Северный ветер - Валентина Нурисламова

вот с процессом этого превращения дело обстояло тяжко. Стоило Марине сесть за работу, как все мысли рассеивались, нужные слова терялись, а те, что ей удавалось найти, казались несуразными и неподходящими. Она часами могла сидеть перед открытым текстовым документом, в котором за это время прибавлялась всего пара новых, не нравившихся ей строк. Немного виски иногда помогало собрать мысли в кучу и выдать небольшой кусок вполне приличного текста, а иногда — не помогало. Как поймать вдохновение за хвост да и нужно ли, Марина совершенно не понимала.

Сейчас же творилось странное. Слова в ее голове сами собой складывались в предложения, а предложения в связный текст — только успевай записывать. Такое частенько бывало у нее при написании статей или репортажей, но при работе с художественным произведением случилось впервые.

Увлекшись, она не заметила, как выкипела половина воды в кастрюле — пришлось подливать. И, закинув макароны, Марина очень надеялась, что не проворонит их и не пожарит вместо того, чтобы сварить. Но в этом ей повезло.

Артем, вернувшись, так и застал ее, склонившуюся над ежедневником. Марина так увлеклась, что даже не услышала, как он зашел. На лице у него снова была маска, а в руках пакеты с покупками.

— Ты что, в магазин ездил? — удивленно спросила она, торопливо захлопнув ежедневник.

— Да, — коротко ответил Артем.

— Но как? Юра же только в обед едет в нашу сторону, — удивилась Марина.

— Немного прошелся пешком, — ответил он как ни в чем не бывало. — Тут чуть дальше есть еще маршрут. По нему ребята на свой объект выдвигаются ночью, а возвращаются рано утром. Они меня довезли до поселка. А приехал назад уже с Юрой.

Артем начал выкладывать на стол содержимое пакетов: колбаса, сыр, фрукты, овощи, мясо, несколько блоков сигарет — вполне себе приличных, не тех, что он курил обычно. Марина покусала губы, понимая, что старался он явно не для себя.

— Это же все дорого… — произнесла она, ощущая какое-то смутное чувство вины.

— Знаешь, мне тут неплохо платят, — очень просто, без лишнего хвастовства сказал он. — Тратить только не на что.

Пока Марина убирала продукты в холодильник, он достал из пакетов несколько бутылок вина.

— Не знал, какое ты любишь. Я не очень разбираюсь в винах. Попросил продавщицу помочь.

Марина тоже в винах не разбиралась. Она предпочитала крепкие напитки. Взяв в руки одну из бутылок, она задумчиво повертела ее в руках. Красное, крымское.

— Я слышала, что это вино неплохое, — пожала она плечами.

Посматривая на Марину, Артем принялся снимать маску. Ожидал, что она может захотеть его остановить? Делать этого она не собиралась, но вот задержать дыхание, прежде, чем взглянуть на его лицо, ей пришлось. Не видела всего-то с ночи, а уже успела отвыкнуть.

Стремясь скрыть свое замешательство, Марина подошла к Артему и обняла его.

— У нас сегодня намечается романтический вечер с вином, фруктами и свечами? — кокетливо поинтересовалась она, взглянув на него снизу вверх.

— А ты хочешь этого? — поинтересовался он, кончиками пальцев отведя прядь волос, упавшую ей на глаза.

— Было бы неплохо, — улыбнулась Марина.

— Будет тебе романтический вечер, — пообещал Артем. — Правда свечей у меня нет — только керосиновая лампа.

— У меня еще никогда не было романтического вечера с керосиновой лампой. Жду не дождусь, — заверила его Марина и поцеловала.

Один из дней снова выдался морозным и ясным. Марина потрепала Джо по рыжему загривку и он, довольный, унесся с громким лаем к полосе прибоя — распугивать птиц.

— Ты нравишься ему, — сообщил Артем, обняв ее за плечи.

— Может он просто не хочет, чтобы его мнение шло вразрез с мнением хозяина? — с ехидством поинтересовалась Марина.

— Ты зря отказываешь псу в собственных взглядах, — улыбнулся он, как и всегда, — немного жутковато из-за ожогов.

Марина пожала плечами. В собаках она не слишком-то разбиралась. Из питомцев у нее был только черный кот. Его еще слепым котенком она, тогда — дошкольница, нашла вместе с мамой на улице. Маркиза (так его назвали) выкормили и выходили. Он дожил с Мариной до глубокой кошачьей старости — восемнадцати лет и умер, когда она уже работала в «Комсомолке». Больше животных она не заводила: с ее рабочей нагрузкой в криминальной хронике и без того хватало забот.

Они с Артемом вышли прогуляться. Он утверждал, что смотреть в округе нечего, на километры окрест — один и тот же пейзаж: снег, сопки и море сбоку. Но Марине нравилось. Нравился этот белый, сверкающий на солнце простор, птичий гомон, сероватое небо с неспешно плывущими облаками и ветер, шедший с моря. Нравилось, как хрустел снег под ногами и как проминали его ботинки при каждом шаге. Нравилось взбираться на вершину очередной сопки и озираться по сторонам.

— Эй! — окликнул ее Артем.

Марина как-то даже не заметила, что он выпустил ее из объятий. Она обернулась, едва успев разглядеть летящий в нее снежок. Он попал в плечо, разбившись на куски и осыпав лицо прохладными крупинками. Марина быстро стряхнула варежкой снежинки с ресниц и, нагнувшись, подхватила горсть снега и даже толком не скомкав ее, запустила в Артема. Промазала. И пропустила очередной снежок, попавший уже в грудь. А Артем, между тем, лепил очередной снаряд. Решив, что не ей соревноваться с ним в меткости, Марина просто развернулась и побежала прочь.

— Ты куда? — крикнул он ей вслед.

— Ретируюсь, пока не поздно! — через плечо бросила Марина.

Она быстро спустилась с небольшого холма и помчалась вперед, намереваясь взобраться на вершину соседней сопки. Сзади послышались шаги Артема и его веселый смех. Нет, убежать от него она не надеялась, но идея с догонялками ей нравилась больше идеи со снежками.

Артем явно подыграл ей, дав фору. Марина успела не только добраться до вершины сопки (сильно при этом запыхавшись), но и начать спускаться с другой стороны, когда он настиг ее, обхватив сзади за плечи. Но он поскользнулся в последний момент и полетел вниз, потащив за собой и Марину. Она взвизгнула, однако упала на него сверху. Так и проехалась на нем, пока Артем не сумел как-то затормозиться.

Они оба громко хохотали и даже немного еще пошвырялись друг в друга снегом, почти не разнимая объятий. В итоге у Марины за шиворотом стало мокро и холодно и