Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов

Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов

Читать онлайн Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 146
Перейти на страницу:

— А я-то, по инерции, как все, его в поминанье вписала! Это всё Вы, мама, — «мужей не забудьте вписать!» — упрекнула она в сердцах Таису. Неунывающая Валентина, на то она и многодетная мать, тут же успокоила её:

— Ничего! Пьяница — что усопший! Помянула — и ладно! Повадней ему с нашими мужиками будет — дружки они. Вместе Переходящие Красные Знамёна завоёвывали, за что жизнью и поплатились!

— Да что священник-то подумает?! Может, догнать Мишу?

— Тебе ли орла догнать? Летит он — не ходит! Колюшка, подбеги, дружочек, выручи тётю Галю! — нашлась Серафима.

Все в волнении заворочались, задвигали стульями, сгрудились в прихожей, натужно наклоняясь к обуви. Девчонки стремительно унесли со стола всю грязную посуду на кухню и уже набрасывали на свои милые головки ажурные шарфы, готовясь к вхождению в Храм. Наконец, гости и хозяйка всей женской бригадой направились в церковь, не забыв и про кутью с метёлками искусственных цветов, предусмотрительно доставленных из города.

Таиса шла среди своих и думала:

«А ведь за упокой ещё и Родину по недоумию помянули! Не рано ли?! То ли она ещё вынесла — и татар, и немцев, и революции, и „сталиных с хрущёвыми“, и перестройку с Чернобылем! А жива!»

— Девоньки, а Родину-то мы почто в упокоение помянули?!

Женщины бегом, тяжело топоча своими недужными ногами, сбивая дыхание, изо всех сил пустились догонять Мишу с Колей, орлят своих. Успеют ли?

С крон старых вётел, вспугнутая бегущими, взметнулась немеряная стая чёрных птиц, и тут же, на всю округу чисто и певуче ударил старый церковный колокол, точно соединяя земное с небесным, вселяя в души спешащих людей благословенную надежду.

— Вспоминайте! — крикнула Таиса, — что ещё забыли?!

Задыхаясь, и поминая имя Божье, преодолевая свою немочь и неуверенность, все уже были на подходе к Храму. Ещё одно, последнее усилие, и можно поспеть ко Кресту!

ДиН память

Андрей Канавщиков

Тамга на сердце

Памяти Энвера Жемлиханова

Семья поэта Энвера Жемлиханова, уроженца богатого татарского рода, имевшего два магазина и два парохода на Волге, попавшего затем в жернова революции и Великой Отечественной, в 1949 году переехала из Магнитогорска в Великие Луки. Тогда, если кто позабыл, нашим общим адресом был Советский Союз, и переезды считались в порядке вещей.

Кто-то ехал сюда, кто-то ехал оттуда, а 13-летний Энвер ехал, чтобы полюбить древнюю Великолукскую землю и состояться здесь в качестве яркого русского поэта. Иные русские меньше любили свои края, чем этот татарин, беспредельно открытый миру и людям:

Вырастал я добрым, не жалел я ласки,Всякой сущей твари не желал я зла.Прислонился в детстве к раскалённой дверце —До сих пор с тамгою левая ладонь.А тамга поболе — от любви на сердце,Потому что злее у неё огонь.

И с этой тамгою на сердце Энвер Мухамедович всегда и жил. Страдал от «злого огня» и жил, став в Великих Луках формально первым и единственным поэтом — членом Союза писателей СССР, а фактически той фигурой, которая и сейчас, почти через 15 лет после его смерти, способна вселить трепет в любого местного отвязанного ниспровергателя авторитетов.

Ну, невозможно его свергнуть ни с какого пьедестала, потому как и пьедестала никогда не было, разве что шуточный бетонный куб во дворе общежития Литинститута, который великодушно был пожертвован под будущий памятник Николаю Рубцову.

То сооружение размером где-то два на два метра, оставшееся от какого-то гипсового пионера или девушки с веслом, усмотрели Жемлиханов, Рубцов и другие студенты — Валентин Кочетков, Виктор Чугунов, Игорь Пантюхов, Виктор Козько, Владимир Быковский, Владимир Панюшкин. Стали размышлять, кому бы такой пьедестал был впору, и единогласно решили присудить его Николая Рубцову со словами:

— Пользуйся, Коля, нашей добротой.

