Две стороны луны - Жаклин Митчард

Утром в понедельник, несмотря на весь вылитый на голову шампунь, Мэллори так и не смогла избавиться от блестящего конфетти в волосах. Расчесывая волосы перед школой, она вспоминала, как ровно в десять тридцать вечера невидимые руки обрушили душ из золотистых звездочек с деревьев у дома Нили, тем самым давая сигнал всем, включая несколько парочек, страстно обнимающихся в саду камней (Ким и Дейн среди них тоже были), что пришло время собираться домой.

Вечеринка не произвела на Мэлли особого впечатления. Впрочем, долгий вечер общения с Нили в окружении ее особняка убедил Мэллори в том, что скотч прилепили на подошвы ее маленькие проворные ручки. Несмотря на всю свою любовь к «Главному госпиталю», Нили оказалась испорченной маленькой соплячкой. Она готова выложиться, но внести немного шика в бедную, захолустную жизнь Риджлайна. Девочка, кажется, считает, что одно из двух мест в сборной команде у нее уже в кармане. Нили самоувереннее, чем ее старшая сестра, пусть даже Мерри старше Мэллори всего лишь на две минуты. Вполне возможно, что Нили задумала и осуществит какую-нибудь каверзу и на следующих отборочных выступлениях, которые назначены на сегодня. В своем видении Мерри рассмотрела унизанные кольцами пальцы. Кто же ходит по школе с колечками? Записка заставит тренера Эверсон действовать. Она соберет девочек и начнет расследование. Взрослые легко умеют раскалывать подростков. Признание. Временное недопущение к занятиям. Исключение. Спад внутреннего напряжения. Все закончится в лучшем виде. Нили отправят учиться в католическую школу, одну из тех, что рекламируют себя как способные «дать своим ученицам больше, чем обычные частные средние школы». В такие заведения обычно направляют на перевоспитание мелких богатых правонарушительниц. Это ей пойдет на пользу… Маленькая овечка… Мерри все же пообещала подложить записку, хотя сестра по-прежнему беспокоилась насчет скрытых камер видеонаблюдения и отпечатков ее пальцев на бумаге. В приподнятом настроении Мэллори неспешно бежала вверх по ведущей к хребту тропинке, размышляя над тем, не крадется ли в кустах белесая тень той, кто ее охраняет. Купер улетел обратно в Бостон, но у Мэллори сложилось стойкое убеждение, что она сможет защитить Эден от нее самой. Она и Купер, объединив силы, помогут Эден изменить предначертанную ей свыше судьбу. Она и Эден, объединив силы, найдут способ вырваться из строгих ограничений, налагаемых этой судьбой. Подруга заживет обычной жизнью обычной девушки. По крайней мере одной из них удастся вырваться… Мэллори решила, что в лепешку разобьется, а поможет Эден.

Она побежала чуть быстрее.

Мередит уютно дремала, завернувшись в стеганое одеяло. Утро выдалось прохладным, а перед показательными выступлениями надо отоспаться. Сегодня все решится, но она даже не волновалась. Нет никакого резона вставать рано. Кровать Мерри была повернута к двери так, что она могла видеть одежду, которую разложила еще с вечера. Можно будет выбирать, даже не вставая с постели. Мередит собиралась понежиться под теплым одеялом еще с полчаса, но вместо этого приподнялась на кровати и так сильно ударилась головой, что перед глазами все поплыло. Она прикоснулась ко лбу. Крови не было. Что произошло? Мередит посмотрела на скомканное одеяло. Видимо, во сне она легла так, что головой практически упиралась в изножье кровати. Мерри вспомнила, что так они укладывались в постели сестры, когда были маленькими. Но такое не случалось уже много лет.

