Поручик (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Я забрал схему и отправился в столовую – там мы устроили штаб. Из какой-то аудитории выпорхнула стайка воспитанниц с полными руками учебных принадлежностей – они явно перебирались во флигель. Солдаты, занявшие позиции у окон улыбались и лихо подкручивали усы, принимая мужественные позы.

Наверняка полицмейстер предполагал разместить нас в другом месте, но – что сделано то сделано. Я собрал офицеров и унтеров, и мы, чиркая карандашом прямо на схеме, определили позиции для пулеметов, объем работы по укреплению первого этажа и место для наблюдательного пункта.

– Я даже знаю, кого ты посадишь на этот насест, – сказал Стеценко, имея в виду часовой механизм с балкончиком под крышей флигеля. – Тингеев?

– Ну а кто ж еще. А ты, подпоручик, отправишься к полицмейстеру, раз такой умный, – предварив его возражающий возглас, я добавил. – Разрешаю пойти в гражданском, попросишь местных – тебе покажут черный ход.

Тут в столовую вошла Пелагея Павловна, и все вскочили. Дама была разгневана и глаза ее метали громы и молнии.

– Они не пускают сюда пролетки и таксомоторы, представляете? Перекрыли все улицы, на площади соорудили нечто невообразимое! Мы теперь что – в осаде?

Следом за ней примчался, однако, Тингеев.

– Господин поручик! На площади так-то нечистая сила!

– Что? – вытаращились на него мы.

– Флаги-то синие!

– Тьфу, ты пропасть! Лоялисты?

– Я и говорю – нечистая сила!

Бог его знает, этого Тингеева, отчего он лоялистов нечистой силой назвал? Может, трудности перевода?

В любом случае я рванул к окнам фасада, и, отодвинув занавеску, уставился на приличных размеров баррикаду, которая перегораживала въезд на рыночную площадь. Лихие люди с синими повязками разбирали прилавки, тащили ящики и бочки, останавливали транспорт и таким образом добавляли новые и новые детали к своему фортификационному сооружению. Над баррикадой реяло синее полотнище. Да откуда их здесь столько?

– Тингеев! На других улицах то же самое?

– Кроме кладбищенской, господин поручик! Там пока тихо.

Стеценко покинул институт именно там, так что была надежда, что всё обойдется.

Солдаты таскали мешки с песком, и устанавливали их на окнах первого этажа. Напротив входной двери, между колоннами холла соорудили баррикаду – на случай прорыва. Семеняка суетился, подсчитывая наши и университетские припасы. Учитывая нас и сто восемьдесят восемь воспитанниц – получалось, в осаде мы можем просидеть дня три, не больше. Благо, с водой проблем не было – у них тут имелась артезианская скважина. В ответ на обвинения соратников в пессимизме я открыл ротную кассу, сунул в руке унтер-офицеру Демьянице несколько купюр:

– Берешь с собой полдюжины бойцов и бегом – через кладбищенскую сторону в бакалейную лавку, ее из окна видать. Тебя интересуют крупы, пеммикан, консервы – понятно? В неприятности старайся не влезать, но если они случаться – пошуми, мы услышим и вытащим вас. Понятно?

Ночью лоялисты на баррикадах жгли огни и переговаривались. В городе было неспокойно – слышался звон разбитого стекла, крики, пару раз донеслись хлопки выстрелов. Мне, вообще-то, было совестно – рота должна была быть на улицах, наводить порядок… А мы отсиживались тут.

С другой стороны – сунуться в город не зная обстановки и погубить людей в уличных боях – это глупость несусветная. Как мы поможем людям, если нас перестреляют из окон и крыш за первым же поворотом? Я ждал Стеценку и психовал от отсутствия рации. Мобильные станции всё еще были дефицитом, а тут предполагалось, что связью нас обеспечит полицмейстер. Спать всё равно не получалось, так что я спустился во внутренний дворик, махнул рукой солдатам, которые стояли на посту у флигеля. Мы специально подобрали семейных, тех, что постарше – во избежание, скажем так.

Вдруг от стены здания отделилась фигура – и бросилась наперерез мне. Я схватился за револьвер, но потом выдохнул – платье! Это была одна из воспитанниц.

– Господин офицер, разрешите обратиться? – девушка храбрилась, но было явно видно что она смущается.

– Обращайтесь, сударыня… – и как она из флигеля сбежала?

