Легионы - вперёд! - Квестор

— Во имя Господа! — Феликс, до сих пор не принимавший участия в схватке, сцепился сразу с двумя.

Меч так и сверкал в его руке, а плащом святой отец орудовал не хуже, чем ретиарий сетью. В один миг он прикончил первого противника и оглушил другого ударив эфесом в челюсть. И тут что-то пронеслось мимо Фульциния, едва не сбив его с ног. Да это же Молния! «Неужто девчонка? Вот дура!»

За воротами кто-то взвизгнул, явно попав под копыта.

— За ней! — орал предводитель бургундов. — Брать живой! Только живой!

Но что происходило там, разбирать было некогда. После небольшой заминки, варвары ворвались в ворота. Баррикаду разметали, со стен во двор прыгали все новые враги. Маленький дворик обители заполнялся солдатами.

Фульциний увидел, как распахнулась дверь башни. На крыльце появилась Зенобия.

— Сюда! — крикнула она, махая рукой.

«Хорошая мысль!». Не сговариваясь, все четверо кинулись через двор. Страшно орали варвары, лязгала сталь. В суматохе каждый пробивался сам и, взбежав на крыльцо, Марк обернулся. Пинком скинул особо проворного варвара. Святой отец был уже здесь, отдуваясь, он привалился к стене, плащ свой где-то уже потерял. Галл, отбиваясь сразу от четырех противников, медленно поднимался по ступеням.

— Хватайся, во имя Господа!

Не медля, вдвоем с Феликсом они подхватили тяжелую каменную скамью и, эхнув, швырнули вниз. Враги кубарем покатились по лестнице. Подхватив Галла, Марк втащил его внутрь. Дверь тотчас же захлопнулась, Феликс поспешил наложить тяжелый засов.

— Проныра…

— Остался там, Марк, — Галл закашлялся и привалился к стене, лицо его побледнело. — Не смог пробиться. И я… ухожу тоже… в Элизиум… Луг… примет меня…

Фульциний с ужасом увидел, как Галл сполз вниз по стене, за ним тянулась кровавая полоса. Перепуганные сестры толпились у лестницы, ведущей на второй этаж. Зенобия прикрикнула на них и, подхватив Галла, они понесли его вверх. Фульциний не вмешивался. Какая разница? Скоро они все последуют за Галлом. В дверь уже вовсю колотили чем-то тяжелым. Наверное, той самой скамейкой. Толстые доски трещали, но пока выдерживали.

Судя по причитаниям и плачу, все население обители укрылось на верхних этажах. Внизу остались только они со жрецом.

— Не ранен? — спросил Марк, подхватив со стола кувшин. Вода. Жаль, лучше бы вино.

— Бог миловал, — Феликс взял протянутый кувшин и сделал несколько быстрых глотков.

— Однако, не завалить ли нам дверь? Вон то ложе…

— Хочешь еще немного пожить? Ну, давай.

Вдвоем они потащили тяжелое ложе к двери.

— Одно только и есть тут хорошее, — кряхтел Феликс, — не придется накладывать на себя… суровую епитимью… во искупление грехов.

— Да ты шутник, жрец! Я-то думал…

Бах! Дверь подскочила от очередного удара. Ее тут же подперли ложем, и оба навалились на него, готовясь к следующему.

— Я думал, ты скорее хочешь увидеться со своим богом!

— Эхей! — заорали снаружи.

От нового удара ложе рухнуло на пол, а дверь треснула и повисла на петлях. Нового удара она выдержать не могла.

— Господь сам решает, когда забирать к себе своих чад, — спокойно ответил Феликс, вынимая меч. — Отец наш на небесах, да славится имя Твое…

Марк встал рядом с ним, слушая как жрец читает молитву.

— … да придет царство Твое…

«Ну, бейте уже! Чего ждете, сволочи?!»

— …да будет воля Твоя на небесах и на земле…

Новых ударов не было. Марк не выдержал и начал ругаться вслух. Время шло.

— Тихо! — Феликс внезапно оборвал свою молитву и приложил палец к губам. Фульциний прислушался.

За дверью слышались крики и звон оружия, хрипели кони, кто-то отдавал команды.

— Дерутся, похоже. Но с кем?

Феликс вытер обильно струившийся по лицу пот.

— Римская кавалерия. Ну, маловер, видишь силу молитвы Господу?

— Нет. Это не наши. Слишком рано.

— А кто же тогда? Ты просто боишься поверить в чудесное наше спасение!

— Подождем еще.

Схватка продолжалась не больше минуты, затем все смолкло. На лестнице послышались шаги, кто-то подошел к двери и стукнул в нее кулаком.

— Эй, римляне! Выходите. Вы свободны. И спасибо не забудьте сказать! Фульциний шумно выдохнул. Спасены? Но кем?

Левая рука внезапно налилась тяжестью. Он непроизвольно коснулся ее — туника под латами пропиталась кровью. «Задели все-таки! Надо же, и не заметил когда…». Мысли путались, он пошатнулся, но Феликс успел подхватить за плечи.