С чего вдруг она сделала это? А потом Мередит услышала голоса, долетающие снизу, с первого этажа. Вот, оказывается, что ее разбудило. Голоса были ей хорошо знакомы. Родители ссорились, причем не предпринимали ни малейшей попытки говорить потише. Интересно, хотя у нее мурашки поползли по спине… Бедная ее голова! Во время первого показательного выступления в школе она выглядела как пациентка, сбежавшая из пылающей больничной палаты, а теперь у нее на голове шишка величиной с детский кулачок. Просто замечательно! Как же ей не везет в жизни! — Ты пугаешь их своим поведением! — кричал снизу Тим. Голос отца был настолько грубым, что девочка едва его узнала. В семействе Бриннов, несмотря на постоянный незлобивый сарказм и частые случаи взаимных пререканий, до настоящих ссор обычно не доходило. И это составляло предмет всеобщей гордости. Когда кто-нибудь выходил из себя, ему полагалось выйти из дома и гулять до тех пор, пока нервы не успокоятся. Но в этот раз, по-видимому, никто не собирался идти на прогулку. — Ты ведешь себя странно, Кэмпбелл! Пора им все объяснить. — Нет, Тим! Ты и сам знаешь, что они возненавидят меня за это, — не соглашалась мама. — Следовало подумать об этом раньше, в июле, кода ты принимала решение! — Это я-то принимала решение? А ты что, в сторонке стоял? Или забыл? — завелась Кэмпбелл. — Я думала, что мы оба пошли на это добровольно… тогда… в «лагере». — Я не думал, что из-за этого ты впоследствии будешь жаловаться, ныть и смотреть на всех волком. Я думал, ты этого хочешь. — Извини, Тим, нести чушь в твоем обществе, конечно, приятно, но я должна ехать спасать человеческие жизни. — А мы, значит, жалкие торгаши, которые только мешают людям благородной профессии?! Чуть спустившись по лестнице, Мередит увидела Тима и Кэмпбелл, которые стояли в кухне напротив друг друга. Отец смотрел на маму с таким видом, словно собирался ударить ее по лицу, а мама, злая как терьер, не собиралась сдавать своих позиций. Повернувшись, Тим заметил дочь. Мерри улыбнулась. — Я ударилась головой, — сказала она. — Ударилась? — переспросила Кэмпбелл. — Как ты умудрилась? — Об потолок. Во сне я перевернулась на кровати головой к окну. — Так ты делала в детстве, — сказал Тим, обнимая дочь, но девочка словно окаменела в его руках. — Слушай, дорогуша, я понимаю, что ты слышала, как мы с мамой… — Ничего не хочу знать! — пытаясь высвободиться из объятий отца, заявила Мередит. — Я не хочу знать то, что меня не касается! — Ну… Мы просто немного разнервничались, — сказала Кэмпбелл. — Ничего страшного. — Вы разводитесь? — Нет, не разводимся! — опешил Тим. — Ну… Вы так увлеклись ссорой, что даже не услышали, как я кричу сверху. Я так сильно ударилась, что едва не потеряла сознание, — сказала Мерри. — Теперь у меня будет огромная шишка на голове! — Думаю, тот тональный крем поможет, — прикладывая пакетик со льдом ко лбу дочери, сказала Кэмпбелл. — Да. — Синяк он, во всяком случае, замажет. Никто его во время выступления не заметит. Голова не кружится? Может, у тебя сотрясение мозга? — Мама! — взмолилась Мерри. — Ладно. Прими ибупрофен, — сказала Кэмпбелл дочери. — А пока подержи на голове лед. — Хорошо. Мередит медленно вернулась к себе в комнату, и почти сразу же Мэллори, ворвавшись через входную дверь дома, заскакала через две ступеньки наверх. В дверном проеме она остановилась. — В чем дело? А я-то думала, что ты сейчас мучаешься выбором между четырьмя формами для выступления! — Мама и папа сильно поссорились. — Мерри! Что у тебя на голове? Они что, ударили тебя? — Нет, это я сама. — Да так? — Я во сне развернулась головой к окну. — Как в детстве? — Да. — Странно. — Но это не из-за сна… Думаю, я во сне слышала, как они ругаются. — Бедненькая Мерри! У тебя на голове шишка величиной с яйцо. — Премного благодарю за сочувствие! — Но это все объясняет. У тебя просто небольшое сотрясение мозга. Мама и папа никогда не разведутся. — Ты не слышала, как они ругались! — перешла на крик Мерри. — Они не из тех родителей, которые могут развестись. Послушай, разомнись немного, разогрейся. И давай поговорим о чем-нибудь другом. — Ты не слышишь меня! — Да ты что, с ума сошла? — завелась Мэллори. — Нет, не хочу ничего слушать. Ты окончательно спятила. Наши родители не собираются разводиться! — Откуда ты знаешь? Ты никогда ничего не замечаешь. Ты даже понятия не имела, что Дэвид Джеллико — убийца! — А мне кажется, что как раз наоборот: