Самая страшная книга 2024 - Тихонов Дмитрий

А кое-кто отказался.

И тогда веселый и злой бог стал наказывать.

Шишига прикрыла глаза. По губе, прикушенной сильнее прежнего, потекла кровь, а мозолистые руки задрожали.

Она помнила, как кричала. Помнила, как плакала. И клятву… о, свою клятву она тоже помнила крепко.

– Ничего, Чернобог… – прошептала Шишига, открыв глаза в Логове. Поправила охранный веник полыни, лежавший на замусоренном подоконнике. Пронзила ненавидящим взглядом желтушную мглу – предвестницу ночи. – Еще повоюем!

Спасибо тятьке-охотнику, мир его костям, за то, что научил обращаться с оружием еще в зеленом отрочестве. Спасибо и мамке-лекарке, земля ей пухом, за то, что когда-то спасала людей в больницах, – благодаря ей теперь умеет ставить уколы. Спасибо всем бабкам-дедкам, давно ушедшим во тьму, – тем, кто привил ей любовь к чтению сказок и легенд, из которых она почерпнула знания о защите от нечисти.

Благодаря им она выживет. Они с Найденкой выживут.

И отыщут мертвую и живую воду, чтобы…

Память о прошлом упрямо отказывалась возвращаться, а слабость из тела – уходить. Странное прозвище покалывало подсознание, однако дальше, до полного понимания, это покалывание не шло: совсем как его носительница, что теперь обитала в заброшенном здании.

Стоя в дверном проеме, Найденка пугливо присматривалась к темноватому грязному коридору второго этажа. В голове, где по-прежнему не было абсолютной ясности, эхом отдавались насмешливые слова: «Налево без меня пойдешь – голяшку потеряешь, направо – сиську, а прямо – голову…»

Шишига, которая в очередной раз отправилась на вылазку, любила сыпать переделанными цитатами из русских народных сказок. Порой замирала посреди разговора и начинала бормотать что-то о тридцати трех богатырях и богатыршах, о том, что найдет средство и отомстит, после чего, встрепенувшись, мрачнела и засыпа́ла Найденку уже привычными вопросами: не вспомнила ли, как выживала после Дня Тенет, с кем была, кем была, кто привязал ее к злосчастному дереву? И кого она потеряла?..

В ответ на это Найденка лишь морщилась и вздыхала. Иногда она думала, что это, наоборот, хорошо – не помнить. Мало ли каких ужасов натерпелась в прошлом.

А иногда – до чертиков хотела вспомнить.

Катастрофа, что обрушилась на мир, каждый день давила своей непомерной тяжестью. Шишига не знала, с чего все началось и чем закончится, гипотез было много – вон они, висят на стенах: вырезки, странички, распечатки самых первых дней, когда еще работала Сеть… А вот и заметки с вариантами самой тетки, нацарапанные острым убористым почерком.

Найденку страшил этот новый дивный мир. Наверное, она всегда была трусихой, иначе бы упросила хоть разок взять ее наружу. А так – сиднем сидела в комнатенке, где и очнулась первый раз, пусть теперь и без цепи. Плавала в собственных туманных мыслях, ела все, что давала старшая подруга, и покорно сносила болезненные уколы витаминов, призванные подпитать ее и помочь выживанию.

Где бы она была, если б не Шишига? При одной мысли об этом Найденку била крупная дрожь. Конечно, ей рассказали, как ее нашли. Но что было до – нет, не вспомнить, хоть вой.

Впрочем, это убежище тоже таило в себе опасности. Сколько ни украшай его оберегами от нечистой силы, она все равно тихонько наступает, оставляя чудны́е грибы на внешней стороне кирпичных стен, светящуюся плесень и черные язвины на полуразрушенных лестницах.

Шишига ворчала. Шишига все бормотала странное про какую-то воду и про то, что скоро им придется отсюда бежать. Да только куда?

А однажды вечером Найденка услышала мужской крик.

Он донесся откуда-то снизу, звенящий такой нестерпимой болью, что она, казалось, отдалась в ней самой. Затрепетала в каждой частице тела и схлынула, когда несколько минут спустя в коридоре послышались знакомые шаги.

Открыв дверь, Шишига буркнула приветствие и, как обычно, деловито пошла в свой угол.

– Что это было?! – выпалила Найденка, глядя на нее во все глаза.

– Ась? Ты про что?

– Крик же…

– Крик? Ах, это… – Шишига почесала спутанную копну сизых, как соль с перцем, волос, и буднично ответила: – Да Кощей плененный.

– К-кощей?..

