Этичный капиталист. Бизнес должен лучше служить обществу - Джулиан Ричер

вспыхивали забастовки, и ни владельцы компаний, ни профсоюзы не желали идти на уступки. Качество публичных услуг резко снизилось. В конце концов лейбористскому правительству во главе с премьер-министром Джеймсом Каллаганом пришлось пойти на немыслимое унижение и обратиться за кредитом в Международный валютный фонд. В экономике явно что-то разладилось.

Сегодня не все помнят, что некоторые частные предприятия перешли под контроль государства из-за того, что либо не могли обеспечить надлежащее качество услуг, либо испытывали серьезные финансовые трудности. Здесь стоит вспомнить автопроизводителя British Leyland, частично национализированного в 1975 году. Критики национализации приводят эту историю в качестве негативного примера передачи бизнеса в государственную собственность. В самом деле, под управлением государства в British Leyland снизилась производительность, ухудшилось взаимодействие с партнерами и упало качество выпускаемых автомобилей. Германия славится такими компаниями, как BMW и Mercedes-Benz, а в Великобритании, отмечали критики национализации, есть только Morris Marina. Ну а те, кому нужны еще более убийственные аргументы против государственного участия в автопроме, пусть посмотрят на Восточную Европу с ее «ладами» и «трабантами». Вывод? Если хотите иметь типовой продукт невысокого качества, госсектор вам поможет. Но если ваша цель – эффективность, разумное соотношение цены и качества, постоянные инновации и совершенствование, лучше довериться частному бизнесу.

Сегодня страны, которые можно отнести к капиталистическим, по-разному решают вопрос о том, чем должно управлять государство, а чем – частные предприниматели. Во Франции существует давняя традиция государственного вмешательства в бизнес, уходящая корнями в XVII век, но степень этого вмешательства постоянно корректируется. В США контроль со стороны центрального правительства, как правило, воспринимается с настороженностью (но там нет и общенациональной системы здравоохранения). Великобритания прошла путь от сравнительно высокого уровня государственного контроля, характерного для первых десятилетий после Второй мировой войны, до более широкого присутствия частных предприятий в таких сферах, как коммунальное хозяйство и инфраструктура, в наши дни. Каждая страна устанавливает здесь свои границы, хотя существуют отрасли, которыми, по общему мнению, может и должно управлять государство, и отрасли, которые предпочтительнее отдать частному бизнесу.

Где же должна проходить черта? Всегда ли вмешательство государства оборачивается низкой эффективностью и неадекватным соотношением цены и качества? Всегда ли свободное предпринимательство обеспечивает наилучшее управление – наиболее разумное и способствующее развитию инноваций? Иными словами, всегда ли максимально широкое привлечение частного бизнеса к оказанию публичных услуг гарантирует на выходе BMW, а не «трабант»?

Проверить гипотезу на практике помогает, как ни странно, анализ состояния тюрем.

В прошлом британские исправительные учреждения были небольшими и, как правило, финансировались на местном уровне. Положение изменилось в XIX веке, когда тюремное заключение стало более распространенной формой наказания и затраты на управление тюрьмами и поддержание их в надлежащем состоянии выросли. Строительством и эксплуатацией сети пенитенциарных учреждений стали заниматься центральные власти. Помимо чисто практических причин, для этого имелись и теоретические основания. В обществе сложилось мнение: поскольку отправление правосудия – одна из главных функций государственной власти, государство должно взять под контроль и применение наказаний.

Однако в последние годы к управлению британскими тюрьмами подключился частный бизнес. Во многом это было продиктовано идеологическими соображениями: за изменения выступают и сторонники приватизации в целом, и те политики, которые понимают, что уровень благоустройства тюрем почти не влияет на настроения избирателей. Их приветствуют и частные предприниматели, увидевшие перспективную нишу. Но вместе с тем это и вполне практичное решение реальной проблемы. Сегодня за решетку отправляется больше людей, чем когда-либо прежде. С 1980 года тюремное население Великобритании удвоилось и сегодня превышает 85 тысяч человек (доля заключенных в Великобритании – одна из самых высоких в Европе). Хуже того: государство никак не может угнаться за спросом. По данным Фонда тюремной реформы, за прошедшие 30 лет в тюрьмах было создано 32 тысячи дополнительных мест, но число заключенных выросло на 40 тысяч человек. Большинство из них отбывают небольшие сроки за преступления, не связанные с насилием, но факт остается фактом: система не справляется с наплывом заключенных. Отсюда и решение обратиться за помощью к частному сектору.

Первые частные тюрьмы появились в 1990-е годы, и сегодня в Англии и Уэльсе действует 14 таких исправительных учреждений. По контрактам с государством ими управляют три компании – Serco, G4S и Sodexo, которые оказывают и другие публичные услуги. В одних случаях частный подрядчик приходит в уже существующую тюрьму, в других – строит новую.

Результатом стало катастрофическое ухудшение ситуации. Зафиксированы вопиющие случаи недобросовестного управления частными тюрьмами. В 2013 году разразился финансовый скандал: выяснилось, что G4S и Serco выставляли Министерству юстиции фальшивые счета на несколько миллионов фунтов, например за электронные браслеты для слежки за заключенными, которым они не требовались (в ряде случаев в список попали те, кого уже не было в живых). Насколько все плохо, мы узнали в 2017 году из программы «Панорама» на BBC, где рассказывалось об ужасах, творящихся в мужской тюрьме «Нортамберленд». Этой тюрьмой управляло дочернее предприятие Sodexo – компания Sodexo Justice Services. Там закоренелые преступники сосредоточили в своих руках больше власти, чем персонал тюрьмы. «Я очень быстро понял, что в этой тюрьме, по сути, заправляют заключенные, – рассказал корреспондент «Панорамы» Джо Фентон, который вел съемку под видом надзирателя. – Я видел пьяных заключенных и заключенных под наркотой… Моя смена длилась десять часов, и все это время я только и делал, что выслушивал от них всевозможные требования и претензии». По его словам, персонал с ситуацией не справляется. В тюрьму контрабандой поставлялись наркотики, в том числе так называемые спайсы – сильнодействующие синтетические вещества. По меньшей мере трем работникам тюрьмы, случайно вдохнувшим дым от спайсов, потребовалась медицинская помощь. «Мы планируем сделать из этой тюрьмы учреждение, в котором заключенные смогут полноценно трудиться, что повысит их шансы найти работу после освобождения», – заявляли в 2013 году в Sodexo. «Люди попадают в тюрьму не без причины, но тюрьма должна быть местом не только наказания, но и социальной реабилитации. Здесь я не наблюдал ни того ни другого», – подводя итог своим наблюдениям, сказал Фентон.

Чуть позднее в том же 2017 году информация, которой поделилась «Панорама», получила подтверждение со стороны Инспектората тюрем. Инспекторы обнаружили, что по сравнению с результатами предыдущей проверки, проходившей в 2014 году, уровень насилия в «Нортамберленде» вырос более чем вдвое; 58 % заключенных (значительно больше, чем в других пенитенциарных учреждениях) заявили, что не чувствуют себя в безопасности. И наконец, 21 % заключенных признались, что пристрастились к наркотикам уже после того, как попали за решетку.

Я не пытаюсь утверждать, что в государственных тюрьмах нет подобных проблем. Британская пенитенциарная система давно