— Да ты ранен!

— Ну что там? — весело прокричали из-за двери. — Откроете или как? От счастья, что ль, померли?

— Сейчас, сейчас, — пробормотал жрец, усаживая Фульциния на пол. — А епитимьи-то все ж не избежать… Эх, слава тебе, Господи!

— Повезло вам, что мы тут проезжали. И то сказать, всю ночь гнали, коней не жалели. Клянусь Девой Марией, эти свиньи порезали бы вас на куски!

Рослый варвар в кольчуге, едва не лопавшейся на широкой груди, расхаживал по двору. Меч в простых кожаных ножнах при каждом шаге бил его по бедру, а длинный плащ развевался за спиной будто крылья. Звали его Ала, и был он не последним человеком в армии Рицимера, теперь же служил какому-то Одоакру и будто бы направлялся к Крассу в качестве посла. Это было странно. Рицимер был врагом, значит и этот Ала — враг. Но вот он спас их от верной смерти, его отряд перебил бургундов, самих же их пальцем не тронули и, более того, собираются отвезти в римский лагерь.

Фульциний бросил пытаться понять, что происходит и, прислонившись к стене, закрыл глаза. Он сидел на памятной скамье, латы и шлем с него сняли заботливые монахини. Рану залили какой-то дрянью и перевязали. Судя по всему, чей-то клинок распорол ему плечо, но, по словам Зенобии, рана была не опасна. Спасибо и на том, хотя болит страшно. Меч лежал у него не коленях. Пустая предосторожность! Захоти варвары разделаться с ними — давно бы это сделали. Значит, не хотят. Значит, чего-то им надо.

— Я так понимаю, мерзавцев тут было больше, — говорил между тем Ала. — Но половина отряда погналась за какой-то девчонкой. Если б не это, несдобровать вам. У меня-то всего с десяток солдат. Потому и повторяю — шевелитесь! Или хотите опять тут осаду выдерживать? Они и вернуться могут.

— Что же мы можем сделать? — ответил Феликс. — Мы готовы отправиться в любой момент, как только твои люди починят телегу. Здесь раненые, женщины с детьми… Их на лошадей не посадишь.

Фульциний услышал, что варвар остановился возле него и с трудом приоткрыл глаза.

— Вижу тебе не до разговоров. Оно и понятно. А только хочу сказать, что ты настоящий боец. И люди твои тоже. Сколько вы их изрубили! Фульциний, говоришь, твое имя? Я запомню тебя. Ха! Волки думали, что обложили овечек, а овечки-то, глядь, сами волками обратились!

Он расхохотался. Фульциний выдавил улыбку и кивнул головой. Восторги варвара были последним, что ему сейчас требовалось.

У колодца завозился пленный бургунд. Фульциний давно заметил его. Предводитель налетчиков сидел, глядя в землю, и до сих пор не произнес ни слова. Досталось ему крепко. Правая рука болталась плетью, лицо покрывала страшная маска запекшейся крови и грязи. Словно очнувшись от сна, варвар приподнялся и, опираясь спиной о стенку колодца, поднялся на ноги. Никто ему не мешал. Он стоял покачиваясь, но держался.

— Ты грязный выродок, Ала, — сказал он и плюнул в сторону германца. — Подлый изменник. Таким как ты нет места на этой земле.

— Изменник, говоришь? — Ала не спеша подошел к нему, остановившись в двух шагах. — И кому это я изменил?

— Как кому? Вождю Гундобаду. Ты снюхался с римлянами, тварь. Ты и эта скотина Одоакр. Я всегда говорил…

— Не погань мое имя своим вонючим ртом! И не бросайся словами, за которыми ничего не стоит. Что-то не помню, чтобы я присягал Гундобаду. Моим вождем был Рицимер. Теперь его нет, и я служу Одоакру. А твоего сосунка Гундобада знать не знаю. Так какой же я изменник? Кого я предал, ты, свиристелка?

Пленник молчал, только глаза с ненавистью смотрели на Алу.

— Нечего сказать? Тогда скажу я. Никто не смеет обвинять Алу в измене! За свои слова воину следует отвечать. И ты ответишь. Сейчас.

Фульциний не успел увидеть, когда Ала выхватил меч, но уже в следующий миг голова бургунда отлетела к воротам, а тело рухнуло наземь. Истошно завизжал кто-то из женщин. Фульциний закрыл глаза. Ему было все равно.

— А мне плевать, кто ты такой! Здесь я приказываю. Как я сказал, так и будет. Ты и твои люди сдадите оружие или мы поговорим по-другому!

Резкий крик вырвал Фульциния из забытия. Боль тотчас же вернулась. Он зашипел и выпрямился на скамье. Надо же, заснул. Сколько же времени прошло?

Двор был полон людей. Повсюду сновали солдаты в римских доспехах и шлемах, над тихой обителью висел гул голосов, за стеной ржали и фыркали кони.