Туринская плащаница - Этьен Кассе

—    Да разве на свадьбе в Кане в кругу своих друзей Иисус сидел с постным лицом?— спро­сил Жан-Пьер.— Иисус был удивительный че­ловек. Он был сравним со всем миром людским одновременно. Был добр, нежен...

Монах поднялся из-за стола:

—    Жан-Пьер де Вуази, твой образ мыслей опасен! Ты сам опасен!

—    Опасен?— удивился Жан-Пьер.

—    Меня ужасает мысль, что ты повезешь иудейскую ересь на родину, еще не оправив­шуюся от ереси катаров!

—    Я постараюсь рассказать людям о том, что думаю о Христе,— спокойно промолвил де Вуази.

—    Наверное, твой иудейский дружок тебе поможет в этом?

—    Да,— твердо произнес рыцарь.— Я наде­юсь, что мой друг Натанаэлъ приеоет ко мне во Францию.

—    Барон де Вуази!— францисканец пере­шел на крик.— Злой дух в тебя вселился! Твои слова — елей для Сатаны!

Вуази ушел, не дожидаясь благословения мо­наха.

Глава пятая. Версии, или Кто тот Человек с плащаницы

Классифицировать как «судебное убийство»

Ученые и судмедэксперты долго изучали изображение на плащанице. Судебный эксперт Бэклин пишет, что «каждая рана была нанесена самым настоящим образом и соответствует то­му типу орудия, которым ее наносили. Каждая рана кровоточила так, как это обычно бывает при таком ранении». Удивительно неподдельное мужество ученых. На это страшно смотреть, по всему телу нане­сены травматические повреждения. Жестокое бичевание, которому подвергся человек, завер­нутый в плащаницу, оценивается примерно в 60-120 ударов плетью с двумя или тремя хво­стами, в концы которых были вделаны металли­ческий гвоздь, гирька или шарик. 98 отпечат­ков таких ран запечатлелось на плащанице!

Вспомните текст Евангелия от Иоанна (19:1-5): «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову, и одели его в баг­ряницу, и говорили: радуйся, Царь Иудейский! И били Его по ланитам». Терновый венец и в самом деле остался страшной памяткой на изображении с плащаницы. На обоих коленях имеются ушибы, а на ле­вой коленной чашечке порез от повторных па­дений в то время, когда истязуемого уже вели на Голгофу.

Распятие... Что же рассказывает нам о нем Туринская плащаница? На левой руке рана и большой сгусток крови. Оба запястья тем­ные, так как обильно окрашены кровью из сквозных ран. Рана от гвоздя — квадратная, размером 8 мм2. Гвоздь был вбит не посереди­не ладони, как принято изображать в иконо­графии Христа, но выше, в центре запястья, между костей.

Французский хирург Барбе, проводивший опыты с ампутированными руками, доказал, что гвоздь, вбитый между костями запястья, позволяет длительное время удерживать на кре­сте вес тела. Если же пробить ладонь, как это изображалось на иконах, гвоздь разорвет ее, и тело неминуемо упадет. Кроме того, при про­бивании запястья гвоздь задевает срединный нерв руки и большой палец самопроизвольно подгибается под ладонь. На изображении с пла­щаницы так оно и есть. Большой палец прижат к ладони. На плащанице ясно видно различие между пятнами крови, вытекшей из ран еще живого человека, и кровью из бока, вытекшей из те­ла после кончины, а также из ног при снятии с креста и выдергивании гвоздей. По поводу удара, нанесенного копьем, все авторитетные ученые согласны с тем, что рана была сделана уже после смерти, поскольку вытекло небольшое количество вязкой свертывающейся крови и произошло разделение сгустков крови и сук­ровицы. Кровь стекала вниз без разбрызгива­ния (как она истекала бы из артерии живого человека), что говорит о том, что рана была нанесена уже после смерти.