это ты собиралась выйти за него замуж, — съязвила Мэллори, но тут же добавила: — Мерри, успокойся. Теперь у нас мама — босс, папа тоже. Ей эта административная работа, мягко говоря, не по душе. Было бы лучше, если бы мама вернулась на прежнюю работу… Я точно не знаю, что происходит. Может, мама заболела. То у нее хорошее настроение, а то она выходит из себя просто на пустом месте. Вечером она орет на нас, требуя поднять с ковра бумажку, а на следующий день как ни в чем не бывало проходит мимо неубранных постелей. Может, папа проиграл уйму денег? Мерри фыркнула. — Папа и проиграл? Ну, у тебя явно начинается бред. Папа и доллар не потратит на билетик национальной лотереи, даже если на кону сто семьдесят девять миллионов. Снизу послышался звук клаксона автомобиля Дрю. — Я не успела наложить макияж! — воскликнула Мерри. — Не говоря уже о том, чтобы одеться, — хмыкнула Мэллори. — Я, кстати, не успела принять душ… Ладно, обойдусь. Все равно второй урок физкультура. — Приоткрыв окно, она крикнула: — Дрю, поезжай сам! Нас чуть позже папа подвезет! Маленькая принцесса еще не успела нанести достаточно косметики на свое личико, а сегодня отборочные выступления! Спустя четверть часа, когда Мэллори, на скорую руку приняв душ, вернулась в их общую спальню, сестра уже наложила на лицо маскирующий макияж. Из-за утренних неприятностей Мередит настолько разнервничалась, что, несмотря на предстоящее выступление, натянула первую попавшуюся белую блузку. Когда сестры спустились вниз, Тим Бринн уже застегивал ветровку. — Подвези нас, — попросила Мэллори. — Что? — сделал вид, что не расслышал, отец. — Подвези нас до школы, — сказала Мерри. — С утра все не заладилось. Дрю пришлось уехать без нас. — Подвези нас, пожалуйста, — принялся воспитывать дочерей Тим Бринн. — Да, конечно… пожалуйста, — сказала Мэллори. — И большое спасибо, что проинформировали нас о предстоящем разводе. Правда, сестра чуть голову себе не разбила, но это ничего! Отец уставился на дочерей. Сначала он решил, что его просто разыгрывают. — Она сама ударилась. — Не надо так необдуманно строить! — Мэллори, большинство людей не вертятся во сне на кровати. — Большинство людей, сколько ни бьются головой, не рискуют коэффициентом своего умственного развития. Наша спальня не больше туалета в Дептфорде. Мы едва там помещаемся. — С меня довольно, юная леди! — Чудненько! — взглянув на отца, сказала Мэллори. — Ладно. Извини. Я была не права. — Извинения приняты. Мэлли! Мередит! Мы с вашей мамой и прежде ссорились, и вы этого даже не замечали. Все родители порой ссорятся. Ладно, давайте лезьте в машину, поговорим по дороге. Конечно, в отличие от Кэмпбелл, я ничьи жизни не спасаю, но и без того у меня дел выше крыши. Бизнес, знаете ли… Опаздывать мне никак нельзя. Уже сидя в машине, Мэллори спросила: — Что происходит, папа? Тим подумал, что, похоже, без гормональных сюрпризов, о которых любит поговорить Кэмпбелл, не обошлось. Или девочки, как он и предупреждал жену, почувствовали назревающие в их жизни перемены. — Ваша мама в последнее время не совсем нормально питается, — признался Тим Бринн. — Из-за этого она чувствует себя не очень хорошо… быстро устает… — Не совсем нормально питается? А мне кажется, что она вообще почти ничего не ест, — сказала Мэлли и «громко» подумала, обращаясь на этот раз к сестре: «Пари держу, что у мамы язва желудка». Мередит согласно кивнула. — Она ничего, кроме всякой дряни вроде салатов под мясным соусом, не ест да еще чаи и молочные коктейли пьет. Ты, папа, что-то недоговариваешь, а у меня такое чувство, что у мамы язва желудка, но ты молчишь. — У нее всего лишь маленькое недомогание, — почему-то развеселившись, сказал Тим. — Уже несколько месяцев? Никакая простуда так долго не лечится, папа, — сказала Мередит. «А ему и дела нет», — подумала Мэлли. Слава богу, это не у него. Каждый раз, когда у отца случался кашель, Тим Бринн лечил его так, словно это было белокровие. — Папа, ты бы нам сказал, если бы мама серьезно заболела? — спросила Мэлли. — Нам потрясения не нужны. — Конечно. Послушайте, все нормально. Не волнуйся, Мэлли. Мерри, извини, что мы ссорились при тебе, но, если честно, не стоило тебе подслушивать. Тим Бринн нагнулся и поцеловал каждую из дочерей. — Удачно выступить, Мерри! Кстати, вчера вечером звонила Ким. Я оставил тебе записку под дверью. — Извини, папа, я ее не заметила. Утром я чуть сознание не потеряла, так ударилась.