Так что даже шуточный постамент — и тот миновал поэта. Да и не стремился Энвер Жемлиханов к каким-либо пьедесталам, охотнее склоняясь за токарным станком местного завода, чем перед иными партийными условностями. А вот образчик его «заводской лирики» — ни слова о партсъездах и о перевыполнении плана, просто сверчок ведёт себе свою незатейливую песенку:

Будто где-то бьётся родничок,Наполняя голубую чашу…Да ведь это песельник-сверчокОдомашнил раздевалку нашу!Средь хламья спецовок не гаси,Утверждай целебное журчанье.Воплощенье избяной Руси,Вот и ты подался в заводчане…

Даже за пределами Великих Лук широко известна история, когда после окончания Литинститута Жемлиханова приглашали работать собкором «Комсомольской правды», а он отказался. И стихи на эту тему сочинил, весьма прозвучавшие в определённых кругах:

Врать, как «Правда», — не хочу!Отгорблю и робу скину —Поквитаемся сиречь.Потому ломаю спину,Чтобы душу уберечь…

Ну, не было у человека потребности и умения наступать музам на горло. Как иные творцы прятались от неприятных реалий советского быта в дворницких сторожках и в котельных, так Энвер Мухамедович выбрал себе путь станочника. Помимо стихов, увлекался фотографией, прекрасно пел, по слуху мог подобрать на гитаре или пианино любую мелодию.

Вот что рассказывала мне в интервью его супруга Лилия Румянцева, с которой они были вместе с 1962 года:

«Я думаю даже — иногда Энверу было скучно, когда он понимал, что от окружающих он получает гораздо меньше, чем может дать сам. Интересный факт, но до поступления в Литинститут, они с другом за компанию поступали во ВГИК. Толик не прошёл, а Энвер преодолел барьеры и первого тура, и второго. Собрался уезжать друг, беспечно уехал и Энвер, на память оставив документ о выдержанных испытаниях за подписью прославленного Черкасова».

Обаяние этого человека, равно как и обаяние его творчества, — огромны. На него нельзя было долго сердиться даже за дело, до того всё было у него искренне, с особой чистотой и обезоруживающей откровенностью. Он мог подойти к партийному журналисту и сказать тому в глаза: «Когда мы победим, я тебя застрелю». Он мог написать восторженное славословие концу Советской власти в стране, когда иные жевали сопли и ждали, чем всё закончится:

Свобода нынче заново дана.Явилась — возвышая и калеча.Ведь быть рабом в любые временаИ проще, и бесхлопотней, и легче.Но в чувствах полновластвует весна,И люди прозревают год от года.А всё-таки, да здравствует Свобода!И всё-таки, да здравствует она.

Энвер Жемлиханов был в высшей степени неудобен, ни в карман за словом не лазая, не ожидая, как о нём кто-то подумает и что скажет. Например, получив гонорар за книгу, для него было естественным пойти в известный магазин на Комсомольской и поить там всех присутствующих от пуза. Зачем, почему? А потому, что радоваться жизни нужно, жить нужно!

При этом помеченный тамгой любви Энвер Мухамедович все свои, скажем так, забавы, чётко соизмерял с тем, чтобы никого не уколоть чрезмерно, не потерять гармонического баланса, не изломать чужеродным вмешательством хрупкий мир:

Во мне привычка мамина жива,Не затерялась в незабытом прошлом:Произнесу хорошие словаКому-нибудь о чём-то о хорошем…За стёклами дома и дерева,Осенний мир листвою запорoшен.И так нужны хорошие слова —Хорошие и только о хорошем.

Когда помнить нечего, вспоминающие начинают размазывать манную кашу по тарелке и говорить обо всём понемногу. Вот уже от обилия превосходных эпитетов начинает рябить в глазах, и не знаешь, куда деться от наплыва деталей, увеличенных микроскопом правил хорошего тона.

При этом яркую память о человеке или явлении всегда можно обозначить без напряга и терминологического многословия. Ловлю себя на мысли, что когда доводится говорить о поэте Энвере Жемлиханове — какой он был и кто он был, даже думать не приходится. Выдыхаешь, словно долго и тщательно репетировал ответ: «Это был очень органичный и честный человек».

Энвер Мухамедович, кажется, всегда находился в состоянии лада и гармонии с собой. Категорически не приемля даже намёка вранья или фальши. Вот ещё одна цитата из интервью с Лилией Румянцевой. На мой вопрос «Каким был поэт Жемлиханов?», она ответила:

— Я бы сказала, добрым. Неограниченно. Добрым до наивности. На всю жизнь запомнила такой случай. Он шёл по тропинке, в снегу у спортзала по набережной. Навстречу ему бежали два парня. Энвер подумал: бегут, значит, спешат. Надо дорогу уступить. Отошёл в сторону с тропинки в снежную целину, и тут же получил сильнейший удар кастетом в голову. Залитый кровью, он пришёл домой и всё размышлял, что это они сделали по глупости, по молодости. Даже здесь он не опустился до ненависти. А как боялся он обидеть людей, даже ненароком, в своих рецензиях, какие виртуозные фразы он выдумывал, только бы не оттолкнуть от Литературы начинающих.

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 146
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов торрент бесплатно.
Комментарии