Сёгун - Джеймс Клавелл

Выражение лица Ябу не изменилось. С ним, как всегда, меч Ёситомо, рука, как всегда, свободно лежит на рукоятке.

– Кто это говорит? Кто обвиняет меня в этом, господин?

Торанага указал на группу коричневых в сорока шагах:

– Эти люди! Косами-сан, подойди сюда, пожалуйста.

Молодой самурай спешился, хромая, подошел и поклонился. Ябу пристально посмотрел на него:

– Кто вы, приятель?

– Сокура Косами, из десятого полка; назначен телохранителем госпожи Кирицубо в Осаке, господин. Вы поставили меня на пост у входа в вашу комнату – и комнату Самиёри-сана – в ночь нападения ниндзя.

– Не помню вас. Вы осмелились сказать, что я убил Самиёри?

Юноша заколебался. Торанага потребовал:

– Скажи ему!

Косами заговорил:

– У меня едва хватило времени, господин, перед тем как ниндзя на нас напали, открыть дверь и крикнуть Самиёри-сану: «Тревога!» Но он не двигался, – прошу прощения, господин. – Он обратился к Торанаге, чувствуя себя неуютно под направленными на него пристальными взглядами. – Он был… Он всегда так чутко спал, господин, хватало одного мгновения… Вот и все, господин.

– Вы вошли в комнату? Пытались растолкать его? – настаивал Ябу.

– Нет, господин. Ниндзя наступали так быстро, что мы отошли и контратаковали. Все было, как я сказал…

Ябу посмотрел на Торанагу:

– Самиёри-сан стоял на посту два дня. Он был очень истощен. Мы все устали. Что это доказывает? – задал он вопрос всем.

– Ничего, – все еще дружелюбно согласился Торанага. – Но потом, Косами-сан, ты вернулся в комнату?

– Да, господин. Самиёри-сан все еще лежал на футонах, как я застал его в прошлый раз, и… в комнате все было в полном порядке, совсем все, господин. А он был зарезан ножом, господин, ударом в спину. Я думал тогда: ниндзя, и ни о чем не помышлял, пока меня не допросил Оми-сан.

– Ах! – Ябу повернулся к племяннику, вся его внутренняя энергия сконцентрировалась на том, кто его выдал, – он прикидывал расстояние между ними. – Так ты допрашивал его?

– Да, господин, – ответил Оми. – Господин Торанага просил меня проверить все показания. Здесь была одна странность, о которой я должен был сообщить нашему господину.

– Одна странность? А есть и еще?

– Согласно приказам господина Торанаги я опросил всех слуг, которые уцелели после нападения ниндзя, господин. Таких оказалось двое. Извините, но они оба говорят, что вы прошли через их комнату с самураем и вскоре вернулись один, крича: «Ниндзя!» Потом они…

– Они бросились на нас, убили беднягу пикой и мечом и чуть не догнали меня. Я должен был отступить, чтобы поднять тревогу. – Ябу следил за Торанагой, осторожно переставляя ноги, чтобы занять более удобную позицию для атаки. – Я уже сообщал вам об этом, господин, и в разговоре, и в письменном рапорте. Что эти слуги могли иметь общего со мной?

– Ну, Оми-сан? – потребовал Торанага.

– Простите, Ябу-сама, – продолжал Оми, – но они оба видели, как вы открывали засовы на секретной двери в главной башне, и слышали, как вы говорили: «Я – Касиги Ябу». Это позволило им спрятаться и уцелеть в бойне.

Лицо Ябу ничего не выражало. Внезапно Судара бросился перед Торанагой, чтобы защитить его. В тот же миг меч Хиромацу блеснул у шеи Ябу.

– Стойте! – приказал Торанага.

Меч Хиромацу замер – старик изумительно контролировал свои действия. Ябу не шелохнулся. Он гордо смотрел на них, потом надменно расхохотался:

– Разве я грязный ронин, чтобы нападать на своего сюзерена? Я – Касиги Ябу, владыка Идзу, Суруги и Тотоми. – Он прямо посмотрел на Торанагу. – В чем меня обвиняют, господин? В помощи ниндзя? Чушь! Что мне эти фантазии слуг? Они лжецы! Или этот парень, который намекает на что-то, чего я не могу опровергнуть, а он – доказать?

– Доказательств нет, Ябу-сама, – ответил Торанага. – Я полностью с вами согласен: доказательств нет никаких.

– Ябу-сама, но вы все это совершили? – спросил Хиромацу.

– Конечно нет!

Торанага ответил:

– А я думаю, что да. Вы лишаетесь всех ваших земель. Пожалуйста, совершите сэппуку – сегодня же. До середины дня.

Приговор был окончательным. Наступил главный момент, к которому Ябу готовился всю свою жизнь.

«Карма, – подумал он. Мозг его лихорадочно работал. – Я ничего не могу поделать – приказ отдан. Торанага – мой сюзерен. Они отрубят мне голову, или я умру с достоинством… Все равно я уже покойник. Оми выдал меня… Значит, такова моя карма. Всех слуг должны были убить, это входило в план, но вот двое выжили… Это моя карма. Веди себя достойно! – приказал он себе, собирая все свое мужество. – Думай и поступай соответствующим образом».