– Мы тут всей комнатой решили, что хотим быть сестрами милосердия. У вас ведь есть лазарет? Вы не подумайте, мы с понятием – у нас соответствующие курсы читали и сестринская практика у нас была, в Доме призрения при Елисаветинском монастыре…

Я рассмотрел ее повнимательнее: тщательно уложенные светлые волосы, изящная шея, чуть курносый нос, бархатные карие глаза, в которых отражался свет из окон института.

– Скажу прямо, сударыня, это для меня – полнейшая неожиданность. Тут, в Мангазее, как я понял, к имперцам теплого отношения ждать не приходится.

– Так ведь вы – совсем другие! Я это сразу поняла, когда вы говорили перед нами в аудитории… И солдаты ваши ведут себя как будто я для них – младшая сестрица, а не… – она потупила глаза и проговорила: – Про кавалеристов такое говорят, что… Когда вы в институт вломились, мы Бог весть что думали, а оно ведь всё совсем по-другому! А от тех, синих, нам и подавно ничего хорошего ждать не приходится! – внезапно закончила она.

Я совсем разучился общаться с девушками, и тем более мне не приходилось делать этого в роли начальства.

– Сейчас, слава Богу, на попечении у нашего доктора – один раненый, и тот кавалерист. Так что ваши услуги не требуются. Но в случае необходимости – дополнительные койки мы разместим как раз на первом этаже вашего флигеля, он хорошо защищен со всех сторон – тогда и попросим о помощи. Как мне вас найти?

– Второй этаж, восьмая комната, Наталья Андреевна Гагарина.

В это время в калитку, которая была предусмотрена в одной из створок ворот, постучали. Часовые потребовали пароль, и, услышав хриплый отзыв, пустили внутрь двух людей, в одном из которых я узнал Стеценко, а во втором – к своему немалому удивлению – Феликса!

Я обернулся, чтобы попрощаться с девушкой, но ее и след простыл. И как она умудрилась сбежать из флигеля?

– А вы спросите, спросите у вашего этого раненого, кто ему посоветовал гайку на конец плети присобачить, а? И что случилось на Эспланаде, от чего полгорода плюется, когда кавалеристов видит… А потом, поручик, залезь на балкончик – туда, где твой снайпер сейчас сидит, и посмотри в бинокль на бухту. Знаешь, что ты там увидишь? – Феликса развезло в тепле, после рюмочки ликера. – Ты там увидишь дымы. Много дымов. Это эскадра Протектората и Альянса – представляешь, как быстро они договорились? Угадай, зачем они здесь, и откуда в городе столько "синих" с характерным акцентом, а? А еще можешь выйти на улицу и послушать, о чем орут лоялистские крикуны, когда говорят о том, что творят имперцы забаррикадировавшись в институте благородных девиц. Ну какого хрена нужно было тебе именно в это здание переться? Завтра утром тут будет такая толпа… Кстати, тот мальчонка с рыночной площади – жив, дома сидит, у него бровь рассечена – но кому это интересно, верно?

Ротмистр Карский уже достал меня со своими загадками. Говорил бы толком, а то взял вот этот вальяжный тон, и разглагольствует, закинув сапоги на стол. Я встал, скинул его ноги со стола и подошел к окну. Над крышами домов поднималось солнце.

– Ну хорошо, Феликс, – заговорил я. – Если тебе охота играть в шарады – слушай. Мангазея совсем недавно была порто-франко, под международной защитой. По факту тут правили бал ребята из Альянса – ходили морячки с помпончиками и гвардейцы в гетрах. Не так давно город перешел под имперскую руку – Его Высочество потянул за ниточки. И вот теперь наши бывшие союзнички хотят вернуться – вместе с Протекторатом. Им удобно проворачивать здесь свои делишки – еще бы, не так много на Севере незамерзающих портов. Рыльский – предатель или идиот, он специально или по своей непроходимой тупости науськал кавалеристов быть пожестче, и, учитывая их паскудные натуры, получилось отменно. Не знаю, что было на Эспланаде – но скорее всего кавалеристы сотворили что-нибудь мерзкое, а Рыльский их отмазал. А еще та эскадра, что дымит на рейде, привезла с собой лоялистских эмиссаров и агитаторов, и, скорее всего, оружие. Горожане не успели хлебнуть лиха от их порядков, и теперь местным обывателям кажется, что по сравнению с имперской кавалерией синие – ангелы небесные. И когда горожане, пылая справедливым гневом по поводу обесчещенных нами юных дев, пойдут на штурм института – тут мы снова увидим бравых морячков с помпончиками, гвардейцев в гетрах и, на сей раз, еще и гренадер с рогатыми шлемами, которые быстренько наведут порядок и предстанут в виде спасителей и защитников. Отличное будет зрелище!