– Угу. – Шишига неприятно усмехнулась углом рта. – Кощеюшка наш… Ниже пупа два яйца, в каждом – игла. Так что в подвал ни ногой. Усекла, девчулька?

Побледневшая Найденка запоздало кивнула.

– Вот и славница. А теперь давай ручку. Давай-давай, не жмись. Позолотить не могу, зато витаминками порадую… А потом и себя.

Краткая боль – и по венам медленно растеклось тепло. Страх незаметно исчез, обратившись в ленивую сонливость. И Найденка ускользнула в хмарь очередного сна без сновидений.

…В то утро Шишигу разбудил холод: лютый крещенский мороз, что вдруг заполнил прежде душноватое, согретое дыханием двух людей пространство.

Дрогнув, она распахнула глаза в полутьме – и тут же ощутила кровяной запах.

«Нет…» – выдохнула в мыслях иная, прежняя Шишига.

«Не может быть!» – в панике вскричала она, когда руки, лихорадочно ощупав матрас, не нашли рядом ни пуль, ни ружья.

А там, в уголке, облюбованном ее Найденкой, уже смеялось, ворочалось Нечто. То, от чего больше не спасут ни железо, ни соль, ни полынь. Ни бегущая вода, ни серебро, ни кресты, что когда-то блестели на шпилях городских церквей и храмов.

Нечто извивалось, опрокидывая свечи, рисуя и размазывая по истоптанному паркету кровяные пентаграммы. Моргало тысячами гноящихся глаз, клацало зубами тысяч голодных ртов, и сладчайше манило, завлекало, звало ее по имени-отчеству тридцатью тремя звонкими голосами тех, кто…

– Сволочь! – взревела Шишига, сморгнув кипяток слез. – Сдохни!..

И, обезумев от горя, схватив первое, что попалось под руку, самоубийственно бросилась вперед.

Тьма приняла ее в свои объятия…

А потом тонко, очень по-женски, завизжала.

Шишига не обратила на это внимания. Занося руку, которой стискивала тонкий и острый предмет, она била по темным щупальцам, так похожим на клятые бесконечные Тенета, и визжала в ответ, пока ее не отбросили в сторону.

– Пожалуйста, не бейте меня! – прокричал кто-то знакомый.

И пелена, что мутила глаза, резко спала.

Шишига моргнула, увидев перед собой исцарапанную и белую от ужаса Найденку. Затем очень медленно, страшась, перевела взгляд на свою руку, в которой был зажат запачканный кровью металлический циркуль.

Секунда – и он стукнулся об пол.

Шишига сглотнула горькую слюну. Попыталась было улыбнуться – не вышло.

– Дура старая… – наконец выдавила она. – Вот же дрянь какая, приблазнилось…

Девка всхлипнула, съежилась в комочек. А потом и зарыдала в голос.

«Вот же ж ешкин кот», – со стыдом подумала Шишига.

– Девчулька… Девонька… Ты прости меня, а? Простишь? Давай я ранки тебе обработаю…

Но Найденка увернулась от ее протянутой руки и завыла сильнее.

– Все, все. Не трогаю тебя, ладушки… – вздохнула Шишига.

Поднялась, еще чувствуя внутри легкую дрожь, рассеянно оглядела кабинет, а после приняла решение.

Надо проветриться.

Взяв рюкзак и заряженное, никуда не пропавшее ружье, Шишига помедлила, опять взглянув на свою подопечную.

– Скоро приду. Где вода и аптечка, знаешь, – бросила она перед уходом.

Девка не ответила.

«Ладушки-оладушки… – еще больше помрачнела Шишига. – Ничего. Надо какой-нибудь гостинец принести. Мигом повеселеет».

Стараясь больше не думать о кошмаре, она привычно обошла здание, кое-где обновив обереги и посчитав их остатки. Затем пронеслась по лестнице, ловко миновав опасные места, и вскоре оказалась снаружи. День только начинался, но медлить не стоило. Дел у нее по горло.

«Вперед!» – приказала себе Шишига и тихонько двинулась по искореженной дороге.

Было тихо. Так тихо, что даже собственный пульс мнился слишком громким. Шишига кралась по улицам, пряталась при малейшем подозрении на опасность и упрямо продвигалась к цели. Проходила мимо разрушенных домов и церквей, в которые когда-то в тщетных поисках спасения ломились очумевшие от ужаса люди. Иногда приседала и наклонялась, разглядев на земле или в разбитой витрине то, что могло пригодиться в новом быту: потерянный кем-то молоток, обрывок проволоки, кольцо почти использованного скотча… ржавую железную банку, пучок пахучей полыни, растущей на обочине…