– Господин, – начал он с показной смелостью, – прежде всего, я не виновен в этих преступлениях. Косами ошибается, а слуги врут. Кроме того, я лучший из военачальников, которые у вас есть. Прошу оказать мне честь возглавить атаку на Токайдо или позволить занять место в первых рядах в первой же битве. Тогда моя смерть принесет вам непосредственную пользу.

Торанага дружелюбно сказал:

– Это хорошее предложение, Ябу-сан, и я от всего сердца с вами согласен, что вы лучший командир мушкетного полка. Но, прошу прощения, я не доверяю вам. Пожалуйста, совершите сэппуку до полудня.

Ябу сумел подавить ослепившую его злобу и выполнить свой долг самурая и главы рода. Он собрал все свое самообладание:

– Я прощаю моего племянника Касиги Оми-сана, освобождаю его от всякой ответственности за предательство и назначаю своим наследником.

Торанага, как и все остальные, был поражен.

– Очень хорошо, – похвалил он. – Я думаю, это очень мудро. Согласен.

– Идзу – наследственный удел рода Касиги. Завещаю его Оми-сану.

– Идзу больше не ваша, чтобы вы могли кому-то ее передать. Вы – мой вассал. Идзу – одна из моих провинций. Я отдам ее кому захочу.

Ябу пожал плечами:

– Я хотел отдать ему, даже несмотря на то… – Он засмеялся. – Это просьба на всю жизнь…

– Просить можно. В вашей просьбе отказано. Ябу-сан, все ваши последние приказы подлежат моему утверждению. Бунтаро-сан, ты будешь свидетелем. Теперь, Ябу-сан, кого вы хотите себе в помощники?

– Касиги Оми-сана.

Торанага взглянул на Оми. Тот поклонился, лицо его побледнело.

– Для меня это большая честь!

– Тогда все оговорено.

Хиромацу уточнил:

– И атака на Токайдо – тоже?

– Нам будет безопаснее за нашими горами. – Торанага ответил на поклоны, вскочил на лошадь и пустил ее рысью. Судара вежливо кивнул и поехал за ним. Как только Торанага и Судара отъехали достаточно далеко, Бунтаро и Хиромацу расслабились, но не Оми – нет… Каждый не сводил взгляда с меча и руки Ябу.

Бунтаро осведомился:

– Где вы хотите сделать это, Ябу-сама?

– Здесь, там, внизу, на берегу или на какой-нибудь навозной куче – мне все равно! Мне не нужны церемониальные одежды! Но, Оми-сан, ты не должен наносить свой удар, пока я не сделаю два разреза.

– Да, господин.

– С вашего разрешения, Ябу-сан, я тоже буду свидетелем, – предложил Хиромацу.

– А ваш геморрой не против?

Ябу точно рассчитал – старый воин разозлился.

– Пожалуйста, пошли за мной, когда он будет готов, – обратился Хиромацу к Бунтаро.

Ябу сплюнул:

– Я уже готов. А вы?

Хиромацу повернулся.

Ябу подумал, потом вынул из-за пояса свой меч Ёситомо в ножнах.

– Бунтаро-сан, не окажете ли вы мне любезность? Передайте это Андзин-сану… – Он протянул ему меч, потом нахмурился. – Вообще-то, подумав, я бы просил: если вас не затруднит, пошлите за ним. Я хотел бы сам его отдать.

– Конечно.

– И пожалуйста, сходите за этим гнусным священником, чтобы я мог поговорить с Андзин-саном напрямую.

– Хорошо. Какие еще распоряжения вы желаете сделать?

– Только бумагу, тушь и кисточку для моего завещания и предсмертного стихотворения и пару татами – не стоит пачкать колени или становиться ими в грязь, как какой-нибудь крестьянин. – Ябу явно бравировал.

Бунтаро подошел к одному из самураев, которые переминались с ноги на ногу, пытаясь сдержать возбуждение. Ябу беззаботно сел скрестив ноги и взял в зубы травинку. Оми слонялся вокруг, стараясь не подходить ближе чем на расстояние удара меча.

– Э-э-э! – завопил вдруг Ябу. – Я был так близок к успеху! – Он вытянул ноги и стал бить ими по земле в приступе злобы. – Так близок! Карма! – Он расхохотался и сплюнул, гордый тем, что во рту еще есть слюна. – Это на всех богов – живущих, мертвых и тех, что еще только родятся! И все же, Оми-сан, я умираю счастливым – Дзикю мертв! Когда я пересеку последнюю реку и увижу его ожидающего там, я буду вечно плевать ему в глаза!

Оми, как ястреб, не спускал с него глаз:

– Вы оказали большую услугу господину Торанаге, господин. Теперь открыт путь вдоль берега. Вы правы, господин, а Железный Кулак и Судара не правы. Нам следует атаковать сразу – ружья помогут нам пробиться.

– Эта старая навозная куча! Глупец! – Ябу снова засмеялся. – Ты видел, как он надулся, когда я сказал про геморрой? Ха! Я думал, он взорвется. Самурай? Я больше самурай, чем он! Я ему покажу! Ты не должен рубить, пока я не прикажу.