Сдавайся, детка - Мария Фирсова

не покидает саднящее чувство, будто кто-то смотрит мне в спину, даже оглядываюсь пару раз, убеждаясь, что все это просто собственные дурные мысли. В какой-то момент смешно становится. Нервы почти сдают. Черт подери, не думал, что это так гадко — копаться в грязном белье.

Но поиски не прошли зря. На самом дне нижнего ящика все-таки отыскиваю то, за чем пришел.

Свидетельство о смерти старшей сестры… Пробегаю взглядом по ровным строчкам и плюхаюсь в отцовское кожаное кресло. Взгляд упрямо утыкается в нижнюю дату, день, когда ее не стало и по моей спине пробегают мурашки, кажется, размером с пятирублевую монету.

Этого просто не может быть!

Почему раньше я не придавал этому значения? Вскользь вся информация шла, только сейчас заострил внимание. Ругаю себя, злюсь. Разница с Полиной у нас была бы небольшая… была бы… останься она жива. Меня сильно смущает дата ее смерти и день моего рождения, точнее, промежуток.

Вот дьявол! Эх, мама, мама…

Возвращаю на место свидетельство, предварительно сделав снимок на мобильный. Не хватало еще поднять эту тему и остаться в дураках, когда отец ткнет мне в лицо бумажкой с другими датами.

Остаток вечера провожу среди гостей, бездумно шатаясь от бара до Ольги. Пытаясь поймать взглядом Алену при этом, понял, что-то произошло и у нее. Потому как моя бывшая похожа на живого мертвеца. Выражение лица почти не отражает эмоций. Она погружена в себя, да настолько глубоко, что у меня никак не получается докричаться до нее. Девочка — тень.

— Поговорить надо, — все же нервы сдают, подхожу к Алене, дотрагиваюсь до ее локтя и желаю оказаться подальше от множества глаз.

Чувствую себя букашкой под микроскопом, ведь где-то рядом расхаживает братец и моя почти девушка.

— Прямо сейчас? — как ни странно, не отталкивает она меня, наоборот, проявляет наконец-то любопытство.

В глазах вспыхивает огонек, а я вижу там надежду… Надежду для себя. Глупо, конечно, но поделать ничего не могу. Смотрю на Ветрову с такой жадностью, что в груди колоть начинает. Схватил бы девчонку, да утащил подальше. Вот уж действительно пещерный человек какой-то.

— Это касается моей сестры, — шепчу ей на ухо, чуть склонившись над девушкой.

Аленка тут же отстраняется, распахивает шире ресницы, будто лишний раз пытаясь убедиться, что перед ней точно стою я.

— Полины? — медленно произносит она дрожащим голосом.

— Да, насчет нее, мне необходимо поделиться с тобой кое-чем, — оглядываюсь тревожно по сторонам, боясь, что может кто-то услышать. Но гостям не до нас, каждый занят своим делом, потому мы спокойно можем улизнуть.

Подхватываю Аленку под локоть и тащу из гостиной в сторону террасы. Среди орхидей, пальм и фикусов легко затеряться. Свет не включаю, замираю практически в проходе, стараясь сосредоточиться и выложить все, что успел надумать за этот вечер. Ветрова внимательно слушает меня, не перебивает, что удивительно. Обычно Аленка задает уйму вопросов, а тут тише воды.

— И что ты собираешься делать? — спрашивает она, в конечном итоге, выслушав меня.

— Хочу знать, какие тайны скрывает моя семья, — пожимаю плечами, — поедешь со мной?

— Куда? — словно миллион сомнений пронзает ее острыми стрелами в этот момент и Аленка скрещивает руки на груди, стараясь защититься от возможной угрозы извне.

— Мне нужно отыскать друга отца. Кажется, его фамилия Воронов. Помнится, этот милый дядька с усами был вхож в нашу семью, но потом… — задумываюсь, пытаясь вырвать из памяти хоть какие-нибудь фрагменты, чтобы приблизительно увидеть набросок картины.

— Что потом?

— Резко перестал он общаться с отцом. Или наоборот, — произношу неспешно, продолжая зависать где-то между… Хочу еще кое-что сказать, но в этот момент доносится из коридора странный звук.

Все тело разом напрягается. Я напоминаю натянутую струну, которая норовит лопнуть. Мне сложно расслабиться, ощущения такие, будто иду по минному полю.

Выглядываю в коридор, но убеждаюсь, что он пуст… Единственное настораживает одна деталь… Правда, может, я просто не обратил внимания на нее?!

Ваза, что стояла на столике, сдвинута в сторону. Готов дать зуб — кто-то здесь был и случайно или нет, но в спешке уходил, потому, вероятно, налетел на преграду. Толкнул журнальный столик, а вместе с ним и стеклянный сосуд, заставив пролиться часть воды, что была внутри.

Глава 14

Глядя в потолок и прислушиваясь к дыханию Артема, я думаю лишь об одном. Будто рассматриваю эту мысль с разных ракурсов, стараясь увидеть то, что, возможно, не разглядела раньше.

Она не дает мне покоя и, чем больше ломаю голову, тем сильнее убеждаюсь, Тимур прав. Во многом прав! А я просто дура, потому как не прислушивалась раньше, считая, что несет он откровенный бред. Зато теперь, кажется, готова вступить с ним в коалицию и заключить перемирие, чтобы разгадать все тайны. Главное, чтобы Тимура не потянуло на проявление эмоций в мою сторону, иначе наш союз распадется быстрее, чем мы начнем действовать. Вообще, я слабо представляю, конечно, наше сотрудничество, потому что знаю неплохо своего бывшего и догадываюсь, чем это все может закончиться. Но без него мне никогда не добраться до истины.

Несмотря на усталость, уснуть не получается сразу. Мысли сменяют друг друга, двигаясь по кругу, на место одной тут же прибегает другая и я сама почти не замечаю, как мое воображение рисует идиллические картины, где мы с Тимом вместе.

Чертыхаюсь про себя, крепче прижимаясь к плечу Артема. Тот даже не замечает, кажется, моей возни, заснув сном младенца. Может, оно и к лучшему. Этот вечер тоже стал для него своего рода испытанием. Я наблюдала за ним, да и разговор его с отцом не могу не вызвать в моей душе уйму вопросов, но задать не успела. Пока мы шушукались по углам с Кирсановым-младшим, Артем успел вернуться и лечь. Ну ничего, ничего… завтра будет еще день и послезавтра тоже.

Только на востоке забрезжил рассвет, я все-таки погрузилась в сладостную дрему, а когда Артем начал утром хлопать дверцами шкафа, пытаясь отыскать любимый галстук, пришлось просто нахлобучить на голову подушку и возжелать, чтобы он быстрее отправился в офис.

Мне требовалось еще пару часов сна. Срочно. Однако, у этой семейки были другие планы.

— Подъем, всю молодость проспишь, — знакомый голос раздается над ухом, и я фыркаю, желая Тиму провалиться на время. Только он, похоже, отступать не собирается и меня это злит.

Тяжелые веки еле удается разлепить, глядя сквозь пелену сна на Тимура. Он сидит на краю моей постели и внимательно смотрит, будто увидел в первый раз. Мои щеки тут же