Плащаница очень четко рассказывает судеб­ным медикам о мучительной медленной смер­ти через распятие, когда жертва должна опи­раться на пробитые ноги и приподниматься, чтобы сделать каждый вздох. Судебные кри­миналисты, изучавшие плащаницу, выдвинули два варианта смерти на кресте: удушье из-за судороги мышц и остановка сердца из-за рез­кого снижения кровяного давления.

Барбе называет подобный способ умерщвле­ния судебным убийством. Туринская плащани­ца оказалась намного подробнее отчета Понтия Пилата императору Тиберию.

Версия 1. Кто  он?

Одна из гипотез о человеке с плащаницы при­надлежит Кристоферу Найту и Роберту Ломасу Впервые эта гипотеза была изложена в книге «Ключ Хирама», а затем в труде «Второй Мессия». Найт и Ломас утверждают, что изображение на плащанице представляет собой не лик Иисуса, а портрет Жака де Моле, последнего великого ма­гистра ордена тамплиеров. Жак де Моле провел семь долгих лет в заключении и принял мученическую смерть в огне инквизиции в 1314 году. Найт и Ломас считают, что во время допроса ин­квизиторы подвергли великого магистра тем же пыткам и мучениям, какие в свое время перенес Иисус Христос, вплоть до распятия. Когда вели­кий магистр после перенесенных пыток оказался жив, его завернули в саван или плащаницу, и на ткани отпечаталось его изображение. После пыток распятием де Моле почему-то выжил. На­верное, на роду ему было написано аутодафе. Ткань пелены, ставшей сразу же реликвией для тамплиеров, перешла в собственность семейства Жоффруа де Шарне.

На чем основана гипотеза Найта и Лома­са? В принципе, доказательств у них не много, всего лишь три. Дата пыток и ареста Жака де Моле совпадает с нижней границей радиоугле­родного анализа плащаницы. Сами пытки Жака де Моле считаются лучшим доказательством (хотя характер пыток инквизиторы в описании допросов не указали). Тамплиер де Шарне, рав­но как и сам де Моле, имел отношение к Лирею и появившейся там плащанице. Если на мгновение предположить, что в пла­щаницу был завернут все-таки великий магистр тамплиеров, то он должен был лежать совер­шенно неподвижно, не корчиться от боли. Если же инквизиторы пытали его столь дьявольским способом, то спокойно полежать живому чело­веку в плащанице не привелось бы.

«Хотя Найт и Ломас утверждают, что им уда­лось окончательно... разгадать тайну плащани­цы, на самом деле они попросту не заметили ее. Главная загадка реликвии заключается даже не в том, чей образ запечатлен на ней, а каким путем он был создан», — делают насмешливый вывод Л. Пикнетт и К. Принс. Чтобы тут же выдвинуть свою собственную, конечно же сме­лую, версию.

Продолжение легенды о плащанице

Через час в покои Гюго де Бульо вошел Бер­нар де Аж, рыцарь-иоаннит. С собой он нес огромный кожаный мешок.

—     Рад видеть тебя и плоды твоих алхими­ческих опытов, сын мой! — поприветствовал его францисканец.

—     Ну, к сожалению, я сам не очень доволен результатами, фрадре Гюго, — возразил иоаннит. — Но кое-что могу показать.

Монах кивнул головой.

—     Поначалу я изготовил человеческие лица, их изображения, используя гипсовые отпечат­ки. Вот только к долгожданным результатам мои эксперименты пока не привели. — Рыцарь достал сложенный платок. — Видите, сколь страшны и несовершенны эти лики, и их про­порции не совпадают.

—     Ужасно! — явно разочарованно восклик­нул Гюго де Бульо.

—     Потом я смазал маску смесью из алоэ и мирры и приложил к влажному плату. Как только образ проявился на ткани, я снял плат и положил сушиться. Но возникших образ слиш­ком отчетливо проявился на ткани.

—    Да, он неплох, но... — вздохнул франци­сканец.