Невидимой нитью - Хельга Петерсон

открытый проём. Однако тут же без интереса отвернулась к плите и взялась за лопатку. Всё там же, в коридоре раздались тяжёлые шаги. Майя нерешительно посмотрела туда, откуда шёл звук, сердце ускорилось от ожидания. Шаги быстро приблизились, в проём ступила нога в серых спортивных штанах, и вслед за нею материализовался весь человек. Большой, взлохмаченный, заросший. В татуированных руках зависли две стеклянные бутылки молока. Почти игрушечные.

– Ты долго, – не оборачиваясь, рявкнула старуха. – Я уже сделала обычную яичницу.

С появлением мужчины ситуация обрела реальность. До этого всё происходящее казалось каким-то бредом, однако Хью был материальным, большим живым якорем. Всё по-настоящему… Болотисто-зеленый взгляд как-то ошарашенно застыл на Майе. Краска мгновенно прилила к её щекам. Почти привычно. Майя прерывисто вдохнула: этот неловкий, неловкий момент.

Секунда, и Хью потерял к ней интерес.

– Прости, – он подошёл к старухе, взмахнул руками, поставил рядом с ней бутылки. – Молочник захотел поговорить.

– В другой раз скажи, что мне нужно молоко, а не его трёп.

– Не брюзжи, – буркнул он.

– Как скажешь, – просто согласилась старуха.

Какая покладистая! И какие интересные отношения… Женщина подцепила на лопатку сразу два яйца, бросила на тарелку и снова развернулась к столу. Палка стукнулась о пол.

– Твоя девчонка ничего не помнит, – не оборачиваясь к собеседнику заявила старуха. Отлично. Будто Майи тут и нет. – Я найду ей приличную рубашку, – тарелка начала опускаться на стол.

Но в этот момент что-то случилось. Рука дрогнула, тонкое стекло накренилось в скрюченных пальцах и начало падать. Как в замедленной съемке. Майя резко подалась вперед, перехватила тарелку и удержала на весу. И в неё тут же стрельнул острый взгляд. Чёрт… Может, она из тех независимых женщин, которые не признают помощь? Однако, Майя руку не убрала. И старуха тоже. Они вместе поставили тарелку на стол и синхронно разжали пальцы.

– Я… – Майя стремительно положила руку назад на колено. – Мне не нужна рубашка, спасибо.

– Тебе нужно помыться, – отбила старая женщина. – Выглядишь, как бомж.

Превосходно. Выстрел прямо в цель.

– Ба-а… – раздался бас.

Майя и «ба» одновременно повернули головы: Хью скрестил огромные руки на груди и устало посмотрел в потолок.

– Не закатывай глаза, – старуха медленно развернулась. – Я уже ухожу.

Палка застучала по полу, хрупкая, но гордая фигура начала движение к выходу из кухни. Она медленно дошла до проёма, медленно завернула за угол, медленно скрылась из виду. Но её палка продолжила отбивать стройный ритм. Всё еще стоя возле столешницы, Хью уставился ей вслед, на уже опустевший проём. Стук отдалился и стих где-то за стенкой. Тёмная голова вдруг повернулась к Майе, от болотисто-зеленых глаз к вискам побежали лучи, губы мужчины изломились в тёплой улыбке. Обволакивающей… Боже…

– Привет, – тихо выронил Хью.

По спине пробежал табун мурашек. Должно ли тело так реагировать, если они уже спали вместе?

– Привет, – Майя подняла руку и неловко заложила за ухо прядь волос.

– Не обращай внимания на бабушку.

Он коротко глянул на проём, но тут же вернул взгляд к её лицу. Внимательный взгляд. Майя повела плечом.

– Ничего страшного. Я правда чувствую себя бомжом… – в этом «ба» была полностью права. Но это не всё, что волновало в данный момент. – А… – она забросила руку за голову, почесала затылок, беспомощно уставилась в колени. – А как я здесь оказалась?

По кухне пронёсся раскатистый смешок.

– Я тебя принёс.

Исчерпывающий ответ. Ответ, после которого другие вопросы кажутся уже несущественными. Майя прижала ладони к горящим щекам и вскинула голову.

– А далеко нёс?

И еще один смешок. Но смех Хью не был грубым, обидным, неприятным. Скорее напоминал невеселое веселье над сложившейся ситуацией.

– Просто спроси, где мы, и не мучай себя, – он уже привычным жестом почесал рассечённую бровь.

– Ладно… – Майя не смогла отвести взгляд от согнутого мизинца. Помнится, ей была интересна его история… – И где мы?

– Всё там же, в Нью-Кросс, – тяжелая рука упала и снова сцепилась на груди с другой рукой. – Бар прямо под нами. Бар ты хотя бы помнишь? Жениха?

– Ч-ч-чёрт…

Она закусила ноготь на большом пальце и снова принялась изучать колени.

А это было прямо больно. Причём не ясно, от чего конкретно: от двух коктейлей, стучащих сейчас в виски мелкой дробью, от горечи в голосе Хью или от внезапного появления призрака Мартина в этой кухне. Мозг, как при психологической травме, пытался вытеснить плохие воспоминания, но эти воспоминания упорно навязывала реальность. Напоминала, что сбежать невозможно. Хью молча смотрел на Майю, его цепкий взгляд блуждал по ней, изучал. Она чувствовала это.

В глубине квартиры вновь застучала палка. Тук-тук. Размеренно. Шаркающие шаги приблизились к кухне, Майя вскинула голову.

– Вот, – «ба» появилась в дверях с перевешенной через плечо белой хлопчатобумажной тканью. – Она чистая. Я не носила её лет тридцать.

Она подошла к столу, навалилась на палку и стянула с плеча предмет одежды. Тот упал Майе на колени. Это даже как-то трогательно.

– Спасибо, – выдавила Майя.

Женщина пожала узкими плечами.

– Конечно, она не модная, но до дома доберешься.

– Нет, я правда благодарна! Мода меня сейчас интересует меньше всего.

Хью отделился от столешницы, тоже подошёл к столу и взял бабушку под локоть.

– Ты могла не бегать, я бы принёс.

– Не нужно постоянно меня усаживать, я еще не настолько немощная, – рявкнула она, выдернула руку и снова постучала к выходу.

На этот раз быстрее обычного. Хью снова проследил за её уходом, сел на стул, положил расписанный локоть на стол, свесив массивную кисть. Майя впилась взглядом в этот рисунок. Какие-то ветки, листья, переплетения… Обнимали ли её эти руки сегодня ночью? Это можно было как-то забыть? Неужели можно?

– Мне так неловко, – Майя вцепилась пальцами в ткань рубашки. – Я не знаю, что сказать.

– Можешь молча съесть яичницу, – вскинул бровь Хью.

– От этого легче не станет, знаешь ли.

– А ты попробуй.

Его лицо снова осветила мягкая улыбка. К ней легко можно привыкнуть и скучать вдали от неё. Ужасно скучать. Но эти мысли нужно заглушить. Майя схватила вилку, наколола на неё сразу всё яйцо и запихнула в рот. Потянулась за чаем, сделала глоток. Наконец-то какая-то вода. Горло уже раздирало после двух порций «отвёртки».

– Пойдём, покажу, где ванная, – скомандовал Хью, хлопнул себя по коленям и поднялся.

Спешит избавиться. Или не знает, что делать. Если бы мужчина после ночи с Майей ничего не вспомнил, это очень сильно задело бы её самолюбие. А зеркальная ситуация, наверное, выглядит еще кошмарнее. Если, конечно, что-то было. Но джинсы же не