Северный ветер - Валентина Нурисламова

руки с маской, чтобы снова надеть ее. А Марина опять его остановила, взявшись на сей раз за его запястья. Пару секунд она решалась. А потом подалась вперед и поцеловала его.

Артем замер. Ей показалось — даже перестал дышать. Но на поцелуй не ответил. Только на мгновение крепко прижался своими губами к ее — и отстранился.

Марина тоже отпрянула, покусывая губы и боясь поднять глаза и посмотреть на Артема.

— Мерзкий поцелуй был, да? — произнес он. И Марина услышала, как у него дрогнул голос.

— Вовсе нет, — соврала она, решительно вскинув на него спокойный взгляд (по крайней мере, она постаралась, чтобы он выглядел спокойным). — Но вот непривычный — это точно.

Артем посмотрел на нее исподлобья, явно не до конца веря услышанному.

И снова повисло молчание. Марина убрала руки с запястий Артема, но он так ничего и не сделал, даже не пошевелился. Только сидел, глядя в какую-то точку на полу.

Марина чувствовала, что начинает вскипать. Мерзким был не поцелуй — нет. Мерзкой была вся эта ситуация!

Уговаривать Артема, как ребенка, уверять его, будто ей безразлично, как он выглядит (а, как выяснилось, ей как раз было не безразлично!), — она была не готова! Да что там! Ей самой сейчас требовалось, чтобы кто-то успокоил ее, убедил ее в том, что ей действительно нужен этот человек!

— Артем, может хватит уже?! — выпалила она, сорвавшись. — Может, хватит делать вид, что тебе все равно?! Я приехала к тебе за сотни километров! К тебе, понимаешь? И ты сейчас ничего не скажешь и не сделаешь? Просто будешь вот так сидеть — и все?!

Он наконец поднял на нее глаза. Один короткий взгляд, показавшийся ей каким-то шальным, — и Артем, выпустив свою маску из рук, резко притянул Марину к себе.

Да, эти объятия были чем-то похожи на прошлые, в аэропорту. Такие же крепкие. И так же, как тогда, пальцами одной руки он зарылся в ее волосы на затылке, уложив ее голову себе на грудь. А лицом — да, наверное, лицом, Марине, несмотря ни на что, хотелось думать именно так — он уткнулся ей куда-то над ухом, чуть дальше виска.

Марина тоже обняла Артема. От него отвратительно пахло! Помесью его дешевых сигарет, алкоголя, пота и давно не стиранной одежды. Даже нос пощипывало от таких ароматов. Но, несмотря на это, в его объятиях почему-то было невыносимо приятно. Марина погладила его по спине и прижалась покрепче.

Она поняла: простое человеческое тепло — вот чего ему больше всего не хватало.

— Знаешь, зачем я приехала? — сказала она. — Я хотела понять, будет ли мне с тобой хорошо. Так вот: мне с тобой очень хорошо!

Это было не совсем правдой — в той части, которая касалась цели приезда, с ней Марина до сих пор еще не определилась. Но она решила, что Артему сейчас нужно услышать это. Она не ошиблась.

— Мариша… — выдохнул он. И поцеловал ее в висок, а затем ниже — под самой мочкой уха, и еще ниже — в шею, рядом с ключицей.

Марина не смогла дышать — до того приятно и щекотно это было!

Она подняла голову и нашла своими губами его губы. Теперь он ответил на поцелуй. Вышло действительно как-то непривычно. То ли дело было в ожогах, то ли Артем был не мастер целоваться. Марине потребовалось некоторое время, чтобы вынудить его использовать не только губы, но и язык. Зато потом они как-то разом вошли во вкус: и Марина, закрывшая глаза и отдавшаяся своим ощущениям, и Артем, растерявший в итоге свою неуклюжесть.

Он затащил ее к себе на колени (маска, соскользнув, упала на пол). Она обвила его поясницу ногами, положила руки на плечи, поглаживая пальцами затылок и шею. Теперь их глаза были почти на одном уровне, невзирая на разницу в росте.

Он залез руками ей под майку и принялся гладить спину. А потом вдруг остановился и, оторвавшись от ее губ, посмотрел на нее и сказал:

— Марина, если бы я не был так пьян, я бы никогда…

— Тогда хорошо, что ты пьян, — прошептала она, не дав ему договорить, и снова поцеловала. А потом добавила: — И сними уже свои перчатки, мне приятнее, когда ко мне прикасаются голыми руками.

— Ладно, — согласился он. Как и всегда соглашался, если она о чем-то просила.

Правая рука у него была обожжена больше, как и правая сторона лица. Марина успела отметить это прежде, чем он снова потянулся своими губами к ее. Она улыбнулась его проклюнувшейся наконец смелости, расстегнула молнию на его толстовке и стянула ее сначала с плеч, а потом и с рук.

Артем снова запустил одну ладонь ей под майку, а другой осторожно оттянул ворот и поцеловал ее в плечо. Хоть он и говорил, что пьян, но вел себя достаточно скромно — даже не пытался коснуться груди, деликатно обходя ее прикосновениями, хотя условия располагали к обратному: Марина не надевала лифчик после водных процедур. Она не могла понять: его нерешительность ее больше злит или, наоборот, пробуждает странные нежные чувства.

Марина снова сама сделала следующий шаг: поймав его губы и отвлекая поцелуями, она подлезла руками под низ его водолазки. Почему-то она знала, что Артем воспримет это не слишком хорошо. Так и оказалось: он явно напрягся, ощутив ее прикосновения на собственном теле. И почувствовав рубцы от ожогов под пальцами, Марина поняла, почему.

Она прошлась ладонями по его животу, затем — к бокам, оттуда дальше — к пояснице, и вверх по спине вдоль позвоночника, думая не о его ожогах, а о крепких мышцах, ощущавшихся под руками — и это ее заводило! Артем тоже не остался безразличен: зажмурившись, он с силой втянул воздух, скомкал одной рукой майку на ее плече, а другой за талию ближе притянул Марину к себе.

Вскоре она сняла с него и водолазку. Ее предположения о том, что огонь опалил его больше справа, оказались верны. Справа и сверху, если быть точнее. Голова и плечи пострадали сильнее всего. Правая рука и правый бок тоже были в глубоких рубцах, но к низу живота их становилось меньше, а слева и вовсе имелись немалые участки здоровой кожи.

Артем напряженным взглядом следил за тем, как она рассматривала его тело. Хотя Марина не вполне понимала, из-за чего он теперь так волновался: после того, как