Невидимой нитью - Хельга Петерсон

Майя поднялась вслед за Хью. Он большим кораблём поплыл на выход, пригнул голову в дверном проёме. Губы Майи сами разошлись в улыбке. Настолько обыденный жест высокого, привыкшего обивать все косяки мужчины, что со стороны это выглядит даже забавно. Он дошел до одной из закрытых дверей, остановился. Открыл и жестом пригласил Майю войти. Она молча подчинилась. Но молчать дальше нельзя. Хоть какие-то точки над «и» нужно расставить до того, как выйти из чужой ванной.

– Я должна спросить, – Майя круто развернулась на пятках и как обычно чуть не ткнулась в широкую грудь в серой футболке. – Мы с тобой… Ну… – она потупилась. – В смысле… – (как это сказать и не выглядеть тупым подростком?). – У нас было… что-то?

Вот. Наконец-то. И стало тихо. Будто рядом прозвучал выстрел и оглушил обоих. Майя подняла взгляд и столкнулась с взглядом Хью. Улыбающимся, чёрт возьми!

– Ты бы запомнила, – хмыкнул мужчина, взялся за ручку и, не дожидаясь ответа, закрыл дверь.

Хью дождался, когда в ванной зашумит вода, развернулся на носках и двинулся к бабушкиной комнате. Дверь осталась приоткрытой на несколько дюймов. Королева ждала визитёра. Он толкнул дверное полотно и привалился плечом к косяку. Бабуля ритмично раскачивалась в кресле-качалке, трубка застряла в кривых пальцах, в открытое окно уже улетал только что выпущенный клуб дыма. Бабушка обернулась и опустила руку на подлокотник.

– Заметь, я старалась её не пугать, – без предисловий заявила она.

О да. Это она действительно еще «старалась не пугать». Хью хмыкнул, скрестил руки на груди.

– Я тебя не просил.

– Но она же тебе нравится.

– Она несвободна.

Бабушка сузила глаза, прострелила его взглядом. Худая рука поднялась, старая леди приложилась к трубке и заметно втянула в себя дым. Секунда, и он серым облаком вырвался наружу.

– Ну и дура, – констатировала она.

Кто бы сомневался… Хью забросил руку за голову и помассировал шею.

– Ба-а…

– Нет, она милая девочка, это видно, совсем не похожа на всех твоих потаскух, – тут же затараторила она. – Но дура. Какого чёрта она припёрлась? Чтобы тебя мучать?

Ключевой вопрос во всём этом карнавале нелепости. Знать бы ответ…

– Он спал с её подругой. Или не спал. Она сама не знает.

– Идиотизм, – выплюнула бабушка. – Если она хотя бы допускает мысль о другом мужчине, значит, от прежнего нужно уходить. Всё.

У Беатрис на всё есть своё мнение, ценное или не очень. Хью устало посмотрел в потолок.

– Это не тебе решать, – спокойно проговорил он.

– А я ничего и не решаю, – бабуля отвернулась к окну. – Это истина, Хьюго. Она бросила своего мужчину уже в тот момент, как только смогла представить тебя рядом с собой. Дело за тем, чтобы бросить его физически.

Наверное, в этот раз мнение всё-таки ценное. Но на словах всё всегда звучит красиво, а решаются на ответственный шаг не все. Далеко не все. Возможно, когда Хью будет девяносто, он так же легко сможет ставить диагнозы другим людям. Эта способность приходит только с возрастом.

Шум воды в ванной прекратился. Как-то слишком быстро. Хотя, находясь в чужом доме с похмелья некогда расслабляться под душем. Майе наверняка хотелось быстрее сбежать. Хью отклонился назад, выглянул за порог бабушкиной спальни. Прошло несколько секунд, и дверь ванной тихо приоткрылась. Буквально на полдюйма, выпуская узкую полоску света.

– Хью? – прозвучал неуверенный тихий голос.

Слышать своё имя из уст Майи казалось сродни удару током. Она не первый раз звала его по имени, но каждый раз был как первый.

– Да? – отозвался он.

– Можно попросить полотенце?

Чёрт. Идиот. О такой простой вещи, как чистое полотенце, он не подумал.

– Беги, – хмыкнула бабушка, снова прикладываясь к трубке. – Спасай.

Тот еще комментатор. Хью оторвался от косяка и развернулся в сторону своей.

– Сейчас, Майя, – бросил он на ходу.

Пора выпроводить свою мечту за дверь. Дождаться, когда она приведет себя в порядок, вывести через заднее крыльцо и попрощаться. И начать по новой её забывать. Только бы она не вздумала вернуться снова: в таком случае психическое здоровье Хью будет напрочь подорвано.

Он взял в комоде полотенце, вернулся в коридор и прошёл ко всё еще приоткрытой на полдюйма двери ванной. Повернулся к ней спиной и вытянул руку.

– Забирай, я не смотрю.

Из спальни бабушки Беатрис вылетел хриплый смешок. Старая язва.

Дверь ванной приоткрылась и толкнула Хью в спину. В следующую секунду боковое зрение уловило движение: тонкая мокрая рука отобрала полотенце из его руки. Дверь тихо закрылась.

– Спасибо, – глухо прозвучало с той стороны.

Она вышла через минуту или две. Хью успел запихнуть в себя яичницу, когда на кухне появилась Майя, посвежевшая, со связанными в хвост короткими волосами, одетая в не свою белую рубашку, заправленную в джинсы. Рубашка оказалась нужного размера и совсем не выглядела старой тридцатилетней тряпкой. Или это просто Майя облает способностью носить тряпки так, что они кажутся королевскими? Судить объективно Хью не мог. Он застыл, не донеся до рта чашку с чаем.

Девушка осторожно провела рукой по белой ткани на плече.

– Она даже хрустит, – на красивых губах заиграла мягкая улыбка. – Я должна еще раз поблагодарить твою бабушку…

– Беатрис, – Хью хрипло откашлялся. – Её зовут Беатрис. Не обязательно, ты уже сказала «спасибо».

– Я всё слышала, – прокаркал старческий голос из-за стенки.

Господи. Он в очередной раз за утро закатил глаза, улыбка Майи стала еще шире.

– Я верну вам её сегодня же, или может быть завтра, – повысила голос девушка.

– Не утруждайся. Я всё равно её уже не надену.

Спасибо бабуле. Изо всех сил старается оградить психику внука от еще одной встречи и еще одной травмы.

– Пойдём? – Хью сделал короткий глоток и отставил чашку на стол. – Я выведу тебя из дома, и объясню, как выйти на Нью-Кросс Роуд. А то здесь из-за бара выход ведет на задние дворы, немного путанно…

Он не договорил. Улыбка на лице Майи стала угасла: сначала перестали улыбаться зеленые глаза, потом уголки губ медленно начали опускаться. Чёрт. Чёрт бы её побрал. Хью заложил руки за спину. Просто чтобы не сорваться, не притянуть её к себе и не начать целовать эти самые уголки.

Хватит с него. Сегодняшняя ночь и пробуждение с Майей в руках стали убийственным испытанием. Достаточно.

– Я оставила в спальне рюкзак, – она закусила губу, ткнула пальцем себе за плечо. – Сейчас приду.

И, развернувшись, выбежала из кухни.

Босые ноги прошлёпали по полу, шаги стихли в спальне, но не прошло и двадцати секунд,