринужденным шармом. — Как тебе известно, японские и многие другие банки стремятся расширить свои операции в Азии. Я счел за лучшее — чтобы сохранить все в тайне и предотвратить обычные утечки информации — профинансировать это слияние из-за рубежа и помалкивать о нем до поры. К счастью, у Благородного Дома есть друзья по всему миру! До скорой встречи!

Он повернулся и вышел. Филлип Чэнь последовал за ним. Мартин Хэпли рванулся к телефону, а все снова заговорили, и тут и там слышалось:

— Просто не верится.

— Боже, если у Иэна такие средства за границей...

Посреди вновь поднявшегося гвалта Хэвегилл спросил Джонджона:

— Что ещё за японский банк?

— Если бы я знал. Но коль скоро у Иэна есть средства на эту... Боже мой, два миллиона американских долларов! Да предложи он половину, и того было бы достаточно.

Стоявший рядом Сазерби вытер мокрые от пота ладони.

— Если у Иэна получится, цена вопроса составит десять миллионов американских долларов, по крайней мере в первый год. — Он язвительно усмехнулся. — Ну что, Пол, похоже, этот пирог не про нашу честь.

— Да, похоже, что так, но я просто не понимаю, как Иэну удалось... и сохранить все в тайне!

Сазерби наклонился ближе.

— Ну а пока, — вполголоса проговорил он, — и это важнее — что Тип-топ?

— Ничего, пока ничего. Он не перезвонил ни мне, ни Джонджону. — Взгляд Хэвегилла упал на Горнта, который разговаривал с Пламмом. Банкир повернулся к ним спиной. — Что теперь предпримет Квиллан?

— Будет покупать первым делом с утра в понедельник. Ему придется это делать. Сейчас уже придется, тянуть дальше слишком опасно, — рассудил Сазерби.

— Согласен, — присоединился к ним сэр Луис Базилио. — Если в распоряжении Иэна такие суммы наличными, тем, кто продавал его акции, играя на понижение, лучше держать ухо востро. Подумать только, лишь на этой неделе мы покупали акции «Дженерал сторз» для номинальных лиц. Вероятно, это был Иэн, а? Удачливый черт!

— Да, — пробормотал Джонджон. — Не могу понять, хоть убей... Господи боже милостивый, а если ещё сейчас Ноубл Стар придет первой! С таким джоссом он сможет повернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов. Вы же знаете, какой народ китайцы!

— Да, — встрял в разговор Горнт. Причем так неожиданно, что все вздрогнули. — Но слава богу, не все здесь китайцы. Нам нужно ещё увидеть эти наличные.

— Они должны быть у него, должны, — настаивал Джонджон. — Тут уже речь идет о репутации.

— А-а, о репутации, — язвительно отозвался Горнт. — Половина десятого, говорите? Будь он поумнее, назвал бы полдень или три часа пополудни, тогда мы томились бы в неведении целый день, а он мог нами манипулировать. А теперь... — Горнт пожал плечами. — В любом случае я выигрываю — если не контрольный пакет, то миллионы. — Бросив взгляд через гудящую, как улей, ложу, он как-то неопределенно кивнул Бартлетту и отвернулся.

Взяв Кейси за руку, Бартлетт повел её на балкон.

— Ну, что думаешь? — негромко спросил он.

— О Горнте?

— О Данроссе.

— Фантастика! Он был просто великолепен. Этот отвлекающий маневр с «японским банком» — просто гениально, — восхитилась она. — Он вскружил головы всем присутствовавшим, ты же видел, а значит, и всему Гонконгу. Слышал, что сказал Сазерби?

— Конечно. Похоже, у нас все складывается — если ему удастся выскользнуть из ловушки Горнта.

— Будем надеяться. — Тут она заметила, что Бартлетт улыбается. — Что такое?

— Ты понимаешь, что мы только что проделали, Кейси? Мы купили Благородный Дом за обещание предоставить два миллиона баксов.

— Как это?

— Иэн поставил на то, что я предоставляю два миллиона.

— Это не игра, Линк, это договоренность.

— Конечно. Но, скажем, я их не даю. Весь его карточный домик рушится. Если он не получает эти два миллиона, с ним все кончено. Вчера я сказал Горнту, что могу выдернуть ковер из-под ног Данросса в понедельник утром. Скажем, я отказываю Иэну в этих двух миллионах до того, как начнутся торги. И он «слит».

Кейси в изумлении уставилась на него:

— Но ты ведь этого не сделаешь?

— Мы здесь для того, чтобы провести рейд и стать Благородным Домом. Посмотри, как Иэн поступил с Блицманном, как все они обошлись с ним. Бедняга даже не понял, что произошло. Пагмайр ударил по рукам, но пошёл в отказ, чтобы принять более выгодное предложение Иэна. Верно?

— Но это другое дело. — Кейси испытующе смотрела на Бартлетта. — Ты что, собираешься нарушить уговор?

Загадочно улыбаясь, Бартлетт посмотрел вниз, на толпы людей и тотализатор.

— Возможно. Все зависит от того, что будет предпринято за выходные, кем и против кого. Горнт или Данросс, какая разница?

— Я не согласна.

— Конечно, Кейси, я понимаю, — спокойно проговорил он. — Но это мои два миллиона и моя игра.

— Да, и твое слово, и твоя репутация! Вы договорились и пожали друг другу руки.

— Кейси, здешние парни, если представится случай, слопают нас в два счета. Ты считаешь, Данросс не продал бы нас, если бы ему пришлось выбирать между ним и нами?

Она помолчала.

— По-твоему, договоренность ещё не сделка, независимо ни от чего?

— Ты хочешь получить четыре миллиона долларов, свободных от налогов?

— Ты знаешь ответ.

— Скажем, ты играешь за сорок девять процентов акций новой компании «Пар-Кон-Горнт», без каких-либо юридических обременений. Наверное, это стоит того.

— Больше, — произнесла она, испугавшись того, какой оборот принял их разговор, и впервые потеряв уверенность в Бартлетте.

— Ты хочешь эти сорок девять процентов?

— Взамен на что, Линк?

— Взамен на поддержку «Горнт-Пар-Кон».

У неё даже живот подвело, и она пытливо вглядывалась в Бартлетта, пытаясь понять, что у него на уме. Раньше у неё это получалось, а сейчас, после появления Орланды, нет.

— Это предложение?

Покачав головой, он ответил с той же улыбкой и тем же тоном:

— Нет. Пока.

Она поежилась, осознав, что могла бы принять предложение, будь оно действительно сделано.

— Я рада, что нет, Рейдер. Думаю, да, я рада.

— Вопрос стоит прямо и просто, Кейси: Данросс и Горнт играют в эту игру, чтобы выиграть, но ставки у них разные. Почему-то эта ложа значит для них больше, чем два или четыре миллиона долларов. Мы — ты и я — здесь для того, чтобы получить прибыль и заработать.

Оба посмотрели на небо, потому что упало несколько капель. Но это было не начало нового ливня, а просто капнуло с навеса. Она открыла было рот, но раздумала.

— Что такое, Кейси?

— Ничего.

— Пойду погуляю, посмотрю, какова реакция. Увидимся в нашей ложе.

— А что насчет пятого? — спросила она.

— Подожди, посмотрим, каков будет расклад. Я вернусь до начала забега.

— Счастливо! — Она проводила его взглядом до двери, потом отвернулась и оперлась на перила балкона, чтобы спрятаться от него и от всех остальных. Она чуть не выпалила: «Так ты собираешься выдернуть ковер и отказаться?»

«Господи, до Орланды — до Гонконга — мне бы такое и в голову не пришло. Раньше Линк никогда не отступал от данного слова. А теперь, теперь я не уверена».

Она снова поежилась.

«А те мои слезы? Раньше я никогда бы так не поступила. И что насчет Мэртага? Сказать про него сейчас — или позже? Потому что сказать нужно обязательно, и, конечно, до половины десятого в понедельник. О боже, лучше бы мы не приезжали сюда никогда».

Капли дождя упали на ипподром, и кто-то сказал:

— Господи, пусть бы не сильный!

На изрытой копытами дорожке было грязно и очень скользко. Улица у главного входа — тоже скользкая и в лужах — была забита машинами, и множество опоздавших торопливо проходило через турникеты.